Чисто семейное дело - Росс Макдональд

— Не сказать, что знаком. По воскресеньям она часто обедает тут с сыном.

— Я понял, что у нее большие деньги, это так?

— Не только деньги. Ее сынок — важная шишка среди здешних учителей. Хороший парень, только непонятно, чего он до сих пор липнет к материнской юбке. Может, надеется на ее денежки? Как бы ему не прогадать. Слава богу, у него хватило ума сделать карьеру… Кстати, вы нашли этого Бегли?

— Да, я с ним говорил, но мало чего добился.

— Кажется, я вспомнил, где видел его. Только обещайте не ссылаться на меня в случае чего. Есть такая штука как случайное сходство, и я могу сесть в лужу, если ошибаюсь.

— Обещаю не ссылаться, — сказал я.

— Ладно. Так вот, мне кажется, что этого человека зовут Томас Макджи. Тот самый Макджи, который десять лет назад убил свою жену в Индиан-Спрингс. Я фотографировал его на суде, когда работал в газете, но редактор так и не напечатал снимок.

— Вы уверены, что его судили именно за убийство жены?

— Да, дело было ясное. У меня нет времени на подробности, но я помню, что бедняге грозило пожизненное заключение. Если бы не его адвокат, Джил Стивенс, Макджи не выбрался бы на свободу так скоро.

Я вспомнил рассказ Бегли про хромовые рудники в Новой Каледонии, и мне подумалось, что десять лет — это не так уж и скоро.

Над Шеауотер-бич висел густой туман: прилив был в самом разгаре. Из-за коттеджей доносился рев прибоя, в промозглом воздухе стоял терпкий запах йода.

Дверь на мой стук открыла Мэдж Джерарди. Глаза у нее были заплаканные, чего не могла скрыть даже наложенная щедрой рукой косметика.

— Вы сыщик? — спросила она.

— Да. Можно войти?

— А зачем? Чак уехал.

Об этом я уже и сам догадался. Женщина повела меня в гостиную, где уселась на диван, отшвырнув пинком стоявшую на полу пустую бутылку.

— Это вы виноваты, — посетовала она. — Он начал собирать чемодан сразу же после вашего ухода.

— Он сказал, куда едет?

— Нет. Только просил не ждать. И зачем вам понадобилось нагонять на него страху? Чак никогда никому не делал зла.

— Нетрудно же оказалось его напугать.

— Чак очень чувствителен, у него была тяжелая жизнь. Он часто говорил мне, что мечтает о покое и укромном уголке, где мог бы писать свою книгу.

— Воспоминания о Новой Каледонии?

— Не думаю, чтобы Чак когда-то был в Новой Каледонии. Про хромовые рудники он вычитал в журнале. Сомневаюсь, выезжал ли он вообще за границу.

— Где же он был?

— В тюрьме, — сказала она. — И вам это отлично известно, иначе вы не стали бы за ним охотиться.

— Чак сказал вам, за что сидел?

— Нет, но главному герою его книжки пришили убий-ство, которого тот не совершал. Я спросила, не о себе ли он пишет, но Чак отмолчался.

— Сегодня мне сказали, будто бы десять лет назад Бегли убил свою жену. Мне трудно в это поверить, а вам?

Она покачала головой.

— Должно быть, тут какая-то ошибка.

— Надеюсь, что так. Кроме того, мне сказали, что его настоящее имя — Томас Макджи. Вы это знали?

— Нет.

— Девушка, к которой он ходил в «Прибой», тоже носила до замужества фамилию Макджи. Томас сказал мне, что эта девушка похожа на его дочь, и я полагаю, что он на самом деле ее отец. Он никогда не говорил вам об этом?

— Нет.

— Как долго он жил тут с вами?

— Две недели. Мы собирались пожениться.

Наступило молчание. Я прислушался к гулу волн за домом.

— Как вы думаете, Чак с ней уехал, с дочерью?

— Сомневаюсь, — проговорил я. — У него была машина?

— Нет, он дошел пешком до угла и сел на автобус. Сказал, что едет в Лос-Анджелес.

— Как давно это было?

— Часа в три дня.

— У него есть деньги?

— Только на билет.

— Вам было хорошо вместе?

— Конечно. Чак — прелесть, и мне наплевать, что когда-то он наделал глупостей. Мне он ни разу не сказал грубого слова, а я вечно ворчала на него. К тому же, у меня склонность к выпивке, и Чаку приходилось составлять мне компанию, чтобы я не лакала эту гадость в одиночестве, как алкоголичка. Вам, кстати, налить?

— Нет, спасибо, мне пора. Вы уверены, что не знаете, где искать Чака?

— Он обещал прислать весточку, но я в это не верю. Все кончено.

— Вы дадите мне знать, если он напишет или позвонит?

