Искусство обмана. Популярная энциклопедия - Юрий Щербатых

При этом предполагается, что невиновный будет реагировать одинаково на все вопросы, обвиняющие его в чем-либо незаконном, виновный же будет сильнее реагировать на вопросы, касающиеся его преступления.

Эта предварительная беседа длится около часа, и полиграф еще не подключается. Некоторые подозреваемые так сильно нервничают из-за угрозы его включения, что признаются в преступлении уже в этот, подготовительный, период. Если признание не получено, аппарат включается и следует демонстрация возможностей детектора лжи. Подозреваемому предлагается обмануть прибор, загадав число или запомнив одну карту из целой колоды.

Затем ему последовательно предъявляют числа (карты) и при помощи детектора лжи отгадывают его выбор. Это заставляет испытуемого еще больше волноваться по поводу тех вещей, которые он хотел бы скрыть.

После этого начинается сам тест. Если есть какие-то сведения, известные только полиции и, естественно, преступнику, проводится тест с «пиком напряженности». Например, если была украдена определенная сумма денег, то можно спросить: «Это было 15 долларов… 43 доллара… 1 27 долларов… 206… 51 2?» Если верная цифра, предположим, 1 27, то лента полиграфа обнаружит у виновного нарастание признаков тревоги по мере приближения к этой цифре, а затем расслабление по мере удаления от нее. Или можно спросить: «Миссис Смит убили из ружья… кухонным ножом… ножом для бумаги… куском веревки?» Если о том, что орудием убийства был нож для бумаги, знают только убийца и полиция, то у невиновного реакция на это слово не будет отличаться от реакции на другие вероятные орудия убийства.

Однако, используя детектор лжи, нужно постоянно помнить, что эмоциональные реакции подозреваемого могут иметь глубинные причины, скрытые от следователя и не имеющие ничего общего с предполагаемым преступлением. Об этом свидетельствует один случай, произошедший в Ленинграде в 70-е годы XX века. Тогда ленинградская милиция только что приобрела первый полиграф и пыталась внедрить его в практическую работу. По подозрению в изнасиловании и убийстве был задержан один человек, который находился вблизи места преступления. Он категорически отрицал свою причастность к преступлению, но ряд косвенных улик свидетельствовал против него. Так как убийство было осуществлено в подвале дома, оператор полиграфа начал перечислять подозреваемому различные места в городе: парк, подворотня, двор, сквер и так далее, а когда он дошел до подвала, полиграф показал сильнейшую психоэмоциональную реакцию.

Лучшего подтверждения проницательности детектора лжи трудно было придумать. Этого человека «дожали» на допросах, и он сознался в совершенном преступлении.

Однако через некоторое время настоящий насильник и убийца был найден, и тогда встал вопрос: что же так взволновало первого подозреваемого? Оказалось, что, будучи мальчиком, в блокадном Ленинграде он попал под бомбежку и оказался заваленным в одном из подвалов. Там он просидел двое суток, пока не был вызволен спасателями. Страх темноты и боязнь подвалов остались у него на всю жизнь. А не знавший этого специалист, обслуживавший детектор лжи, сделал неправильный вывод.

Американцы тоже подчеркивают, что надежность сведений, полученных при помощи полиграфов, не очень высока, учитывая столь деликатную область их применения, как криминалистика. Статистика военной полиции США говорит о следующем. Из 4622 человек, прошедших тесты на детекторе лжи, 1302, по заключению по-лиграфера, были виновны в различных преступлениях. Позднее 53 % из них признались. В отношении 20 % обвинение было подтверждено дополнительными сведениями. Однако в 28 % случаев виновность не была доказана. Вероятно, по крайней мере некоторые из этих людей были действительно виновны в преступлениях. Но сколько невинных людей на основании этих тестов подвергались дальнейшим неприятностям, допросам и даже тюремному заключению? Этого мы никогда не узнаем. Из тех, кто был оправдан по тестам, 2,3 % были позже осуждены на основании других доказательств. А сколько виновных было выпущено на свободу из-за того, что детектор лжи объявил их невиновными? Это тоже неизвестно. И тем не менее полиграфы широко применяются на практике.

В 1972 году около 25 % всех фирм в США предложили части своих старых или вновь поступающим сотрудникам пройти тестирование на детекторе лжи. По данным газеты «Тайме», за тот год было проведено около 400 тысяч таких тестов. По более поздней оценке, общее число таких обследований составляет уже несколько миллионов. Одним из шпионов, нанесших значительный урон разведсети ЦРУ в СССР, был американский разведчик Эдвард Ли Говард. Он продал КГБ многих ценных американских агентов. Первый шаг к его разоблачению был сделан при помощи полиграфа — он не смог удовлетворительно пройти проверку на детекторе лжи и был отстранен от работы.

