Святая сила слова. Не предать родной язык - Василий Ирзабеков
- Дата:20.05.2024
- Категория: Документальные книги / Публицистика
- Название: Святая сила слова. Не предать родной язык
- Автор: Василий Ирзабеков
- Просмотров:0
- Комментариев:0
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Василий (Фазиль) Ирзабеков
Святая сила слова. Не предать родной язык
Часть 1. Слово жизни
Нельзя говорить с богом на «ежедневном» языке
«Русь державная» и «Русь святая»
– Василий Давыдович, Ваша книга «Тайна русского слова» разошлась огромным тиражом. Мне рассказывали, что её покупают не только в домашние библиотеки, но и в подарок друзьям, коллегам, её приобретают для своих сотрудников кафедры вузов Москвы и Санкт-Петербурга. Книга о красоте и величии русского языка, беспощадно уничтожаемого нашей современностью, стала невероятно популярной. Как Вы думаете, почему?
– Человек всегда понимает, что он делает. Лгать самому себе – глупо. Когда я работал над этой книгой, то понимал, что в ней есть что-то интересное, важное для моих современников, я писал её сердцем. Сейчас приходят письма из США, Канады, Испании, Англии, Австралии. В этих странах очень много русских, и многие из них озабочены тем, как сохранить культуру далёкого Отечества для своих детей, внуков, правнуков. А сохранить её можно, конечно же, только через русский язык. Поэтому я сейчас веду обширную переписку со многими нашими соотечественниками, живущими за рубежом. Им полюбилась моя книга, они благодарят за неё, делятся своими размышлениями, просят дать совет.
– Василий Давыдович, на Ваш взгляд, кому труднее противостоять загрязнению и уничтожению русского языка – нам, живущим в потоке жёлтой прессы и постыдной рекламы больших городов России, или же русским в Лондоне, Париже, Риме?
– Я думаю, трудно везде, где нет Православия. Смотришь по телевизору сюжет о русских в Бразилии и видишь: те, кто живут там, прилепившись к Православной Церкви, – абсолютно русские. Ведь они сохранили главное – веру и язык. Россия всегда там, где Православие и русский язык. Территориально существовали Киевская Русь, потом великая Российская империя, СССР. Сегодня Россия ужалась. Мы не всегда вслушиваемся в слова, которые говорим. Есть «Русь державная», а есть «Русь святая» Это не одно и то же. Русь святая – понятие первенствующее, это духовная мощь. Русь державная может рухнуть в одно мгновение, как случилось в 1991 году, когда разрушили великую Российскую империю, которая не очень-то благозвучно называлась СССР. Мы привыкли к этому названию нашего Отечества, но аббревиатура не может звучать красиво.
Своеобразная машина времени
– Сейчас часто ставят вопрос о переводе богослужения на русский язык. Как Вы к этому относитесь?
– Я хотел бы, чтобы на эту проблему посмотрели не с «кочки», а с точки зрения, то есть немножко приподнялись над обыденностью, увидели всё по-иному. Вообще, угроза обмирщения Церкви реальна, но я не могу этого принять, не хочу. Упаси, Господи, если этот перевод произойдёт. Я этого боюсь, и вот почему. Меня часто спрашивают: «Вы, коренной азербайджанец, вдруг приняли Православие, пишете книги о русском языке; почему?» Да, я из патриархальной азербайджанской семьи, более того, мой род по отцу восходит к имаму Али – двоюродному брату и зятю пророка мусульман. На Востоке
очень трепетно относятся к своему генеалогическому древу. Баку – город, где я родился и вырос, – славился многонациональным составом своих жителей. Вспоминаю, как совсем ещё мальчиком я любил заходить в христианские храмы. Покупал свечи, ставил их в песочек перед иконами. Как хорошо, что меня никто ни разу оттуда не «попросил». Сегодня, когда с тех пор прошло около пятидесяти лет, я часто думаю: почему меня так тянуло туда? Думаю и понимаю: тогда я не знал ещё этих слов – «неотмирность» и «надмирность», но сердцем, а оно гораздо мудрее нас, я их чувствовал. Там, в христианском храме, меня, ребёнка, встречала другая тишина, другая живопись, там пели по-другому, читали по-другому. Для меня с детства церковь – это своеобразная машина времени. Ты идёшь в огромном современном городе по шумной улице и заходишь в храм – всё, ты мгновенно попадаешь во времена преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского. Это их время, их язык. Какое чудо!
Кстати, Вы обратили внимание, что в богослужебном языке Русской Православной Церкви нет слова «счастье»: ни в молитвах, ни в тексте Литургии и других церковных служб? Зато есть «радость», её много. Во всей Библии слово «счастье» встречается всего 12 раз, а слово «радость» около 800 раз. Вы знаете, что в русских богослужебных текстах нет слова «счастье»: ни в одной молитве, ни в тексте евхаристии, ни в акафистах? Часто встречается «радость», а «счастья» нет. А в миру все друг другу желают счастья.
– А почему все друг другу желают именно счастья, хотят быть счастливыми, а не радостными?
– Потому что часто не понимают, что такое счастье. Я прежде тоже недоумевал: как, Церковь против счастья? Но у меня были давние догадки, мы ещё об этом много говорили с отцом. Ещё в детстве я слышал, что счастье – это «сейчас есть». Почему о нём в храме и не говорят, ведь счастье – это понятие земное, пожелание лишь земного благополучия, в нём есть элемент везения, а радость – понятие небесное. И храм – это дом вечности, в котором неуместно говорить о земном.
