Порочные ангелы (ЛП) - Халле Карина

— Правда? Я так не думаю, — размышлял Сальвадор. — Скажи мне, Хавьер, когда ты трахал ее, она просила о пощаде, как со мной? У нее тоже шла кровь? Наверняка. Кстати, отличная резная работа. Для любителя.

Хавьер сглотнул. Я видела, как тяжело он дышит, как трудно ему было не выхватить пистолет и не попытаться застрелить Сальвадора, обещал он УБН или нет. Но он не мог, не тогда, когда я снова была заложницей.

— Пусть он убьет меня, — мне удалось докричаться до Хавьера. — Пусть он убьет меня, только обязательно убей его. Заставь его страдать.

— Заткнись! — прорычал Сальвадор мне в ухо. — Я убью тебя, но следующим будет он. Он даже не вытащил пистолет. Чертова киска.

Стрельба на заднем плане начала стихать. Вертолет, который мы видели вдалеке, уже давно улетел. Мне было интересно, какая сторона сейчас побеждает. Интересно, придут ли они и найдут нас только тогда, когда будет уже слишком поздно. Я могла только надеяться, что если мы с Хавьером умрем, то УБН позаботится о том, чтобы Сальвадор пострадал, чтобы он никогда не вышел из тюрьмы живым, чтобы наши смерти не были напрасными.

— Так чего же ты хочешь, Сальвадор? — спросил Хавьер, подняв руки. — Зачем ты это делаешь? Просто пристрели ее сейчас, если ты этого хочешь.

— Ты такой же сумасшедший, как и она, — сказал Сальвадор, усмехаясь. — Неужели у вас двоих нет никакого уважения к смерти? Ты, Хавьер, как никто другой, должен знать, как важно делать из этого шоу. Чтобы это длилось долго. Настоящая пытка не приходит во время смерти — она приходит за мгновения до нее. Когда ты знаешь, что она вот-вот наступит, но не знаешь, когда. Как сейчас.

Грудь Хавьера вздымалась. Я видела, как его изворотливый ум работает на пределе, пытаясь придумать способ спасти хотя бы меня, если не себя. Я также видела, что у него не было никаких вариантов. При всей его ярости, я уловила печаль в его глазах. Видела, как постепенно он смирился с концом.

Но это не означало, что у меня ничего не было. Даже, если это означало, что нас расстреляют, я должна была хотя бы попытаться ради нас обоих. Я радовалась концу больше, чем он. Мне нечего было терять.

Я подняла глаза на Хавьера, а затем перевела взгляд на частично зажившую рану на предплечье Сальвадора, куда я вогнала осколок стекла на прошлой неделе. Я не могла дотянуться до него своими руками, но это не означало, что я была бессильна.

Когда я увидела почти невидимый намек на узнавание в глазах Хавьера, то поняла, что время пришло. Я задействовала все свои запасы гнева, несправедливости, чистой ярости без примесей, которые копились глубоко внутри меня. Позволила этим чувствам, этим горячим, бурлящим, пульсирующим эмоциям превратить меня в неуправляемый торнадо, которому некуда было деться. Затем я разрешила им подпитывать меня, стать моей силой.

Я закричала, грубый, жестокий звук, который вырвался из моего нутра и горла, и использовала всю свою силу, чтобы повернуть предплечье Сальвадора к себе. Я вгрызлась прямо в его рану, пробуя кровь на вкус, приветствуя ее, наслаждаясь тем, как мои зубы погружаются все глубже и глубже, разрывая мышцы и нервы и причиняя столько боли.

В следующее мгновение Сальвадор закричал, застигнутый врасплох моей жестокостью, и Хавьер воспользовался этим моментом, чтобы выхватить пистолет и выстрелить.

Он целился в плечо Сальвадора. Он попал.

Сальвадор крутанулся назад, вырвавшись из моих зубов и хватки, но не раньше, чем выхватил свой пистолет и выстрелил в Хавьера.

Я думала, что Сальвадор не попал в цель.

Но это было не так.

Он выстрелил Хавьеру прямо в голову.

Я закричала, когда Хавьер слегка пошатнулся, а затем упал с крыши на балкон лицом вперед, и от его удара стекло разлетелось вокруг нас.

