Живые примеры(Рассказы для детей младшего возраста) - Либрович Сигизмунд

ПЕРВАЯ ЛОЖЬ

В кабинете Андрея Павловича Бурова, перед диваном, стоял небольшой столик из красного дерева. Вечером, возвращаясь со службы, Андрей Павлович имел обыкновение садиться у этого стола. С газетою или книгою в руках, он проводил здесь время, иногда до поздней ночи.

Столик был покрыт старою, вязаною, белою салфеткою. При роскошном убранстве всего кабинета, салфетка эта, совсем простая, да притом сильно уже попорченная и во многих местах испещренная пятнами, бросалась поневоле в глаза и неоднократно вызывала недоумение со стороны знакомых и сослуживцев Андрея Павловича, которые навещали его довольно часто. Раз как-то зашел разговор о том, почему Андрей Павлович не купит другой, более изящной салфетки на стол.

— Нет, ни за что, — ответил решительным тоном Буров, — эта салфетка сделана руками моей матери, и я получил ее в подарок, будучи еще юношей; она составляет для меня дорогое воспоминание; я не соглашусь так легко заменить ее новою.

— Значит, вы никогда не намерены с ней расстаться? — спросил, смеясь, один из присутствующих.

— Отчего же? — ответил Андрей Павлович, — но я расстанусь с ней только тогда, когда моя дочь подрастет и научится рукоделиям настолько, чтобы собственноручно связать мне новую такую же салфетку.

Слова эти услыхала совершенно случайно единственная дочь Андрея Павловича — Нюта. Глубоко запечатлелись они в ее памяти. С этого дня она с нетерпением стала мечтать о том времени, когда будет в состоянии исполнить желание отца. Наконец, это время приблизилось. Нюту стали в пансионе обучать рукоделиям. Она училась чрезвычайно прилежно и в скором времени сделала такие громадные успехи, что учительница нашла возможным предложить ей начать какую-нибудь более крупную, самостоятельную работу.

— Вам предоставляется самой выбрать, что пожелаете связать: салфетку ли, прошивку для одеяла или подушки, мешок или что-нибудь подобное, — говорила учительница. — Предупреждаю вас, однако, Нюта, что работа должна быть сделана всецело вашими руками. Я ограничусь лишь указаниями, если вы где-нибудь ошибетесь, и советами относительно выбора узора.

Конечно, Нюта решила связать салфетку для отца. Она тотчас же заявила о своем желании учительнице, которая вполне одобрила ее выбор.

Не откладывая дела в дальний ящик, Нюта в тот же день принялась за работу. Приближался день ангела Андрея Павловича. Нюте непременно хотелось в этот день поднести отцу первый ее собственноручный подарок.

Она работала очень усердно, и не только в пансионе, в часы уроков рукоделия, но и дома — по вечерам, когда Андрей Павлович сидел в своем кабинете, погруженный в чтение.

Про затею Нюты знала одна только мать, но она ничуть не помогала дочке в работе, тем более, что и ей самой хотелось поднести отцу такой подарок, который всецело был бы сделан ее собственными руками.

Благодаря усердию Нюты, работа быстро подвигалась вперед. Она уже мечтала о том, как утром, в день ангела отца, она тайком проберется в кабинет, снимет со столика старую салфетку и положит новую, ее работы, и как удивится отец, увидев столь неожиданный для него подарок.

Накануне дня ангела салфетка была уже почти совсем готова. Осталось лишь окончить бордюр и выгладить все вязанье.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Как-раз в ту минуту, когда Нюта принялась за работу, кто-то позвонил, и горничная передала ей маленькое письмецо. Нюта сейчас же узнала руку Мани Калининой, одной из лучших своих подруг. «Пожалуйста приходи к нам сегодня — непременно приходи! — писала она. — Мы ждем. У меня в гостях: Таня Боброва, Настя Павлова и Зина Лавровская. Придут и другие. Будет очень весело. Пожалуйста, приходи».

