Свободная культура - Лоуренс Лессиг

Готовность сотрудничать с бизнесом естественна, хотя и вызывает негодование левых радикалов. Там, где они хотели бы создать «пространство для политики», Творческие общины «замутняют политическую борьбу, ее цели и возможности». Лессига упрекают в «соглашательстве с медиа– и контентиндустриями». Разнообразие лицензий СС приводит к тому, что сложность их комбинаций «возросла экспоненциально». Особенно критикуют одну из предоставляемых СС лицензий – запрет на производные работы. Он может означать запрет и на пересказ, и на цитирование, что подтачивает и без того неопределенные права добросовестного использования[32].

Не откажешь в логике и умным консерваторам. Я не говорю об апологетах RIAA и MPAA[33], которые преданно служат своим корпорациям. Джон К. Дворак из PC Mag’а верно замечает, что «всегда мог использовать выдержки в коммерческих или некоммерческих целях. Это называется добросовестным использованием. Я все еще вправе делать это, но Творческие общины со своими лицензионными средствами, кажется, намекают, что нет. По крайней мере, если у меня коммерческий сайт, а я пользуюсь некоммерческим условием»[34].

Если посмотреть на проблему шире, такая лицензия может ограничить любое цитирование. Как правило, книга, подобная той, которую вы держите в руках, не является коммерческим проектом. Это всего лишь средство донесения информации, и издатель в таких случаях редко ставит целью «извлечение прибыли». Однако если книга все же продается, издание автоматически попадает в разряд «коммерческих». И лицензия СС так же автоматически начинает работать вместе с действующим законодательством против распространения знаний. Электронные описания CC могут оказаться тем же «кодом», который позволяет осуществлять тотальный контроль за творческим продуктом. Лессиг отвечает на критику как последовательный либерал. Он исходит из презумпции собственности на любой продукт творчества и потому убежден в праве автора распоряжаться им по своему усмотрению. Он стремится расширить свободу выбора для каждого творца. И если это не сужало бы свободы выбора для других, спорить было бы не с чем. Но, как оказывается, сужает. Непредсказуемые последствия – непременные спутники намерений, исходящих из частного интереса. Даже самых умных и самых добрых намерений. Лессиг переносит их разрешение в будущее. Прогнозы его довольно интересны и кажутся убедительными. Однако они основаны на экстраполяции технологических тенденций сегодняшнего дня. До сих пор бурное развитие свободного контента стимулировало совершенствование компьютеров и само подстегивалось им. Какие другие стимулы придут на смену и придут ли вообще, если контент окажется полностью зажат тисками авторского права? Снова интересы ВПК? Культура гораздо шире, нежели сфера изящных искусств. В конечном счете, коммерческая продукция масскульта не столь важна, чтобы мерить ею общественное достояние. Допустим, в сфере обмена музыкальными файлами искомый компромисс найти удастся. Но как быть со всеми прочими «ноу-хау», патентами, секретами и другими составляющими «интеллектуальной собственности»? Ее наступление рано или поздно заморозит инновации, так что расчеты на прогресс технологий по той же экспоненциальной кривой (вроде Закона Мура) придется сильно корректировать.

Путь, который выбрал Лессиг, – это постоянная и неустанная борьба с ограничениями свободы. Актуальные угрозы ее существованию – предоставление особых прав вещателям в эфире и в широкополосном диапазоне Сети, наступление на пиринговые и локальные сети, введение Цифрового Управления Правами (DRM) как законодательного требования или технического стандарта.

Лессиг прекрасно осознает, что противостоять этому наступлению может только гражданское общество. Но если едва ли не каждый его член является латентным преступником, что станет с ним? Наверное, даже «великая криминальная революция» в России не породила того гражданского абстинентного синдрома, какой поразил ныне Америку. Хозяйственные отношения в Римской империи были куда более эффективны, нежели порядки варварских королевств, поднявшихся на ее развалинах. Рим пал потому, что свободное слово звучало уже не на форумах, от которых остались только площади, а на германских тингах. Лессиг ясно обозначает болевые точки общества: упадок свободной конкуренции, наступление информационных монополий, сужение доступа к знаниям, угрозы гражданскому самосознанию. Предлагаемые им средства противоречивы в своей основе и потому амбивалентны. Лицензии СС в равной степени размывают общественное достояние и копирайт. Но это всего лишь юридическая форма, инструмент. Если главная интенция либерализма, стремление к свободе, победит пристрастие к порядком уже размытой собственности (что, на самом деле, очень вероятно), достижение главной цели станет значительно легче. Путеводная звезда Лессига указывает одно из возможных направлений в наступающей тьме. Надо выживать в условиях обскурантизма, надо сохранять культуру и в том концлагере, куда загоняет ее современное законодательство об интеллектуальной собственности. Люди, вступающие в Творческие общины, вдохновлены идеей свободного общения и свободного преобразования культурных достижений. Так что когда взойдет вновь «звезда по имени Солнце», они смогут убедиться, что не сбились с пути.

