Зима гнева (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна

Мужчина попробовал шевельнуть языком. И на этот раз у него даже слова получились.

– Плохо…

Глаза он открывать даже не пытался. Свет бил так, что больно становилось от одной мысли.

– У вас сегодня ночью был кризис. Я забрала вас позавчера из вашей каморки. Надеюсь, вы не в обиде.

Стас потихоньку припоминал происходящее.

Не в обиде?

О, что вы! Он отлично помнил, как лежал больной, как безумно хотелось пить, как он осознавал, что, наверное, тут и умрет. Но сил встать, позвать на помощь, хоть наружу выползти – не было. Вообще никаких сил не было.

Но… кто?

Голос был знакомым, но у него так звенело в ушах и шумело в голове… он бы сейчас и мать родную не опознал!

– Кто…

– Ида, – рассмеялся рядом голос. – Кажется, доктор, я должна обидеться?

– Нет…

Прохладная ладонь опять коснулась лба.

– Не переживайте, Станислав. Я над вами просто подшучиваю. Сейчас придет жом Пауль, он поможет вам с туалетом. Вас нужно обтирать влажной салфеткой, да и оправиться вам не помешало бы.

Станислав с этим был полностью согласен.

– Ида…

– Лежите и не пытайтесь ничего говорить. Вы не один. Рядом с вами постоянно кто-то будет, или я, или жама Эльза, или жама Гертруда – пока вы не сможете хотя бы с кровати встать. Сейчас вы у меня дома.

Стасу было так плохо, что он принял это, как факт.

Дома?

Да хоть где! Главное, не умер! Выживем- там посмотрим, и кто, и когда, и что… а сейчас хоть выздороветь бы. Последний раз его так накрывало еще в Университете, лет пятнадцать тому назад… или нет! Лет семь тому… как раз, с Марией…

Сил не было ни на что. Разве что дышать…

Станислав покорно принимал заботу, выпил из чашки горячего бульона с кореньями и уснул. Ну, хоть что-то хорошее…

* * *

В больнице Ида отправилась к заведующему клиникой.

Жом Рукоцкий ей откровенно не нравился. Тадеус Чеславович был невысок, сед, худ и пах постоянно какой-то пакостью.

А еще….

Еще он обладал темпераментом мартовского кота и неутомимостью отбойного молотка. Судя по сплетням, в которые девушку посвятили Берта и Леона. Все существа в юбках, невзначай оказавшиеся в его ведении и в зоне досягаемости, проверялись на устойчивость. А потом еще и расшатывались…

Разве можно отказать такому мужчине?

Самое печальное, что многие и не отказывали. Кто из страха, кто из желания получить какие-то преференции от начальства, и в результате жом Рукоцкий начал… зарываться. Не дала девушка своего согласия добровольно?

И что? Если ей понравилось, значит, это уже не насилие!

Ида не удивилась. При дворе она и не такое повидала. Двор императора, знаете ли, не оранжерея для выращивания орхидей.

Да, Ида быстро потерялась в обычной жизни! Она не знала, сколько стоит булка хлеба, как снять жилье, как разговаривать с простыми людьми… эти ее пробелы восполнила Анна. А сейчас и жизнь уже своего добавила.

Но вот интриги! Психология! Умение видеть гадюк на цветущем лугу… вот этого не отнять у любого, кто хотя бы год прожил при дворе. Тадеуса Чеславовича Ида видела насквозь. Но… стоит ли ругаться?

Станиславом он дорожил, к Станиславу записывались за год вперед, и когда Стас сообщил, что желает вот эту девушку – в качестве сестры милосердия, да еще и зарплату ей платить не надо….

Жом Рукоцкий едва от радости не заплясал. А когда увидел Иду – вдвойне.

Волосы она красила, платья носила мешковатые, но разве обманешь опытного бабника?

Никогда! Они добычу за версту чуют! Но в присутствии, опять же, Станислава жом Рукоцкий не наглел. А вот сейчас…

– Рядом, – приказала Ида Полкану.

Умный пес прижался к ее ноге и изобразил готовность не отставать. Хоть бы и в пещеру с драконом, но с тобой, хозяйка! Так они в кабинет и вошли.

Жом Рукоцкий разулыбался во все оставшиеся зубы, числом примерно двадцать. Что выбили, что от старости выпало, и поднялся из кресла, распространяя волну удушливых миазмов.

