Живые примеры(Рассказы для детей младшего возраста) - Либрович Сигизмунд

Андрей Петрович прочел внимательно все записки и сказал:

— Хорошо, дети, я куплю вам всем то, что вы просите, но…

— Но?.. — в один голос спросили дети.

— Но только мне уж придется тогда отказать этой старушке Куляновой, которой я обещал от вашего имени дать пять рублей.

И тут Андрей Петрович рассказал детям, как, возвращаясь домой, он встретил знакомую бедную старушку Кулянову, которая прежде частенько у них стирала, а теперь больна, ходит на костыле и ничего не может заработать.

— Я дал ей пока три рубля и прибавил, что и вы, вероятно, не откажетесь прибавить ей от себя. Но раз вы решили на ваши деньги купить себе игрушки, то конечно, это ваша воля, я в это вмешиваться не буду. В ваших копилках — ваши собственные деньги, и вы можете ими распоряжаться, как вам угодно…

Слова эти произвели на детей странное впечатление: все они — до тех пор веселые, смеющиеся — вдруг задумались.

Костя первый, точно немного сконфуженный, обращаясь к отцу, сказал:

— Знаешь, папа, я решил подождать с покупкою удочки и револьвера. А ты, папа, лучше уж отдай мои деньги Куляновой. Ей они пригодятся на дело…

— Мне тоже так особенно не надо куклы, — заметила Лиза. — В это лето я и старой куклой могу поиграть. Лучше отдам деньги Куляновой. Хорошо, папа?

Не, успела еще кончить Лиза, как точно также отказались от покупки подарков Костя и Маша.

— Ну детки, — сказал Андрей Петрович, — я вижу, у вас добрые, сострадательные сердца. Вы добровольно отказываетесь от игрушек, чтобы помочь бедной старушке — это хорошее дело, а хорошее дело никогда даром не пропадет. Но я все-таки не хочу лишать вас удовольствия: старушке Куляновой будет оказана помощь и без вас. Мне удалось поместить ее в богадельню. А вам, детки, за ваше доброе сердце, я решил подарить игрушки, которые вы желали иметь, и копилок ваших не трону. Пусть собранные вами деньги останутся у вас: авось, в самом деле, они понадобятся вам на другое доброе дело.

ЗА КУСОК ХЛЕБА И ЛАСКОВОЕ СЛОВО

акая вывеска появилась на главной улице города Саратова.

Доктор Замятин, до приезда своего в Саратов, был ассистентом одного из известнейших петербургских врачей. Несмотря на молодые лета, он сумел заслужить себе своими научными трудами большую популярность в среде медиков, между пациентами же — славу дельного, опытного хирурга.

Блестящая будущность, казалось, ожидала Замятина в столице. Еще год, два — и его наверное сделали бы профессором. Замятин, однако, предпочел блестящей будущности более скромную деятельность в провинций; когда ему предложили должность старшего врача в саратовской больнице, он тотчас же ее принял, распростился со своими товарищами и спустя четыре дня приехал в Саратов.

С свойственной ему энергией Замятин в первый же день по приезде в город нашел квартиру, купил мебель, расставил ее, распаковал, разложил привезенные инструменты — и на другой же день стал принимать больных. Конечно, прежде всего Замятин зашел в больницу, место будущей своей деятельности. Осмотрев ее во всех ее подробностях, он тут же наметил целый ряд необходимых улучшений.

Как-раз в ту минуту, когда Замятин направлялся к выходу из больницы, дежурный фельдшер заявил, что сейчас принесли на носилках тяжело больного старика.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Жаль бедного, он, кажется, очень страдает, — прибавил фельдшер, — при этом, несмотря на лохмотья, которыми он прикрыт, мне кажется, что этот человек принадлежит к лучшему классу общества: у него очень благородное выражение лица и взгляд необыкновенно умный.

— Где же этот больной? — прервал его Замятин.

— Вот его только что внесли в комнату.