Виктор Ильин mailto:victor [email protected] com

Предисловие

Посвящается Эрику Элдреду, чья работа направила меня на этот путь, и ради которого я продолжаю это дело.

Дэвид Поуг, блестящий писатель и автор бесчисленных технических статей и материалов по компьютерным наукам, так завершил рецензию на мою первую книгу «Код и другие законы киберпространства»:

«В отличие от действующего закона сетевое программное обеспечение не способно наказывать. Оно не распространяется на людей вне онлайна (где пребывает лишь жалкое меньшинство населения мира). А если не нравится система интернета, всегда можно отключить модем»[35].

Поуг скептически отнесся к ключевому посылу книги, что программное обеспечение, или «код», функционирует как своего рода закон. В его отзыве высказана замечательная мысль: если дела в киберпространстве пойдут из рук вон плохо, всегда можно будет сказать «крибле-крабле-бумс!» и, например, щелкнуть выключателем и вернуться домой. Отсоединить модем, вырубить компьютер. И вот мы уже «недосягаемы» для всех неприятностей, постигших нас в том пространстве.

Поуг, должно быть, не ошибался, когда писал это в 1999 году. Я не совсем в этом уверен, но, может, оно и так. Однако даже если он и был прав тогда, теперь уже речь идет о другом. «Свободная культура» рассказывает о неприятностях, порождаемых интернетом даже после выключения модема. Это книга о том, как неутихающие баталии вокруг сетевой жизни коренным образом повлияли на «тех, кто не в он-лайне». И нет такого выключателя, который изолирует нас от воздействия интернета.

Эта книга, в отличие от «Кода», написана уже не столько о самом интернете, сколько о том, как он повлиял на куда более фундаментальную черту нашей традиции. Черту куда более важную, хоть и не пристало мне, «гику»[36], это признавать.

Речь идет о процессе формирования культуры. Как я поясню ниже, мы основываемся на традиции «свободной культуры». Свободной, но не «бесплатной», как пиво за счет заведения (позаимствую фразу у основоположника движения за свободное программное обеспечение)[37]. «Свободной» – в смысле свободы слова, свободного рынка, свободной торговли, свободы предпринимательства, свободы воли и свободных выборов. Свободная культура поддерживает и защищает творцов и новаторов. Она делает это напрямую, наделяя правами на интеллектуальную собственность. Но она действует и косвенно, ограничивая область действия таких прав. Это гарантирует будущим творцам и новаторам должную степень свободы от контроля со стороны авторов прошлых достижений. Свободная культура – не культура без собственности, так же как свободный рынок не означает, что все бесплатно. Противоположностью свободной культуры является «разрешительная культура», где творцы вольны созидать лишь с позволения всевластных авторов прошлого.

Если бы мы осознали эту перемену, я уверен, мы бы воспротивились ей. Речь не конкретно о ком-то, речь идет обо всех нас, кто не имеет капиталов в ряде отраслей массовой культуры, появившихся в XX веке. Каких бы политических взглядов, правых или левых, вы ни придерживались, если в данном вопросе у вас нет своего коммерческого интереса, то, что я рассказываю, не оставит вас равнодушным. Потому что изменения, которые я описываю, угрожают ценностям, которые оба крыла нашей политической культуры считают основополагающими.

Намек на это непривычное двухпартийное действие мы наблюдали в начале лета 2003 года. Пока Федеральная комиссия США по связи обдумывала изменения в правилах собственности, которые призваны были ослабить ограничения на концентрацию средств информации, небывалая по составу коалиция направила в комиссию свыше 700000 писем с протестами. Уильям Сафир описывал это как «неловкость маршировать бок о бок с активистками организации «CodePink Женщины за мир», членами Национальной ассоциации любителей стрелкового оружия, где-то между либералкой Олимпией Сноу и консерватором Тедом Стивенсом». В своей статье журналист наиболее, пожалуй, четко сформулировал остро вставший перед обществом вопрос концентрации власти: