Друзья и звезды - Михаил Веллер

Вот хочу вас разочаровать, может быть, но нет ни одного случая преобразования государственной собственности в частную, которое бы основная масса населения, подавляющая, абсолютно подавляющая масса населения признала бы справедливым или честным. Просто не существует такого примера!

Для того чтобы совсем быть убедительным, я вам скажу, что больше всех других между собой грызлись те, кто получили больше всего, то есть олигархи. Олигархи грызлись между собой, хотя, казалось бы, они должны просто, как говорил Олег Бойко, «курить бамбук на острове», поскольку получили максимум того, что можно было получить.

Поэтому по поводу недовольства основной массы части населения — это иллюзия, что недовольных могло быть меньше. Недовольных было ровно столько, сколько и могло быть в России в случае приватизации, то есть преобразования государственной собственности в частную.

И вот здесь не должно быть никаких иллюзий. Просто были люди, которые раньше других почувствовали перемены и поэтому были уверены в будущем, поняли его. И более того, это будущее превращали в настоящее. И были люди, которые были твердо уверены, что всё вернется на круги своя, и поэтому сидели и отдыхали. И начали курить бамбук задолго до того, как всё и произошло. Так вот — это первое, и это, по существу, основное.

Теперь, что касается Путина. Путин пришел, как вы помните, как преемник Ельцина. Эта операция так и называлась — операция «преемник». Вот для меня лично — для непосредственного участника этой операции — преемственность была не размытым понятием, а совершенно конкретным. Это для меня означало продолжение курса тех реформ, которые начал Ельцин, — а я и сегодня считаю, хочу подчеркнуть, Ельцина величайшим за всю историю реформатором. И преемственность означала продолжение курса реформ — без тех иногда трагических ошибок, которые совершал Ельцин. И в этом смысле, конечно же, я был за преемственность элит, вновь возникших. Чтобы не было передела собственности, чтобы не было передела власти, чтобы не было передела средств массовой информации и т. д. и т. д. Я был за то, чтобы сохранился фундамент, заложенный таким вполне демократическим, я подчеркиваю, путем, — потому что никого не убивали за политику, никого не высылали из страны за политику. Это должно было быть продолжено.

К сожалению, Путин оказался предателем — в прямом, точном смысле этого слова. Потому что, придя к власти как преемник, он перечеркнул всё то, что сделал его создатель, его отец политический — Ельцин. И поэтому нет двусмысленности в роли Ельцина и в роли Путина в Российской истории. Ельцин, безусловно, революционер, он пытался вот так, на свой лад коряво, но совершенно очевидным образом заменить авторитарную систему на более эффективную — демократическую, то есть централизованно управляемое государство — на самоорганизующееся. И вы знаете, что только самоорганизующиеся государства в современном мире и являются самыми эффективными. А Путин, наоборот, эффективную политическую модель стал демонтировать — и стал воссоздавать прежнюю, неэффективную. Поэтому Путин — контрреволюционер.

Вот и вся история.

Я хочу только добавить, что основные тезисы обозначил в манифесте, который написал между 2000-м и 2002 годами, он называется «Манифест российского либерализма». Должен подчеркнуть одну важную вещь, которую там обозначил, она, к моему удовлетворению, абсолютно корректна научно и указывает мэйнстрим, главное направление изменения общественных отношений вообще во всем мире. Это прозрачность каждого для всех и всех для каждого.

Информационные технологии, которые буквально взорвались в последнее десятилетие, они кардинальным образом меняют существо человеческих взаимоотношений. И главный смысл прозрачности, которая приносит обществу новые технологии, состоит в том, что человечеству придется отказаться от лжи. А это значит, что человечество, которое вот уже сейчас приходит на смену предыдущему поколению, кардинально и качественно отличается ментально от того, что было. Это люди, которые вынуждены (сначала вынуждены, а потом это станет неотъемлемой частью их сознания) говорить правду и только правду.

Дмитрий Быков

Как писатель, журналист, гражданин и поэт

Любимец народа блистательный поэт Быков на «писательской прогулке» по Бульварному кольцу в мае 2012-го.

«Вот я вас!»

Михаил Веллер. Наше знакомство началось с того, что ровно двадцать лет назад ты брал интервью у меня…

Дмитрий Быков. В «Собеседнике»…

М.В.…будучи молодым журналистом, недавно пришедшим с флота. Заметьте, ты еще влезал во флотскую форму, но вообще ты и тогда был как сейчас. Или сейчас остался как тогда. Ты на самом деле очень мало изменился.

