Медведь - Дмитрий Вилорьевич Шелег

богам есть понимание того, что в природе себя нужно вести так, чтобы и жить было хорошо, и богам было удобно поддерживать достойную жизнь для людей и всего живого.

Сидели вокруг священного огня жрецы. Слагали гимны во славу всех богов и сами их пели. Пели и танцевали. При этом создавали ответный язык, который был понятен и им, и всем богам. И эти жрецы есть отцы племени. Все жрецы – братья. И огонь является их братом.

С одной стороны, огонь костра – сын небес, а с другой – он человек, один из сидящих братьев на коленях общей Матери Сырой Земли. Так через своего брата роднились жрецы с верховным Богом – бесконечным огнем небесным. А все племя роднилось с Богами через своих отцов-жрецов.

Все члены племени являлись и сыновьями жрецов, и сыновьями священного костра, точнее – языков его пламени. Поэтому они несли свои жертвы и своим жрецам, и священному огню на камне Алатыре.

Похожие друг на друга слова «племя» и «пламя» на самом деле являются одним и тем же словом! Это слово «пляма», потом – «плямя», потом – «пламя». Не сразу становится понятно, что и по смыслу слова «племя» и «пламя» имеют друг к другу прямое отношение. Слово «племя» имеет также прямое отношение к словам «полено», «исполин», «дерево» и «род». Ведь исполинское пламенное дерево высотой до небес, стоящее на Алатырь-камне, и есть то самое наше родовое дерево, или родовое древо, или дерево рода, на ветвях которого мы все живем-растем! А от него отходят различные ветви, то есть различные племена и семьи. Племена и семьи, ушедшие от родового дерева недалеко или далеко и разговаривающие на языках, близких к исходному. Но уже с небольшими отличиями. Род есть жертвенные дым, свет и тепло. Род есть огонь. Огонь – дух святой. Род – это священное дерево, соединяющее нас, сидящих у нашего очага, и всеобщий огонь небес. И род есть язык наш. Свет от нутра нашего. От души нашей. И, конечно же, это наше слово.

Тихомир понимающе сказал:

– Так вот откуда пошло генеалогическое древо!

Старец согласно кивнул и продолжил:

– Внимательно смотрели наши предки и на небо. На дневное небо и на небо ночное. В ночном небе происходит много всякого интересного. Правда, происходит все очень медленно. Но спешить нашим предкам было особо некуда. Хотя некоторые небесные представления действительно происходят очень, очень редко. Луна же меняется быстро: то растет, то спадает.

Ночной узорчатой скатертью светят неподвижные звезды. По этой неподвижной скатерти, по безмолвному бесконечному небесному морю-океану плывут планеты в своих разноцветных челнах. И бывает, из глубин космоса прилетают хвостатые кометы. Кометы обычно видны только ночью в темном небе, но некоторые кометы так велики и светят так ярко, что их видно даже днем. И это летит на землю камень Алатырь! Быстро летит комета – светлый сияющий шар, а за ним тянется длинный светлый пушистый хвост. Это летит в небе Алатырь-камень с горящим на нем священным огнем, и дым от него уходит во мглу… Слово «комета» тоже есть сильное сокращение слов «камень Алатырь».

Тихомир и Картуз подняли головы вверх и начали рассматривать ночное небо в ожидании увидеть комету.

Тихомир спросил:

– Так получается, что камень Алатырь – это метеорит от кометы?

Старец ответил:

– Нет, необязательно. Но найти камень, упавший с небес, было большой удачей для всего племени. С тех далеких времен много осталось легенд о том, как на землю по небу с громом и молниями пришел камень Алатырь. О том, как люди его искали, как его нашли, как доставили его к себе в святилище и как они его в этом святилище установили. Много песен и былин сложено об этом камне.

В Европе Алатырь-камень назывался «балладинг». От слова «балладинг» происходит слово «баллада». Баллада есть песнь о богах и героях. И речь в древних балладах всегда шла о том, что камень Алатырь и его огонь дают силы героям для борьбы с врагами или даже с богами!

Тихомир спросил:

– А что же жрецы?

Старец ответил:

– У славян одно из названий камня Алатыря закрепилось в веках. Это название «веядарь», или «ведарь». Ведарь-камень.

Всему учились наши предки у этого камня, у этого костра, у этого огня-брата – сына огня небесного. У него научились они плавить металлы, делать орудия труда и оружие, делать лечебные снадобья и шить одежду. И этими же языками пламя разговаривало со жрецами, сидящими вокруг священного костра. Костер шумел, потрескивал и нашептывал сидящим рядом братьям веду – рассказ о тайнах богов и тайнах мироздания. У Ведарь-камня жрецы сложили веды. У него они из черточек складывали знаки, затем знаки складывали в слова, а слова – в гимны…

До этого молчавший Картуз спросил:

– Так поэтому же ж славянских жрецов называли ведунами?!

Старец согласно кивнул:

– Да. Ведуны были посредниками между богами и людьми.

И если и был Иисус Христос, то он тоже был посредником между богом и людьми.

Боги передавали людям знания через посредников. Но людям нельзя сразу все узнавать. Клюбому знанию надо идти постепенно развиваясь. Поэтому знания эти давались долями – в виде пророчеств.

Тихомир сказал:

– Поэтому таких людей и называли пророками.

Старец кивнул.

Тихомир спросил:

– А что же было потом?

Старец улыбнулся и продолжил:

– Прошли века. Люди научились строить. Сначала они обнесли свои святилища высокими стенами, защищая огонь костра от порывов ветра, защищая его от незваных гостей. Со временем, когда высокие стены, окружающие святилища, стали накрывать крышами и куполами, защищая их от дождя и снега, святилища у людей стали закрытыми со всех сторон. В центре святилища на священном камне Алатыре все так же, как и века до этого, горел священный огонь. Дым от него уходил к потолку, а потолок был темным от копоти, чада и сажи. На огне по-прежнему воскуряли жертву. Только жертвы стали небольшими. Небольшими, но частыми. Люди перестали сжигать части туш животных и воскуряли различные благовония. Воскуряли не только жиры, но и особые древесные смолы. А костер, на котором воскуряли жиры и смолы, стал называться «воскурец».

Воскуресения стали проводить только в особые дни – перед отсчетом малых временных периодов, которые дальше уже не делили и которые поэтому назывались «неделя». Люди уже вели счет времени. Неделя тогда была восьмидневной. Первый день недели так и назывался – «неделя». А все другие дни недели стояли на неделе.

Тихомир подтвердил:

– Мы и сейчас так говорим: «сделаем на этой или