Лось 1-1 (СИ) - Федорочев Алексей

На самом деле все эти злые мысли пришли потом, уже вечером. Когда я, разгребя немного свой бардак, рванул на поиски друзей и обнаружил, что оба они уже смылись домой, так и не зайдя ко мне за весь день. И мне в кои-то веки стало обидно.

А на следующее утро все КБ всколыхнулось: ночью Максима Кудымова арестовали, потому что это он угостил Ульяну пакетиком ирисок. Один из допрошенных охранников девяток четко зафиксировал в памяти момент передачи злополучных конфет.

Глава 14

С нашего падения и начала следствия продуктивная работа КБ прекратилась, превратившись в сплошную фикцию. Сказалось и беспокойство за нас, и всеобщее замешательство, и давление СБ. Пилотов приземлили, запретив вылеты на окна до конца разбирательств, абсолютно всем отменили командировки и отпуска, отказали всем желающим в выезде из Муромцево на майские праздники.

С арестом Макса прекратилось даже видимость полезной деятельности. Запертые в тесном мирке шарашки сотрудники толкались по кабинетам, без конца строя предположения — он или не он? Мнения разделились: самые законопослушные твердили, что безопасникам виднее — просто так не сажают, кто-то не мог поверить, остальные заняли выжидательную позицию.

Еще до всех споров я бросился к Потеевской, но был остановлен на пороге:

— Я отлично знаю все, что вы можете сказать, Михаил, Иван Дмитриевич только недавно от меня вышел. Вам я скажу то же, что ему — я сама в растерянности. Давайте не будем пороть горячку, съезжу в комендатуру, узнаю, что и как, от этого и будем отталкиваться.

— Кто-то из наших охранников якобы видел его с этими чертовыми ирисками!

— Мне самой пока неясно, откуда растут ноги у этого слуха, но, если вы наконец-то дадите мне поработать!.. — в раздражении майор начала выталкивать меня из кабинета, — то я все выясню!

Ван-Димыч заперся с Угориным, отказываясь видеть кого-либо кроме друга, пришлось вместе с лейтенантами через силу заниматься обучением молодежи — они-то не виноваты, что у нас тут полный бардак! Дотянув до обеда, отправил новеньких в лекторий и снова постучался к Потеевской, но встречен был еще более неласково:

— Михаил, идет следствие, я попрошу вас воздержаться от вопросов!

— То есть там у вас окончательно решили, что это Макс? — прекрасно понял я подтекст ее реплики.

— Смею напомнить, что и у вас тоже! — холодно отчеканила майор, — Вы служите в той же структуре, что и я! И как старшая по званию я приказываю — не лезьте! Вопрос виновности Кудымова будет рассмотрен самым тщательным образом. Займитесь своими непосредственными обязанностями! Завтра сдавать отчет, а я от вас еще даже черновика не получила!

Вот тут, пожалуй, и вспомнишь, из-за чего в свое время расстался со службой. Аксиома «Я начальник, ты дурак!», случается, актуальна и на гражданке, но только в армии она расцветает всеми красками и оттенками.

— Так точно! — злобно отдал честь, невзирая на цивильный костюм. Моя должность не требовала постоянного ношения формы, чем я без зазрения совести пользовался, не очень-то желая расставаться с иллюзией свободы. Но сейчас меня показательно ткнули носом в забытые «прелести» субординации, — Разрешите идти?

— Напрасно вы так, Михаил… — покачала головой куратор.

— Так я могу идти? — продолжая тянуться, повторно переспросил.

— Свободны.

Сказать, что я закусил удила — ничего не сказать! С Матильдой Моисеевной мы раньше нормально сотрудничали, даже лучше, чем с ее предшественницей — Людмилой Васильевной, поскольку наши отношения не имели личностного окраса. И только что состоявшегося перехода к служебной иерархии я от нее не ожидал. Вместо спокойного объяснения — пшел вон! До конца дня зарылся в бумаги, составляя требуемый отчет, но про себя продолжал прикидывать расклады.

Вариант номер один: следствие действительно разберется. Ага, щазз! Это русские придумали выражение «был бы человек, а статья найдется!» Пусть не в этом мире, а в том, но люди, по-моему, везде одинаковы.

