Я – человек-выстрел - Луис Суарес

Когда я прилетел обратно домой, потренировавшись с основным составом всего три дня, я вернулся в молодежку, но я не жаловался – это был знак, что впереди меня ждет еще много трудностей.

На следующий год меня снова позвали тренироваться с основой, но на этот раз я остался с ними. В марте 2005-го в возрасте 17 лет я дебютировал в Кубке Либертадорес, отыграв всего 15 минут. Затем, когда в августе начался сезон лиги, я забил через пять минут после начала матча. На матче была Софи, приехавшая на свой день рождения. В том сезоне я привык к игре в основном составе «Насьоналя», но пока не освоился с тем взрывным стилем игры, который сделал бы меня хорошим футболистом.

Поначалу я упускал возможности. Снова и снова. Дошло до того, что люди меня освистывали и оскорбляли. Называли меня косолапым. Некоторые – ослом. Тренер, Мартин Ласарте, заступался за меня, когда говорил, что я проделывал огромный объем работы на поле, даже несмотря на то, что не забивал. Он просил болельщиков быть терпеливее и призывал меня не опускать руки. В одном из матчей против «Атлетико Ривер Плейт» я вышел на поле в стартовом составе, создали 13 моментов, и я упустил 9 из них. Матч закончился со счетом 0: 0, и, конечно, виноват был я – пацан, который носился по всему полю, но так и не забил.

Хорошо, что я всегда думал, что если уж я не реализую моменты, то это по крайней мере означает, что я могу их создавать. Я всегда был готов бороться до последнего, искал возможности. Я не хотел упускать шансы просто потому, что поленился сделать рывок. Чем больше я расстраивался, тем яростнее я боролся. Думаю, в то время большинство людей считали, что я буду очередным средним футболистом. Даже сейчас я встречаю людей, которые говорят мне: «Я оскорблял тебя, кричал на тебя, был одним из тех, кто думал, что ты никогда не начнешь забивать голы».

Но в той игре против «Дефенсор Спортинг» я забил превосходный гол на глазах скаутов «Гронингена». Теперь я был готов начать свое путешествие в Европу – к сожалению, просто приехать в новый клуб и поставить подпись не удалось.

Сперва я поехал из Монтевидео в Мадрид с моим агентом Даниэлем Фонсекой и еще одним его игроком, Хуаном Альбином, переходящим в испанский клуб «Хетафе». Нам нужно было задержаться в Испании на пару дней, пока не состоится трансфера Хуана. Я же ехал без каких-либо гарантий, и мне казалось, что это был самый длинный перелет в моей жизни. Обычно я сплю в самолете; в тот раз я не сомкнул глаз.

Затем начался период ожидания. Софи устроилась на работу в McDonald’s в Барселоне, и ей едва не пришлось уволиться, чтобы приехать в Мадрид со мной повидаться. Мы не виделись полгода, а теперь были так близко, что почти что могли коснуться друг друга. Она изо всех сил пыталась выкроить немного свободного времени, но ее не пускали. Наконец она так долго умоляла их, что ей дали зеленый свет. К тому моменту, однако, уже не было рейсов. Я находился будто в заточении, уставившись в окно мадридского отеля. Наконец мы отправились в Амстердам, и трансфер в «Гронинген» стал чуть ближе.

В таких ситуациях вы целиком зависите от других людей. В Уругвае мне просто сказали: «Езжай, на месте просто подпишешь контракт». И я поехал вслепую. «Гронинген» был моим единственным вариантом, но появились новые проблемы. Чем сильнее я приближался к сделке, тем, казалось, больше агентов в нее вовлекалось и тем больше появлялось новых препятствий. Мои представители сообщили мне, что подписание не происходит из-за того, что клуб не хочет платить тем или иным людям. Вот агенты, а вот еще один и еще, и проблема, казалось, была в этих третьих лицах, а не в «Гронингене». Мои агенты, видимо, решили, что сделка сорвалась.

«Луис, нам нужно уезжать».

«Что значит «нужно уезжать»? Куда?»

Меня постарались успокоить тем, что появился вариант попасть в «Хетафе» вместо Альбина, поскольку тренер их команды Бернд Шустер искал нового нападающего. Это звучало даже лучше: это, конечно, все еще не Барселона, но по крайней мере я буду в той же стране, что и Софи. Кроме того, раз мы возвращаемся в Мадрид, я смогу еще раз попробовать с ней увидеться. Но стоило мне начать думать о такой возможности, как все снова перевернулось с ног на голову, и эта дверь в «Хетафе» тоже наглухо закрылась. В итоге я все-таки попал в «Гронинген».