– Жама Ида, вы сегодня само очарование.

Ида едва не фыркнула.

Она вставала к Станиславу семь раз за ночь. И спала очень плохо. Устала, осунулась, появились круги под глазами… но кризис, кажется, миновал! А это дорогого стоило!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Жом Рукоцкий, я должна вам сообщить, что жом Рагальский не сможет в ближайшее время выйти на работу.

– Вот как? И что случилось? Устал?

– Свалился с двусторонним воспалением легких, – ледяным тоном проинформировала Ида.

– Ну… дело молодое, – жом разулыбался так похабно, что Ида поморщилась. – А когда у него, хе-хе… пройдет это… воспаление?

– Жом, – когда Ида хотела, она могла смотреть не хуже своей матери. И взглядом замораживала точно так же. – Вы, видимо, не поняли? Доктор Рагальский болен. Опасно. Мог умереть. Когда выздоровеет – не знаю. То, что ему оказали необходимую помощь, вообще можно приравнять к чуду.

Жом Рукоцкий сообразил, что речь не о влюбленности и не о том, что двое молодых людей докувыркались в кровати. Но… характер такой – собачий!

– Завидую Станиславу. Везунчик!

– Не умер? Безусловно, уже везение, – вежливо согласилась Ида.

– Со столь прекрасной сиделкой любая болезнь нипочем! Особенно в молодости.

Ида даже отвечать не стала. Вместо нее ответил Полкан. Вскочил на лапы, посмотрел на жома Рукоцкого, особенно в одну, конкретную часть, и вежливо так высказался.

– ГАВ!

Жом покривился, но ругаться не стал. Были уже разговоры, и Ида сообщила, что если выгонят собаку, то она тоже уйдет. И ее деньги, что более важно. Поэтому гнать пса к растакой-то матери команды не последовало. Вместо этого жом непроизвольно прикрылся ручками и вздохнул. Этак… похабно-мечтательно.

– Ах, Идочка, как бы мне хотелось, чтобы вы и обо мне так же позаботились.

Ида прищурилась.

– Не думаю, что вы выживете… – выдержала точную паузу и продолжила. – С такой горячкой и лихорадкой. Но если свалитесь – пусть ваша супруга посылает ко мне слугу. Я приду за вами ухаживать… покажу ей, как лучше вас переворачивать, судно подкладывать.

Тадеус сморщился, словно от кислого. Супруга у него была…

И как подлецам так удается устроиться? Впрочем, таких уж жен они выбирают и таких детей воспитывают, что в своих семьях мелких домашних тиранов едва ли не на руках носят и безгрешными считают?

Или просто не хотят трогать, пока не сильно воняет?

Ида и второму варианту не удивилась бы.

– Идочка, вы мне сердце разбиваете.

– Тогда вы слишком низко его ищете, – парировала девушка. И потрепала Полкана по загривку. – Я еще раз повторюсь, Станислав болен. На работу вернется не раньше, чем через десять дней. Всего хорошего, жом Тадеус.

Жом квакнул в ответ нечто приветливо-прощальное, и опустился в кресло, провожая взглядом выходящую Иду.

М-да… какая корма! Какие обводы! Просто восхитительная девушка, но такая неприступная… как это грустно!

А Стасику повезло, м-да, повезло…

И жом заулыбался от вставших перед его воображением похабных картинок.

Борхум, Дальбек

Вообще, этот поступок был против Митиных принципов.

Но…. Иногда ими тоже можно поступиться. Потому как очень нужны деньги. Очень-очень.

Валежный ему, конечно, дал доступ к своим банковским счетам. И Дмитрий пользовался, и старался не наглеть.

Но…

И разорять хорошего человека не хотелось, и динамит нынче дорог, и вообще…

Очень уж Мите хотелось сделать одну маленькую такую диверсию…. Ну и отомстить немножко Валежному. За что?

Наверное, просто обидно было.

Вот как хотите, господа, но… Митя Валежному был благодарен – до крайности. Ценил его, уважал, даже восхищался. И именно поэтому жутко хотел подпустить маленькую такую шпильку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Потому как нельзя быть таким идеальным.

Вот хотелось, ну хотелось….

А если хочется – надо делать! Чего ж страдать-то от нереализованного желания? Делать надо!

Митя ласково, даже нежно смотрел на здание банка. Белоснежное, красивое…. Пора?