Самый жаркий день лета - Киа Абдулла

тигра, который теперь стоял в детской.

В такие искренние моменты Лейла чувствовала, как горячо она любит Уилла. Обычно он был слишком занят поддержанием своего журналистского имиджа — эпатажный провокатор, холодный и ироничный, — но когда он видел Макса, вся его тоска по детям прорывалась наружу. Она сквозила в печальных, словно бы извиняющихся взглядах, которые Уилл посылал жене, и в том, с какой нежностью он потом прижимался лбом к ее плечу, будто сдерживая слезы. Нет, она не может позвонить сейчас Уиллу. Рядом есть Эндрю, и этого достаточно.

Повернувшись на длинной металлической скамье, Лейла положила ему руку на колено.

— Скажи что-нибудь, — попросила она.

Эндрю, не повернув головы, бросил:

— Что тут скажешь?

Лейла против воли почувствовала нарастающее раздражение. Эндрю сидел рядом с таким спокойным видом, будто она уронила его телефон и разбила экран. Ей, наверное, стоило спросить, что он чувствует, но какие слова выбрать? «Всё в порядке?» — слишком глупо и бессмысленно. Эндрю откинул голову, прижался к стене затылком. Его светлые волосы рассыпались по белоснежной штукатурке. Лейла услышала тихое торопливое цоканье, которое приближалось к ним, и встала, увидев, кто идет.

Ясмин замерла в дверях и внимательно посмотрела на лица Лейлы и Эндрю.

— Нет, — выдохнула она. Лицо у нее страдальчески сморщилось, но потом вновь разгладилось, словно отказываясь принимать правду. — Где Макс? — Ясмин пыталась говорить спокойным тоном, но сорвалась на всхлип.

Эндрю зажмурился на секунду, будто собираясь с силами, чтобы встретить неотвратимое. Потом шумно выдохнул, подошел к супруге, сжал в объятиях и положил подбородок ей на макушку, будто пытаясь во что бы то ни стало удержать.

— Макс сегодня угром умер, — еле слышно произнес он.

Тишина, и пространство будто скукожилось перед взрывом сверхновой. Ясмин издала протяжный, животный вой, от которого Лейла отступила на пару шагов назад. Сестра выла несколько минут, вложив в крик боль и ярость. Она вырвалась из рук мужа, а когда Эндрю попытался удержать ее, оттолкнула его с такой силой, что он врезался в стену. Ясмин продолжала кричать и рвать волосы на голове, согнувшись пополам, будто тряпичная кукла, оторвавшаяся от нитки.

Лейла в ужасе и смятении взирала на сестру. Могла ли она осознать, что чувствует мать, потерявшая ребенка? Ее саму разрывало от скорби, но нечеловеческое страдание, которое она видела, говорило о другом — о глубочайшей, почти физической боли утраты. Лейла сдерживала желание подойти, понимая, какой будет реакция сестры, когда она узнает, что именно произошло. Эндрю попросил ее помалкивать и пообещал, что возьмет на себя эту часть. Он еще раз подошел к Ясмин, но та вновь оттолкнула мужа, не желая выслушивать объяснения.

Повернувшись к стене, она принялась колотить кулаками по штукатурке.

— Нет! — кричала она в отчаянии.

Эндрю в страхе оглянулся на Лейлу, будто стоял на краю пропасти и под ним сыпалась земля. Лейла заранее предложила взять успокоительное для Ясмин, но Эндрю отказался. Он хотел показать жене, что она способна пережить это сама, без постороннего вмешательства; что они верят в ее силы.

Ясмин еще долго плакала, свернувшись клубком на металлической скамье и не подпуская к себе никого. Наконец, после, как им казалось, нескольких часов бессильных рыданий она подняла голову и поглядела на сестру и мужа.

— Как? — спросила Ясмин глухо.

— Это я виновата, — ответила Лейла. Вся ее решимость испарилась, хотелось бежать со всех ног.