В общей сложности я провел шесть напряженных дней в отелях – сперва в Мадриде, затем в Амстердаме, ничем не занимаясь, кроме как просмотром телика и слушаньем тиканья часов. Я застрял, был взволнован и не мог даже говорить на местном языке. В Амстердаме я посылал письма Софи, спрашивая ее, как обратиться к персоналу отеля, чтобы они постирали мои вещи, или как мне достать чего-нибудь поесть. Она отвечала мне двумя сообщениями: в первом был мой вопрос на английском языке, а во втором – то, как я должен это произнести, в испанском начертании. В итоге я произносил «иес плис» вместо «yes please». Я не понимал сообщений, и в отеле не понимали меня. В конце концов мне приходилось просто давать им телефон, чтобы они сами прочли сообщения. Я был беспомощен, полностью зависел от других людей и старался не думать о самом худшем сценарии: сделка сорвется, и мне придется вернуться домой и начинать все с нуля вдали от Софи.

В то время мне казалось, что либо я подпишу контракт с «Гронингеном», либо мой мир рухнет. Казалось, что «Насьональ» продал меня моему агенту, что автоматически делало его моим новым владельцем. Поэтому, если бы я не попал в «Гронинген», я, возможно, не смог бы вернуться в «Насьональ» и даже не знал, захочет ли он вообще продать меня хотя бы в какой-нибудь клуб. Я бы пошел в любой, если бы это означало остаться в Европе. И я не знаю, что бы мне пришлось сделать, сорвись та сделка из-за 60 тысяч евро. В те дни я был бессилен, вся моя жизнь была в чужих руках. Наконец на пути из Амстердама в Гронинген, на север страны, мне начало казаться, что трансферу ничего не помешает. Это было спасительное облегчение.

В июле 2006 года я сделал маленький шаг в своей карьере и огромный – навстречу Софи, хотя она была не так близко, как я себе представлял: она была в Испании, а я – в Голландии. Теперь нам предстояло сократить этот разрыв между нами. После подписания контракта я поехал в Барселону на выходные на десять дней, чтобы повидаться с Софи и попытаться решить эту проблему. Ее мама и сестра на то время вернулись в Уругвай навестить родственников. Я позвонил им: «Я забираю Софи из Барселоны и увожу в Голландию».

Ее мама сказала мне: «Ну, раз так, то приглядывай там за ней». Я не уверен, поняла ли она, что я был серьезен. Я и сам не знал, насколько я был серьезен. Но когда мы прощались в аэропорту, меня окатило чувство: сейчас или никогда. Я прошел весь этот путь не ради того, чтобы снова ее оставить. Ни на минуту.

«Полетели со мной. Прямо сейчас».

«Ты свихнулся. Как я полечу? Мне 16. У меня даже билета нет. А как же папа?»

«Полетели. Я куплю билет».

Она позвонила отцу из аэропорта: «Папа, я лечу в Гронинген с Сальтой (у меня было прозвище «Сальто» в честь моего родного города, Сальто). Ее отец ответил: «Хорошо, а когда ты вернешься?»

Она не вернулась. Она собиралась остаться только на неделю, но в итоге осталась навсегда. А тогда она просто садилась на самолет. У нее не было ни сумки, ни одежды – ничего. Мы купили билет, и она полетела со мной в том, в чем была, – через неделю или чуть позже она вернулась в Барселону, чтобы забрать вещи. Наконец мы были вместе. Это был риск, но я знал, что все будет хорошо. «Мы очень долго ждали, нам нужно попробовать, и пробовать нужно немедленно».

***

В Голландии я получил замечательное футбольное образование, к тому же это был отличный жизненный опыт. И «Гронинген» был началом этого опыта.

В Уругвае ты не находишься ни под чьим контролем, никто тобой не руководит. Никто не следит, что ты ешь и что пьешь. Я приехал в Голландию с пятью или шестью килограммами лишнего веса. Я был толстым.

Тренер Рон Янс, которого я до сих пор считаю лучшим из всех, с кем я работал, сказал мне: «Твой вес должен равняться 83 кило – будешь весить больше, и тебя не будет в команде».

Я ничего не знал о диете, поэтому спрашивал в клубе, как мне сбросить вес.

Первое, что я узнал, – мне нужно перестать пить кока-колу. Я понятия не имел, что кола так сильно влияет на вес. Софи предложила пить только воду, и я привык. Больше мне ничего пить было нельзя.

Когда меня взвесили в следующий раз, я весил 83,4 килограмма, и Рон простил мне лишние 400 граммов. Он сказал, что я был целеустремлен и старателен.

Тогда я понял, что мне делать. И тогда же я понял, что я могу всего добиться самостоятельно, мне не нужен был наставник. Я мог сам ставить цели и самостоятельно их выполнять. У меня была своя дисциплина.

Когда мы только приехали в Голландию, никто из нас не умел готовить. Рональд МакДональд стал нашим другом, а я купил электрогриль, чтобы жарить стейки. Дом всегда был в дыму. Тогда стейки мне казались отличным вариантом, но теперь… Господи боже! Как мы вообще могли это есть?