Вариант номер два: шеф разберется. Вот здесь у меня есть надежды. Макс — любимец Ван-Димыча, восходящая звезда КБ, его арест начальник так просто не оставит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Вариант номер три: скооперироваться с Мишкой и еще несколькими ребятами и самим рыть во все стороны в надежде, что как-нибудь докопаемся до правды.

Лучше бы два последних варианта объединить, больше толку выйдет. А приказы Потеевской?.. клал я на них с высокой горки. Разжалуют? Да плевать! Не очень-то хотелось! Забелина — хитрозадая тетка, но мне показалась справедливой, если обвинения с Макса снимут, вряд ли станет прессовать, максимум — выговор. Не первый и не последний в моей жизни, что он по сравнению с висящей над Максом расстрельной статьей?

На фоне царящего в КБ разброда и шатания моя итальянская забастовка не возымела эффекта, тем не менее до пяти-тридцати я строго держался собственного рабочего места, не давая уличить себя ни в чем. Если меня сейчас отстранят от работы и посадят под домашний арест, легче Максиму не станет. Зато ровно с гудком, отмечавшим конец рабочего дня, я встал и направился по знакомым, которые по давно сложившемуся обычаю не спешили расходиться.

Но поджидал меня великий облом:

— Лось, без обид, я пас. СБ разберется! — отказывая, Сашка Панцырев отвел глаза.

— Ты так веришь в правосудие?

— Да! Если ты помнишь, то это я дал тебе отравленную конфету. И меня точно так же задержали. Как видишь, я на свободе, а не в застенках. Если Макс не при делах, то и его отпустят.

— Позиция ясна.

— Лось, без обид! — крикнул он мне вслед.

— Не вопрос, но это я как попка на Лубянке твердил, что ты не мог! Что ты без задней мысли! И Макс наверняка подтвердил, что ты конфету из рук девчонок взял!

— Подтвердил! — Панцырев догнал и развернул, схватив за рукав, — Потому что так и было! И не только он подтвердил, а и Рыбаков, и Юрьев, и водитель грузовика! Не надо с больной головы на здоровую перекладывать! А вот то, что он эти чертовы ириски Ульяне отдал, тоже есть кому подтвердить! Ольга Кущина из конвойного своими глазами видела!

— Саша, отпусти, — отцепил его пальцы от рубашки, — Я понял твою позицию.

— Ну и пошел ты, правдолюбец хренов! — махнул он рукой и хлопнул дверью, скрываясь в своем отделе.

Вот и поговорили.

Ровесник двух «М» Антон Березин, не друг и даже не приятель, а всего лишь коллега, состоящий в хороших отношениях со всем коллективом, попался мне навстречу вторым.

— Лось, извини.

— Извини, но нет — я правильно понимаю?

— Правильно.

— Просто на понимание — почему?

— Тебе обязательно докапываться?

— Мы не последний день работаем вместе, хотелось бы знать.

— Присяга и приказ, такие вещи тебе как офицеру должны все сказать.

— Итицкая сила! — от неожиданности ответа отпустил Антона, который поспешил скрыться от меня на выход.

— Итицкая сила! — повторил уже в пустом коридоре, вспоминая попавшую под раздачу девицу, пытавшуюся всучить мне приказ на фельдфебеля. «Ваши уже все подписали!» Конечно подписали, это я нагло выеживался, а за подписью последовала присяга с гребаным менталистом за кадром! И теперь вопрос — что перевесит, дружба или долг? — стоит даже острее, чем я думал. Установка там не абсолютная, попытка защитить товарища от произвола спецслужбы на измену родине не тянет, но все же незаинтересованному человеку труднее ее преодолеть.

До Мишки я не добрался: пока шастал по этажам, тот успел смыться. В обычные дни мы только в седьмом часу домой отправлялись, но с нынешними треволнениями многие не стали бесцельно высиживать по кабинетам. А в своих бесплодных попытках привлечь народ на защиту арестованного коллеги я выяснил, что Кудымова у нас, оказывается, многие недолюбливали. Макс сам по себе не тянул на подарок, но в чувства тех, к кому я обращался, часто примешивалось злорадство, талантливому и отмеченному наградой парню банально завидовали! Не самое приятное открытие в людях, с которыми уже полтора года работал бок о бок!