Собрав все силы, я отшвырнула пистолет Сальвадора с балкона, а затем бросилась к Хавьеру, плача, крича, чувствуя, как мое собственное сердце обливается кровью, а дыхание перехватывает. Боль в груди была такой невероятно сильной, что я не была уверена, как смогу это пережить. Не была уверена, хочу ли я этого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я упала на колени рядом с Хавьером, боясь дотронуться, боясь перевернуть его. Я не смогла бы справиться с тем, что так сильно боялась увидеть.

Но, прежде чем смогла протянуть руку и дотронуться до него, он зашевелился.

Живой.

— Хавьер! — всхлипнула я, протягивая руки к его голове.

Я откинула его волосы и увидела рану, длинный след крови на его виске. Его глаза открылись и уставились на меня.

— Проклятье, — простонал он. — Он попал в меня?

Я расплылась в широчайшей улыбке и чуть не рассмеялась от нахлынувшего на меня облегчения.

— Попал в тебя? Да я думала, тебе только что прострелили голову!

Он поднял руку и осторожно потрогал рану.

— О, — он слабо улыбнулся. — Это просто царапина. Как мои волосы?

Я не была уверена, ударить его или поцеловать.

Но, прежде чем я успела сделать то или другое, меня внезапно подхватили за плечи сзади и отбросили в сторону. Моя голова ударилась о пол, отчего все вокруг закружилось и завертелось в тошнотворном вихре, чернота заволокла мое зрение и не отпускала меня.

Я беспомощно смотрела, как Сальвадор навалился на Хавьера, пытаясь задушить его. Даже с бесполезной одной рукой, он был крупным мужчиной, сильнее Хавьера, и ему удалось крепко сжать его горло одной рукой.

— Посмотри на себя, — усмехался Сальвадор, слюна капала Хавьеру на лицо. Хавьер задыхался, его кожа побелела. — Предатель Мексики. Ты привел американцев только для того, чтобы вернуть эту шлюху. Ты слабак. Ты неженка из-за женщины. Девчонки. Ты будешь известен как наркобарон, который стал хорошим без всякой причины.

— Я не хороший! — Хавьер смог зарычать, борьба вернулась к нему. Собрав все, что у него осталось, он сумел поднырнуть под Сальвадора и вытащить нож из его сапога. Он поднял нож над головой, и в тот момент, когда Сальвадор удивленно поднял голову, Хавьер стремительно вогнал нож между глаз Сальвадора, погрузив его до самой рукоятки. — Я просто не такой плохой, как ты, — выплюнул он.

Сальвадор застыл, нож вонзился в его мозг. Это мгновенно убило его, и Хавьер быстро выкатился из-под его обмякшего тела. Он быстро подполз ко мне и ощупал мою голову.

— Ты в порядке? — спросил он, его голос ломался.

Я сглотнула и попыталась заговорить, но не смогла. Вместо этого я разрыдалась.

— Ш-ш-ш, Луиза, — успокаивающе сказал Хавьер. — Я жив, ты жива. Этот ублюдок мертв. Мы в порядке, — он сел рядом со мной и притянул меня к себе на колени, обнимая меня, пока я давала волю всему. Гнев, боль, шок, печаль. Он позволил мне плакать столько, сколько мне было нужно. И когда мои слезы начали высыхать, он сказал то, от чего я заплакала еще сильнее, только от счастья. — Ты должна знать, что твои родители у меня, — прошептал он мне в макушку. — Они в безопасности у моей сестры в Пуэрто-Вальярте.

Хотя Хавьер никогда не говорил мне, что любит меня, я все равно никогда не знала такой любви. Я не могла отблагодарить его, не могла забыть, каким абсолютно бескорыстным он был, и все ради меня.

Мы сидели так вместе, я набиралась сил в его объятиях, пока на балкон не ворвались несколько агентов УБН с оружием наперевес. Одной из них была женщина, чего я даже не поняла, пока она не сняла шлем и не распустила волосы. Она с ужасом смотрела на тело Сальвадора.

— Честно, это была самооборона, — запротестовал Хавьер под ее неодобрительным взглядом, прежде чем она успела что-то сказать.

— Но я готова поспорить, что ты все равно наслаждался каждым моментом, — сказала она.

Он улыбнулся.

— Конечно, наслаждался.

И я тоже.

Я могла сказать, что Хавьер нервничал, опасаясь, что УБН может сделать с ним, поскольку Сальвадор был мертв, а он нарушил единственное условие. Но к тому времени, когда медики прибыли на вертолете и обработали его рану на голове, а мне вправили сломанный палец и нанесли антибиотические кремы на тело, нам сказали, что мы все равно можем идти.