Веселое общество, собравшееся у Мани, сильно манило Нюту к себе, но в то же время ей не хотелось бросать салфетку, которую надо было непременно окончить в тот же день. Как тут быть? Нюта знала, что у Мани будет очень весело и наверное так скоро снова не явится случай провести вечер с подругами. Но салфетка, салфетка!.. Неужели ее оставить? Нет, нет, надо непременно кончить! Несколько минут боролась Нюта сама с собою. В конце же концов она решила попросить маму окончить салфетку, самой же пойти к Мане.

— Мама, дорогая мама, — обратилась она к матери, — добренькая моя, выручи меня!

— В чем же дело? — спросила мать.

— Маня Калинина приглашает меня на вечер, а между тем у меня салфетка…

— Не готова, — досказала мать, — и ты поэтому просишь меня написать Калининой, что сегодня придти к ней не можешь. Да?

Нюта вся вспыхнула и опустила голову.

— Разве я не угадала? спросила мать.

— Нет мама, — тихонько ответила Нюта, — у Мани все будут, и Павлова, и Борова… Мне бы очень, очень хотелось провести с ними вечер…

— Так что же! Ты знаешь, что я всегда охотно позволяю тебе ходить к Мане. Иди!..

— Мамочка, а салфетка? Ведь сегодня последний день.

— Это уж твое дело: решай, как знаешь. Я не хочу говорить ни да, ни нет. Девочка твоих лет должна сама знать, как поступить.

— Я знаю, мама, знаю… Вот, мамочка, у меня есть к тебе большая, большая просьба. Мне осталось сделать всего четыре кружка у бордюра и выгладить салфеточку… Мамочка, добренькая, дорогая, выручи: кончай салфеточку за меня! Ведь остается сделать так немного!..

Мать как-то серьезно посмотрела Нюте в глаза и сухо, отрывисто сказала:

— Хорошо.

Голос матери показался Нюте грустным, дрожащим.

— Ты сердишься на меня, мама? — спросила она.

— Ничуть, — торопливо ответила мать. — Принеси салфетку. Я исполню твою просьбу и докончу работу.

Спустя минуту бордюр Нютиной салфетки был уже в руках матери, а Нюта, счастливая, веселая, побежала в детскую одеваться.

Вечер у Мани Калининой прошел чрезвычайно весело. Девочки хохотали, болтали и заговорились так, что не заметили даже, как прошло время и часы пробили одиннадцать.

Когда Нюта вернулась домой, Андрей Павлович сидел с женой в кабинете. Нюте, конечно, нельзя было спросить, готова ли салфетка. Она подождала несколько минут, потом, пожелав всем «доброй ночи», ушла в детскую. Усталая после веселых игр и болтовни, она скоро заснула и на следующее утро встала поздно. Ни отца, ни матери не было в это время дома. Салфетка, совершенно готовая, выглаженная, лежала на стуле у Нютиной кровати. Вероятно, мама, рано утром, когда Нюта еще спала, положила ее туда.

Нюта схватила салфетку и, пользуясь отсутствием отца, побежала в кабинет, сняла все книги со стола и покрыла стол «своей» работой. К одному углу салфетки она приколола маленькую записочку: «дорогому отцу от любящей дочери».

Ровно в 4 часа, Андрей Павлович вернулся со службы. По обыкновению он направился в кабинет, где в это время его ждала уже бабушка, тетушка и несколько гостей. Новую салфетку он сейчас же заметил и позвал Нюту к себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это твоя работа? — спросил он ее, положив руку на голову дочери.

— Моя, — живо ответила она.

— И ты ее всю сама сделала?

— Всю.

— Никто не помогал?

— Никто, папа.

Отец расцеловал дочку.

— Если так, то — спасибо, от души спасибо. Мне жаль расставаться со старою салфеткою, с которою связано столько воспоминаний моей жизни, но я все-таки с сегодняшнего дня спрячу ее в шкаф и буду каждый день любоваться твоею работою.

Сказав это, отец нежно привлек ее к себе. На глазах его показались слезы.

Гости один за другим, стали рассматривать вязанье и не находили слов для похвалы. На Нюту все эти похвалы производили чрезвычайно неприятное впечатление: она дрожала, опасаясь, что кто-нибудь заметит, что часть бордюра сделана другою, более опытною рукою.