Однако существуют определенные способы, позволяющие в той или иной мере обмануть детектор лжи. Джеймс Хэссет выделяет две возможные стратегии. Первая — это подавление всех реакций. Основной принцип состоит в том, что человек старается отвечать на все вопросы автоматически, не обращая на них серьезного внимания. При этом он может сосредоточиться на рисунке обоев, которые находятся перед ним, или на другом нейтральном предмете.

Некоторые преступники перед допросом на полиграфе догадались опрыскивать ладони средством от пота, что подавляет кожно-гальваническую реакцию, но, конечно, не может устранить колебаний кровяного давления или перепадов дыхания.

Существенно эффективнее оказываются притворные эмоции на незначимые раздражители.

Некоторые испытуемые, знавшие заранее о детекторе лжи, подкладывали кнопку в носок своих ботинок и в нужные моменты получали выраженную болевую реакцию, имитирующую сильное волнение.

Можно обойтись и без кнопки, вызывая незаметное для экспериментатора напряжение каких-либо мышц. Обычно люди прижимают пальцы ног к полу, сводят глаза к носу или прижимают язык к твердому небу. Главное — скрыть эти микродвижения от допрашивающего.

Гораздо труднее разоблачить внутренние, мысленные приемы. Для этого достаточно подумать о чем-либо, вызывающем ярость или сексуальную эмоцию. На худой конец можно перемножить в уме два многозначных числа.

Многим разведчикам удавалось неплохо обмануть хитрый прибор и его операторов. К таким умельцам, в частности, относился чехословацкий разведчик Карл Кохер, внедрившийся в аппарат ЦРУ. Он рассказывал, что когда ему задали вопрос: «Являетесь ли вы членом коммунистической партии», — он старался думать о чем-то приятном, например, о печенье с маком, которое он любил с детства.

Рассказывая о детекторе лжи, мы говорили только о заокеанских ученых, и у читателя могло сложиться впечатление, что отечественные специалисты в области криминальной психологии не были способны на оригинальные изобретения. Однако это не так. В статье Ю. Холодного «Голос молчащего» («Служба безопасности», № 1,1993), где описывается история становления этого метода за рубежом и в нашей стране, отмечается, что большой вклад в теорию и практику выявления правды во время допросов внес сотрудник отделения экспериментальной психологии при Московской губернской прокуратуре А. Р. Лурия, впоследствии академик АПН СССР. Причем он шел своим, оригинальным путем, не дублирующим американский метод. Он предложил вести запись скорости реакции испытуемого на слова-раздражители, подчеркивая, что улиц, виновных в преступлении, реакция на значимые раздражители будет более замедленной, чем у людей, не причастных к преступлению. За несколько лет работы в 20-е годы прошлого века А. Р. Лурии удалось получить богатый экспериментальный материал более чем от полусотни человек, большинство из которых являлись убийцами или соучастниками убийства. Позднее А. Р. Лурия сформулировал генеральный принцип психофизиологических способов выявления у человека скрываемой информации.

К сожалению, в 30-е годы все работы по созданию и применению в СССР детекторов лжи были свернуты. В 1937 году, во время пика политических репрессий. Генеральный прокурор А. Я. Вышинский обрушился на ученого-криминалиста М. С. Строговича, ранее одобрительно отозвавшегося о сфигмографе Ферри — одном из вариантов детектора лжи.

Ведь в то время следователей политических процессов меньше всего интересовала истина — им нужно было только признание в преступлении, пусть и не совершенном. Понятно, что любые объективные методы только мешали беззаконию, царившему в органах политического сыска. Детектор лжи на несколько десятилетий выпал из советской криминалистической науки и был объявлен «лженаучным экспериментированием с эмоциями допрашиваемого». Лишь в начале 70-х годов в лабораториях академика П. Симонова и проф. Л. Воронова начались работы с полиграфами, но и они оказались практически неизвестными юристам и правоведам. Что касается разведки, то закрытые исследования в этой области, несомненно, велись, но носили большей частью прикладной характер, и информация о них не попадала в аппарат МВД. Лишь в конце 1989 года в МВД СССР создается рабочая группа специалистов, которой было поручено изучить состояние проблемы и подготовить предложения по внедрению полиграфов в деятельность органов внутренних дел. Тем не менее пока ситуация остается прежней, а идея применения детекторов лжи в российском судопроизводстве имеет больше противников, чем сторонников.