Д.Б. По-моему, тоже мало поменялся.

М.В. И уже тогда все говорили: вот это идет Быков, он чудовищно талантлив, он может всё и очень быстро!

Д.Б. А ты тогда жил в Таллине.

М.В. Да, потому что у меня не было тогда еще денег для переезда в Москву. Я был беден, такая была эпоха.

Д.Б. Тогда у тебя только что вышел «Звягин», и ты приехал в Москву весь такой крутой. Я ждал тебя в редакции и боялся, что вот откроет дверь ногой такой супермен, и непонятно, как с ним говорить.

М.В. А я опасался высокомерного и ехидного московского журналиста. Интересно, сколько лет было совсем молоденькому мальчонке, когда впервые переступил он порог редакции и опубликовал свои стихи, скажем, или статью?

Д.Б. Статью. Я уже отмечаю торжественную дату: ровно тридцать лет литературной деятельности. Я впервые напечатался 14 декабря 82-го года в «Московском комсомольце» с отчетом о том, как наш класс ходил работать на фабрику «Большевичка». Это довольно забавная статья была, очень смешная.

М.В. Открой же скорее товарищам и коллегам, сколько лет было юному дарованию?

Д.Б. Четырнадцать лет мне было с небольшим… И действительно, я с тех пор довольно регулярно работал в «Московском комсомольце». Меня позвал туда Андрей Васильев — ныне руководитель проекта «Гражданин поэт». Я поскольку очень быстро бегал за сигаретами и портвейном, то считался ценным сотрудником, скажу тебе сразу.

М.В. Ты был настоящий юный журналист! Быстро бегал за чем надо.

Д.Б. А потом Васильев ушел в «Собеседник» и перетащил за собой меня. И там я с чудовищным постоянством остаюсь до сих пор.

М.В. Вы как хотите, но это поразительно. В четырнадцать лет он начал печататься в «Московском комсомольце»! И сколько тебе стукнуло годочков, когда ты и в «Собеседнике» стал печататься?

Д.Б. Шестнадцать. Я перешел туда в 84-м году, как только он организовался.

М.В. Дас ист фантастиш! А уже после этого ты кончил школу, как полагается в этом возрасте. Ну хоть четверки были?

Д.Б. Ну, ты медалист, и я медалист, но толку нам это не принесло. Ты хоть поступил без экзаменов или как?

М.В. Нет, я сдуру завалил сочинение. Взял не ту тему и не то написал. Поэтому я сдавал все. А ты сдавал только один.

Д.Б. Я сочинение написал. Как сейчас помню — по Некрасову.

М.В. Ну, все же говорили, что ты талантливее всех. После этого, однако, тебя загребли в армию — и не просто в армию, а на флот.

Д.Б. На флот на два года. Это была так называемая морская авиация. На самом деле — это была комплектующая база. Мы просто там передавали, грузили, отправляли поездами разные стратегические грузы по Советскому Союзу. И там я большую часть службы, на так называемой техтерритории, грузил разные аккумуляторы, непонятные детали, какие-то таинственные ящики.

А в свободное время печатал на машинке. Но этого свободного времени у меня было мало. В основном грузил. Что ни попадя, и все тяжелое.

М.В. Слушай, а как называлась в реестре в строевой части, или что там у вас было, твоя специальность? Вот в военном билете у тебя что написали? Морской авиагрузчик?

Д.Б. Комплектовщик, 29-й ВУС.

М.В. Я даже не знаю — что такое комплектовщик?

Д.Б. Это и есть грузчик.

М.В. Гм, но как-то интеллигентнее, ближе к творчеству.

Д.Б. Да, тут есть что-то культурное. Это грузчик, человек, который грузит разные вещи, специальные и непонятные. При этом я ничего себе стрелял. Бегал я всегда очень плохо, я и сейчас очень плохо бегаю.

М.В. Бегущий генерал в мирное время вызывает смех, а в военное панику. А стрелял ты хорошо. Помнишь, мы как-то на ВДНХ после книжной ярмарки стреляли из пейнтбольных ружей со специально сбитым прицелом?

Д.Б. Я стрелял очень кучно, ты сказал тогда, что сержант был бы от меня в восторге. Он и был в восторге.