Ясмин захлопала ресницами.

— Ты? Что… что это значит?

— Дай мне сказать, — вмешался Эндрю.

Поначалу он пытался отправить Лейлу домой, но она отказалась: если она сейчас уйдет, станет только хуже, и при следующей встрече Ясмин вспыхнет. Усевшись рядом, Эндрю положил на колено жене руку.

— Это моя вина, — начал он. — Утром мне позвонили с работы. Срочно. У меня не оставалось времени, чтобы отвезти Макса в садик, и я попросил Лейлу помочь.

Лицо Ясмин выражало замешательство.

— Произошла авария?

— В некотором роде.

Лейла поборола желание заговорить. Она пообещала Эндрю, что не будет вмешиваться, даст ему объяснить случившееся спокойно и рассудительно. Так будет проще для всех. Эндрю продолжал:

— Я пристегнул Макса на заднем сиденье. Он спал и не издавал ни звука. — Он помолчал несколько секунд. — Лейла ездит этой дорогой каждый день. Если бы она ехала другой дорогой, она не забыла бы о нем.

В лице Ясмин не осталось ни кровинки.

— Что случилось?

— Макс спал. Он не издавал ни звука, и Лейла… — Закашлявшись, Эндрю взял супругу за руку. — Лейла забыла, что он там.

— Забыла? — шепотом переспросила Ясмин.

— Прости, — вмешалась Лейла. — Он так тихо сидел. Я не видела его в зеркале. И… я просто забыла про него.

Ясмин в ужасе смотрела на сестру.

— Ты забыла? — Она молча пошевелила губами, будто не в состоянии подобрать слов. — Но ты ничего не забываешь.

Лейла вспыхнула от стыда.

— Ты… ты никогда ничего не забываешь. — Ясмин постепенно скатывалась в истерику. — Ты ставишь себе напоминания обо всем подряд!

— Я забыла про него, Ясмин. Просто забыла.

— Нет, — прошептала, задыхаясь, Ясмин.

Эндрю сжал ее руку, пытаясь успокоить. Ясмин переводила взгляд с сестры на мужа.

— И что произошло?

Ее супруг смахнул слезу тыльной стороной ладони.

— Жара. — Короткий ответ напоминал выстрел из пистолета.

На лицо Ясмин было страшно смотреть.

— Мой малыш… Он сгорел?

— Нет-нет! Нет, дорогая, не сгорел. Он ничего не почувствовал. Просто спал и… не проснулся.

Ясмин снова начала подвывать, словно раненое животное.

Лейла и сама почувствовала, что теряет почву под ногами, словно падает в пропасть без дна. Она сделала было шаг вперед, чтобы обнять сестру, но та отпрянула.

— Нет! Я не могу.

Лейла застыла.

Ясмин покачала головой.

— Я не могу тебя видеть. Не могу к тебе прикасаться.

Лейла проглотила обиду. Было бы глупо сейчас просить прощения, чтобы облегчить собственную боль.

— Пожалуйста, уйди. — В голосе младшей сестры не было яда, только горечь. — Просто уйди.

Лейла поежилась, скрестила руки на груди. Взглядом спросила у Эндрю совета. Он мягко кивнул. Сгорбившись под грузом вины, она пошла прочь по коридору, тихо цокая каблуками по полу.

* * *

Лейла приложила к голове холодную банку колы. Не помогло. Был час дня, и воздух в отделении казался удушающе горячим, несмотря на работающие во всю мощь вентиляторы. Из-за сквозняка со стойки регистрации слетел листок бумаги и медленно опустился на пол. Лейла бездумно наблюдала за его полетом, не в силах подойти и поднять упавший документ. Администратор, грузная женщина с двойным подбородком, вышла из-за стойки и нагнулась, громко охнув, чтобы подобрать листок.

Слева открылись двери приемного покоя, и