Если мы переведём церковную службу на земной, повседневный русский язык, то только оттолкнём от Церкви людей. Если для меня, азербайджанца, церковнославянский язык не стал препятствием, если он привлёк меня, то почему он оттолкнёт русского человека? Нельзя говорить с Богом на «ежедневном» языке, как писал А. К. Толстой. Раньше нас по этому пути пошли католики. Зачем нам наступать на те же «грабли»? Там людей в храмы уже «привлекают» артисты цирка…
26-летний Пушкин, такой умница, написал стихотворение «Пророк». Посмотрите, оно просто изобилует церковнославянской лексикой! А ведь он тогда ещё не был в такой степени воцерковлён. А почему же написал? Потому, что Пушкин – гений. Он нам подаёт подсказку, золотой ключик: с Богом нужно разговаривать только на этом языке. Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий создали этот язык. Знаете, чем он отличается от других? У этого языка нет языческих корней. Его создали святые. Он родился в чистой христианской купели.
И если говорить о каких-то переменах, хотя бы о параллельном переводе на русский с миссионерскими целями, то к этому с постом и молитвой, наверное, могут приступать люди, равновеликие Кириллу и Мефодию. Такого же масштаба. А по-другому нельзя. Но вообще-то это дело Церкви, а не мирян.
Говоря о получении через более понятный язык богослужения какой-то информации, мы должны помнить, что православный храм не является местом получения информации – он является местом получения неизреченной благодати Божьей. Поэтому и язык здесь не повседневный, а возвышенный, к которому я сам тоже не сразу привык. А секрет знаете в чём? Надо часто ходить на службу, из захожанина становиться прихожанином. Я низко кланяюсь тем батюшкам, которые своим прихожанам раздают тексты богослужений. И когда человек вместе со всеми молится, поёт – им совершенно по-другому воспринимается церковная служба.
От «захожанина» до «прихожанина»
Крестился я в сорок два года. Сразу после этого события поделился своими впечатлениями с игуменом в Троице-Сергиевой Лавре. Как-то рассказал ему о том, что когда прохожу сквозь арку Лавры, то сам воздух меняется. Вне стен монастыря он – один, внутри – иной. «Может быть, – спросил я, – это от моей эмоциональности?» Ведь «азербайджанец» в переводе означает «огненная душа». Экзальтации нет, а вот эмоциональность высокая. Игумен ответил: «Василий, это так. Действительно, в этих стенах дышится по-иному, ведь здесь нетленно почивают святые мощи Преподобного, всё вокруг намолено». Но кто-то это чувствует, а кто-то – нет.
– Василий Давыдович, есть такие понятия, как «захожанин» и «прихожанин». На Ваш взгляд, насколько духовно различны эти понятия?
– Я бы сказал, что на дистанции, которую нужно пройти воцерковляющемуся человеку, есть два отрезка. Первый – «захожанин», а последний, конечный, – «прихожанин». На первых службах, которые мне приходилось выстаивать до конца, я изнывал, у меня болели ноги, было скучно. Я не понимал, зачем одни и те же слова нужно повторять много раз. Сказали однажды: «Господи, помилуй» – и достаточно. Что меня останавливало тогда, чтобы не уйти? Бабули. Ведь они, на первый взгляд немощные, не садятся и выстаивают всю службу. Просто я не научился тогда ещё молиться. И как-то я услышал на проповеди слова, которые, как мне показалось, были адресованы именно мне: «Не стесняйтесь, найдите в храме то место, где вам будет лучше всего». И я нашёл это место у клироса, так как очень люблю петь. Не знал тогда, что петь в нашей Церкви – это значит молиться. У нас поющая Церковь.
Надеюсь, во второй моей книге будет глава под названием «Грамотные, но не образованные». Ведь грамотный и образованный человек – это совсем не одно и то же. В слове «образование» корень «образ», икона. По сути, печально известное письмо десяти академиков Путину – это бесстыдный ультиматум тогдашнему главе государства. Авторы его предлагают не изучать в школах основы православной культуры. А ведь другой культуры у русского народа нет, а та, которая есть, – она вся православная. Академики уверяли нас в своей объективности, в своём беспристрастии. А на чём, по их мнению, оно основывается? На атеистических взглядах. Почему-то между понятиями «атеизм» и «объективность» ставится знак равенства. Каждый из десяти академиков грамотен в конкретной своей области, но ни о каком их подлинном образовании говорить не приходится.
- Записки философствующего врача. Книга вторая. Манифест: жизнь элементарна - Скальный Анатолий - Публицистика
- Разговоры с Богом - Ольга Гринева - Публицистика
- Книга интервью. 2001–2021 - Александр Маркович Эткинд - Биографии и Мемуары / Публицистика
- Почему ненавидят Сталина? Враги России против Вождя - Константин Романенко - Публицистика
- Идеи на миллион, если повезет - на два - Константин Бочарский - Публицистика
- Ловушка для Президента. Тайный сговор Путина и Медведева - Алексей Мухин - Публицистика
- Китайская угроза - Олег Глазунов - Публицистика
- Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев - История / Политика / Публицистика
- Эрос невозможного. История психоанализа в России - Александр Маркович Эткинд - История / Публицистика
- Письма о Патриотизме - Михаил Бакунин - Публицистика