Искусство обмана. Популярная энциклопедия - Юрий Щербатых

Третьего рода пытка называется водяная: донощики и оговоренные опускаются по шесту на дно. Тот, кто долее останется под водою, признается правым».

Далее автор книги, господин Прево, глубокомысленно замечает:

«Сия может быть главная причина тому, что Сиамцы от ребячества привыкают к огню и воде». (Поэтому всегда и выигрывали судебные процессы против европейцев, более изнеженных и не подготовленных к такому своеобразному способу выяснения истины.)

Широко применялись пытки в Средние века во время допросов людей, заподозренных в сношениях с дьяволом. Информацию на эту тему можно почерпнуть из самой знаменитой книги Средневековья — «Молота ведьм», написанной в конце XV века двумя германскими инквизиторами — Яковом Шпренгером и Генрихом Ин-ститорисом.

Авторы этого беспримерного по своей бесчеловечности труда подводят своеобразный теоретический фундамент под необходимость применения пыток во время допросов. Они пишут: «…изобличение в ереси происходит трояко, а именно: 1) с поличным, если обвиняемый открыто проповедует ересь, 2) через законное доказательство свидетелей и, наконец, 3) при собственном признании вины».

Так как чаще всего еретики скрывают свои взгляды, а свидетелей их противозаконной деятельности не всегда можно найти, то инквизиторам ничего не оставалось, как вырвать у несчастных людей признание вины самыми жестокими пытками. Чуть позже мы коснемся событий, происходивших в России спустя 450 лет, и с удивлением обнаружим, что логика сталинских следователей во всем совпадала с рассуждениями германских инквизиторов — было объявлено, что «признание является царицей доказательств», а стало быть, задача следователя состояла в вырывании этих «признаний» любой ценой.

Я. Шпренгер и Г. Инститорис в «Молоте ведьм» подробно описывают, как следует применять пытки, постепенно переходя от психологического давления к физическому.

Вначале судья должен только объявить о своем намерении приступить к пыткам, после чего дать обвиняемому время на раздумье. Инквизиторы пишут, что «…частые размышления, тяжкие условия заключения и увещевания родственников рассказать правду делают ее (обвиняемую) склонной к признаниям…

Если судья безуспешно ждал некоторое время признаний обвиняемой, которая была неоднократно увещеваема, то, имея уверенность в том, что обвиняемая продолжает запираться в правде, он приступает к умеренным пыткам, не прибегая к кровопролитию… Перед началом пыток обвиняемую раздевают. Если это женщина, то ее раздевают надежные, почтенные женщины. Это делается для того, чтобы исследовать, не вшито ли в ее одеяние какое-либо орудие ведьм, как это ими часто совершается по наущению беса, когда они пользуются членами тела некрещеного мальчика. Покуда орудия пытки готовятся к действию, судья от своего имени и от имени Других уважаемых мужей и ревнителей веры снова предлагает обвиняемой добровольно признаться. Если она упорствует, то ее передают палачам, которые и начинают пытку. По просьбе кого-либо из присутствующих пытка на время прекращается и обвиняемая снова увещевается сказать правду. При этом ей обещают, что она не будет предана смерти, если сознается. Но только не надо сообщать ей, что она будет содержаться в тюрьме. Ее надо лишь уверить, что жизнь будет ей сохранена и что на нее будет наложено некоторое наказание. (Типичный случай «лжи по умолчанию» — человеку обещают сохранить жизнь, но стыдливо умалчивают, что остаток этой жизни он проведет в сырых тюремных подвалах на хлебе и воде. — Ю. Щ.) Другие ученые полагают, что это обещание надо держать лишь некоторое время, а потом ведьму все же следует сжечь.

Некоторые считают возможным, чтобы судья обещал такой ведьме жизнь, но смертный приговор обязан вынести уже другой судья, а не тот, который уверил ее в сохранении жизни».

H. Бессонов. Допрос. Фрагмент картины

А теперь для сравнения обратимся к книге Д. Волкогонова «Триумф и трагедия Сталина»:

«После того как процесс признания Бухарина стал явно затягиваться, Сталин разрешил Ежову использовать «все средства», тем более что по его настоянию на «места» было еще ранее послано такое разъяснение: «Применение методов физического воздействия в практике НКВД начиная с 1937 года разрешено ЦК ВКП(б).

Известно, что все буржуазные разведки применяют методы физического воздействия против представителей социалистического пролетариата и притом применяют эти методы в самой отвратительной форме. Возникает вопрос, почему социалистические органы государственной безопасности должны быть более гуманны по отношению к бешеным агентам буржуазии и заклятым врагам рабочего класса и колхозников? ЦК ВКП(б) считает, что методы физического воздействия должны, как исключение, и впредь применяться по отношению к известным и отъявленным врагам народа и рассматриваться в этом случае как допустимый и правильный метод».

По существу это «исключение» стало обычным правилом, к нему прибегали тотчас же, как только обвиняемый проявлял неподатливость в «диалоге» со следователем. Фактически Сталин официально санкционировал нарушение элементарных норм социалистической законности. Поэтому когда Сталину вновь доложили, что Бухарин «запирается», было предложено расширить «методы допроса». Когда угрозы по адресу его жены и крохотного сына в сочетании с «методами физического воздействия» стали применяться в комплексе, Бухарин сдался. Он подписал самые чудовищные выдумки следователя, заклеймил себя как «троцкиста», «руководителя блока», «заговорщика», «предателя», «организатора диверсий».

Невыносимо тяжело сегодня читать его слова: «Я признаю себя виновным в измене социалистической Родине, самом тяжелом преступлении, которое только может быть, в организации кулацких восстаний, в подготовке террористических актов, в принадлежности к подпольной антисоветской организации. Я признаю себя далее виновным в подготовке заговора «дворцового переворота»… Сотоварищи Тухачевского также прошли «энергичную» обработку: запугивание, обещания, угрозы семьям, неограниченное насилие. Во время следствия обвиняемым внушали: только признание сохранит им жизнь…»

Следует отметить, что пытки и другие методы физического воз-Действия эффективны, если следователям необходимо сломить волю человека, заставить его безропотно выполнять приказы мучителей, но если мы говорим о поисках истины, то в этом плане физические пытки не всегда приводят к нужному результату.

Вот что писал по этому поводу военный контрразведчик О. Пинто:

«Телесные пытки имеют один серьезный недостаток. Под их воздействием очень часто невиновный признается в преступлениях, которых он никогда не совершал, и только для того, чтобы получить передышку. Телесные пытки в конце концов заставляют говорить любого человека, но не обязательно правду».

А теперь перенесемся из эпохи Второй мировой войны в нашу российскую действительность и послушаем анекдот про «новых русских».

Идет по улице преуспевающий бизнесмен, скучает. Видит бронзовую вывеску над «крутой» конторой: «Делаем что угодно из чего угодно!»

Поймал он муху, засунул в спичечный коробок, входит внутрь.

— Слабо, — говорит, — из этой мухи слона сделать?

— Нет проблем, — ему отвечают, — давайте тысячу баксов и заходите через неделю.

Приходит он через неделю, дают ему тот же спичечный коробок, а в нем муха съежившись лежит и плачет:

— Да слон я, слон… Только по почкам больше не бейте…

Упорство человека в скрывании правды видоизменяется под действием некоторых химических препаратов. Все, наверное, слышали о так называемой «сыворотке правды» — веществе, снижающем волевой контроль, введение которого в кровь человека делает его более откровенным. Однако многие специалисты считают, что пентазол не оправдал возложенных на него ожиданий: во-первых, к нему привыкают, так что он может не оказать своего действия, а во-вторых, «клиент» может быть предварительно подвергнут сеансу гипноза, так что введение «сыворотки правды» только заставит его выдать другую, заранее «вложенную» в него легенду.

Но если с пентазолом мало кто из нас имел дело, то, безусловно, все сталкивались с другим препаратом, развязывающим языки, — с обыкновенным алкоголем. «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», — говорит народная пословица, и действительно — в состоянии опьянения человек становится более откровенным и может выболтать свои самые заветные секреты.

Известна нелюбовь пьяных к трезвым членам их компании. Возможно, одна из ее причин состоит в том, что пьяный человек порой бывает излишне откровенным, чем могут воспользоваться более трезвые собутыльники. Историк В. Костомаров приводит интересный эпизод на эту тему, который касается графа Петра Андреевича Толстого — известного деятеля петровской эпохи. Это был достаточно умный и хитрый человек. Во времена царевны Софьи и Ивана Милославского он оказался замешан в стрелецком бунте и едва избежал казни, вовремя покаявшись в своих прегрешениях перед Петром. Впоследствии царь неоднократно использовал его для самых секретных и деликатных поручений — в 1717 году граф обманом выманил из Неаполя царевича Алексея и привез его в Россию на верную смерть.