Молодой хирург бросил пытливый взгляд на лежавшего на носилках старика. Бедный едва дышал. Грудь его тяжело поднималась, костлявая, худая рука недвижно повисла на пол; черты лица выражали сильное страдание.

— Доктор… помогите… очень… очень… страдаю, — чуть слышно проговорил он, когда Замятин нагнулся, чтобы послушать дыхание больного.

Замятин встрепенулся. Голос старика показался ему знакомым. Он потер лоб рукою, как-бы желая что-то припомнить.

— Послушайте, — обратился он к больному: — не зовут ли вас Ульяшев?.. Не жили ли вы раньше в Казани?..

— Точно так, — ответил старик, широко раскрыв глаза.

Губы Замятина задрожали.

— Прошу этого больного перенести ко мне на квартиру, — сказал он. — Я обязан этому человеку многим, пожалуй всем… Я буду за ним ухаживать не как врач только, но и как сын… Прошу немедленно перенести его ко мне… Я иду вслед за носилками.

Слова эти были сказаны хотя дрожащим голосом, но энергично и громко. Приказание доктора было тотчас исполнено.

Кто этот загадочный старик? Откуда это знакомство молодого доктора с нищим в лохмотьях? Какая тайна кроется в поведении Замятина?

Тщетно старались саратовцы в течение целых двух месяцев найти ответ на эти вопросы. Замятин молчал и видимо избегал разговоров про своего первого пациента, никто же другой тайны не знал.

Замятин в точности исполнил свое обещание: он отдал больному старику лучшую комнату в своей квартире, приставил к нему отдельного слугу, сам подолгу сидел у его кровати и прилагал все старания, чтобы поставить старика на ноги.

Спустя месяц старик настолько поправился, что мог уже сидеть у открытого окна.

— Доктор, — обратился он раз к Замятину, — скажите мне, чем заслужил я такое необыкновенное внимание с вашей стороны? Вы ухаживаете за мною как родной сын, между тем — я решительно не припомню, чтобы я что-либо сделал для вас такое…

— О, вы сделали много… много… Может быть, вы забыли, но я не забыл, — ответил Замятин. — Припомните — это было давно, 23 года тому назад… Я был тогда бесприютным сиротою… только что лишился отца… остался без средств, даже без куска хлеба… Мне пришлось просить милостыни, но никто не давал мне ни гроша, все только кричали: «иди работать», — работы же никто не хотел дать… В отчаянии я сел на пороге одного богатого дома, голодный, измученный… Вдруг на пороге появилось двое нарядно одетых детей… Я хотел протянуть руку, попросить милостыни, но побоялся, чтобы они не прогнали меня или не сказали тоже: «иди работать». Дети — это был мальчик лет 11 и девочка лет 10 — оказались лучше других людей: увидав меня, они тотчас же расспросили, кто я, откуда, чего мне надо, вынесли мне кусок хлеба и сказали много ласковых слов… Мальчик, не довольствуясь этим, побежал к отцу и попросил его помочь бедняку…

— Да, да, помню… — прервал его старик. — Это был мой сын… По его просьбе, я оставил у себя бедного сироту и потом определил его в приют… Что с ним сделалось затем — не знаю… Но неужели этот нищий мальчик — это вы, доктор?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да… В приюте обратили внимание на мои способности, определили меня в гимназию, а затем в академию, доставили стипендию — и я сделался доктором… По выходе из приюта, я направился к тому дому, где жил этот добрый человек, который мне помог и сжалился над моею судьбою… Мне рассказывали, что дети его умерли, сам он разорился и уехал неизвестно куда… Я запомнил только фамилию его — Ульяшев — и в сердце моем запечатлелись черты моего благодетеля… И вот все, что я теперь делаю для вас, это только уплата долга «за кусок хлеба и ласковое слово»…

Старик Ульяшев скоро выздоровел. Замятин, однако, не хотел расстаться с своим «благодетелем»; старик до сих пор живет в доме доктора. Он нянчит его детей, которые не называют его иначе как «дедушкой».