Она кивнула. Я протянул ей визитную карточку и объяснил, где меня найти в случае необходимости. Когда я вышел на улицу, плотная стена тумана уже доползла до шоссе

8

Я не удивился, увидев возле особняка Бредшоу красный «порше» Алекса. Из-за деревьев поднималась луна, в тишине слышался девичий плач, громкий и горестный. Казалось, будто где-то кричит раненая кошка. Дверь сторожки была чуть приоткрыта. Я распахнул ее и заглянул внутрь.

— Вон отсюда! — крикнул Алекс.

Они сидели на кровати. Молодой человек прижимал Долли к себе, а она отчаянно вырывалась, колотя его кулаками по груди. Блузка ее была разорвана, на посеревшем лице застыла гримаса боли.

— Убирайтесь! — взвизгнула она, увидев меня.

— Я, пожалуй, останусь и побуду с вами, — объявил я, закрывая дверь. Плач Долли понемногу стихал, она прильнула лицом к плечу мужа, спрятав глаза.

— Что тут происходит, Алекс? — спросил я.

— Сам не пойму. Она пришла несколько минут назад. Видно, что-то стряслось, раз она в таком состоянии.

— Шок, — определил я. — На ней есть какие-нибудь раны?

— Не знаю. Она влетела сюда, увидала меня и хотела сбежать. Еле остановил.

— Отпустите меня, — взмолилась Долли. — Я жить не хочу. Отпустите же!

— У нее кровь, Алекс, — сказал я.

— Это чья-то еще. Только что убили какую-то ее подружку.

— Я одна во всем виновата, — сдавленно пробормотала Долли.

— Успокойся! — гаркнул Алекс. — И не плети чепухи.

— Она там лежит, вся в крови, и это я ее убила!

— О ком она говорит? — спросил я Алекса.

— О какой-то Хелен.

— Что случилось, Долли, объясните толком.

— Я должна была держаться от нее подальше. Все, кто рядом со мной, рано или поздно гибнут.

Что за чушь, — произнес Алекс. — Ты никогда никому не делала зла.

— Что ты обо мне знаешь?

— Все, что мне нужно. Я тебя люблю.

— Не надо, Алекс! Мне от этих слов только удавиться хочется.

— Вы что-нибудь понимаете? — спросил меня молодой человек.

— Ничего.

— Но ведь не убила же она эту Хелен или как ее там!

Мы говорили в присутствии Долли так, будто она сошла с ума или оглохла, и ее, судя по всему, это вполне устраивало.

— Пока мы даже не знаем, убит ли кто-либо вообще, — сказал я. — У вашей супруги комплекс вины, скорее всего, совершенно беспочвенный. Сегодня вечером мне удалось кое-что разузнать о ее прошлом. Во всяком случае, я думаю, что удалось.

Я сел на кровать рядом с ними.

— Как звали вашего отца, Долли?

Похоже, она меня и не слышала.

— Томас Макджи, не так ли?

Долли кивнула так резко, будто получила подзатыльник.

— Да. Он застрелял мою мать, но мы с тетей Элис выдали его полиции. А теперь он снова пустил в ход пистолет.

— И убил Хелен?

— Да. Только если б не я, ничего бы не случилось.

— Лучше повременим с расспросами, — сказал я Алексу. — В таком состоянии она не сможет отличить ложь от правды и наплетет бог весть чего.

— Бог весть чего? — вскричала Долли. — Да я помню себя еще годовалым ребенком, помню все их ссоры и драки. Не удивляюсь, что кончилось убийством…

— Замолчите, Долли, или смените пластинку. Вам нужен врач. Вы знаете кого-нибудь здесь, в городе?

— Катитесь вы с вашим врачом! Звоните в полицию, я хочу сделать признание.

Я повернулся к Алексу.

— Вы знаете здешних докторов?

— Может, позвонить отцу в Лонг-Бич?

— Отличная мысль, только сейчас это ни к чему.

— Тогда давайте отвезем ее в больницу.

— Только в сопровождении частного врача, который мог бы оградить ее от нежелательных контактов.

— С кем?

— С полицией или психиатрами. Я не хочу, чтобы она подвергалась официальным допросам до тех пор, пока не выяснится, что с Хелен.

— У меня тут есть один знакомый врач, — призналась Долли. Она уже немного пришла в себя и начала испытывать страх.

— Как его имя?

— Доктор Джеймс Годвин, психиатр. Я ходила к нему на прием и процедуры, когда была маленькая.

— Можно ему позвонить?

— Миссис Бредшоу разрешает мне пользоваться ее телефоном.

Я пошел по аллее в особняк. Пелена тумана уже скрыла луну, дом словно вымер, только из-за одной шторы чуть пробивался свет. Я позвонил у двери, и мне открыла крупная темноволосая женщина в ситцевом платье. Не дожидаясь, пока я раскрою рот, она сообщила, что мистера Бредшоу нет, а его мать готовится ко сну.

— Я только хотел позвонить, — промямлил я. — Та леди, что живет у вас з сторожке, моя знакомая. Она больна, и я должен вызвать врача.