Расставание - Константин Борисович Русган

и избитое, так ещё и погода добавила и люди, раскрывшие свои зонты и спрятавшиеся в них, как в каком-то ящичке, тоже портили моё настроение, хотя, вероятно, не желали этого. Все были какие-то злые, хмурые, обиженные и закрытые. Вот, например, пока я шла, заметила, как один достопочтенный юноша, выглядевший, кстати, хорошо и радостно, спросил у какого-то толстяка, с грубым лицом и густыми нахмуренными бровями, сколько время, он ему и ответил тем, что выглядит, как идиот, и задал ещё грубый встречный вопрос: «не видишь, что ли, что часы перед тобой на ратуше висят, а?». Отвечал толстяк так злостно и недовольно, как будто бы юноша сделал ему что-то слишком плохое. После ответа толстяка юноша взгрустнул.

Шла я опять же по той дороге, где мне попадались нескончаемые трактиры, аптеки, чиновничьи учреждения, бутики и гостиницы. Цветочных бутиков у нас было мало, поэтому мне пришлось пойти дальше госпиталя. Странное явление случилось, кстати, когда я прошла где-то сотню метров. Перед собою я увидела двух статных усатых мужчин, несших тяжёлый деревянный гроб, вероятно, ещё пустой и только что купленный.

Сначала я их не заметила, потому что полностью уткнулась в дорогу, а когда мы нечаянно столкнулись, они накричали на меня и сказали, что им нужно срочно похоронить очень дорогого им человека. О, как я возненавидела их! Как я их мысленно прокляла и оскорбила! Зачем они мне попались? Теперь же я принялась думать о том, что буду также нести гроб, если мой муженёк умрет… О, нет! Боже, нет! Не должно быть так. Он не умрёт, но… а вдруг? Нет, Аннушка, не думай об этом. Он не умрёт, он не умрёт… нет, нет, нет…

Скоро я добралась до первого попавшегося цветочного бутика. Там продавала невысокая старушка, аккуратно одетая в белое платьишко с цветочками. Как ей оно было к лицу и к профессии!

– Добрый день, вам какие? – робко спросила она.

Я ответила, что мне нужны красные и хорошо пахнущие розы.

– Вы, полагаю, на похороны собрались? У нас продаются специальные наборы таких цветов для похорон.

Я смутилась и рассерженно ответила:

– С чего вы взяли, что я на похороны иду? Это вздор, самый настоящий причём. Не надо мне никаких наборов, дайте просто красные и хорошо пахнущие розы.

– Тише, тише, деточка, – проговорила она. – Я ведь вижу, что вы какая-то опечаленная, вот и подумала, что на похороны собрались идти.

– Вовсе не так, уважаемая, – сказала я и резко вырвала из её рук розы, которые она мне подала, – до свиданья!

«Вот уж вздор, – думала я в пути. – Вы, полагаю, на похороны собрались! Ей-богу, как такое могло у неё выскочить. Сначала гроб, потом она, а дальше что – мертвеца увижу?» – тут мои мысли прервались внезапной грозой и молнией. На улице стало более дождливее и холодней, и я начала торопиться.

Через час я пришла домой, вся измотанная и злая. Екатерина Андреевна было спросила у меня, что случилось, да я только ответила, что погода не удалась. Войдя в спальню, я сразу обратилась к Виссариону, отдала ему цветы и крепко обняла, потом мы с матушкой накормили его супом, и он слегка призаснул. Я сидела рядом и читала разные газеты.

Но уловить их смысл я не могла!.. В голове кружилось только одно – умрёт ли Виса? Одна сторона моей души говорила, что нет, другая опечаленно сообщала о скорой его смерти, а истинная я находилась в таком смятении, в таком ужасе и страхе, что думала: «А вдруг он уже мёртв?» Я, как сумасшедшая, вскочила, скинула с него одеяло и резко принялась слушать его сердце – оно стучало, оно, слава Богу, стучало, стучало-постукивало, работало и тихонечко пело, а я же заплакала… Он, смутившийся и встревожившийся, ничего не успел понять и просто нежно прижал меня к себе, а я так и продолжала плакать, мочить своими слезами его грудь. Екатерина Андреевна, когда увидела, что я плачу, взяла меня за руку и увела на кухню, предложив крепкого чаю. Я согласилась.

Выпивши чаю, я снова вернулась к Виссариону – он всё-то спал – и присела подле него, затем и сама незаметно заснула.

Вдруг к пяти часам вечера послышался серьёзный стук в дверь. Мы с Висой оба проснулись от этого. «Неужели это доктор?» – спрашивал он. Я молила и просила Бога, чтобы за дверью стоял не кто-то, а именно Серафим Всеволодович, потому что это было бы лучшим событием дня, но он был стал ещё радостней, если бы, войдя в нашу квартиру, доктор торжественно сказал: «Анна Николаевна, хирург для вашего мужа найден!», но когда я открыла дверь, то увидела статного, худощавого, хитро улыбающегося мужчину в чёрной шинельке, на которую была прикреплена его фамилия Шаромыжников. Странно, кстати, было то, что окончание -ов в фамилии я еле-еле заметила, оно было будто бы стёртым.

– Здравствуйте, здравствуйте, – произнёс он, – Виссарион Ильич здесь живёт?

– Да, здесь, – ответила я, – а кто вы?

– О, госпожа, я его коллега по работе, Антон Любомирович Шаромыжников! И попрошу вас не смущаться при виде моей фамилии, написанной у меня на груди: там страшная опечатка, забудьте о ней. Зовите меня просто Антоном Любомировичем.

– Хорошо, хорошо, вы, я полагаю, хотите зайти к нему?

– Верно, документик один надо подписать, да заодно я здоровьишка пожелаю ему хорошего.

– Ну, прошу, прошу, входите, конечно, – сказала я, закрыла дверь и последовала за ним.

– Доброго здравия, Виссарион Ильич! – вскликнул гость.

Виса вздрогнул, протёр глаза и медленно

сказал:

– А-антон? Но мы же с тобою в конфликте, чего ты пришёл?

Я вовсе не знала об этом и теперь боялась, как бы что не случилось у них тут.

– О, дорогой мой, я пришёл не потому, что поддержать тебя хочу, а потому, что документик кое- какой надо срочно подписать. Вот прямо сейчас! Чтобы я завтра унёс начальству на полное утверждение.

– Гм, – задумался Виса, – а что за… документ, о чём?

– Да так, хе-хе, распоряжение новое составили. Теперь вот надо всем утвердить.

– Так-с, Аннушка, – обратился ко мне Виссарион, – подай-ка мне…

– А! – произнёс Антон Любомирович. – Вам ручку? Она у меня с собой. Вот, держите, держите, ага… Подписывайте.

– Вы как-то странно расположили свою руку, Антон Любомирович, – сказал он.

– О, это так! Впрочем, неважно… Подписывайте уже!

– Нет, я же ведь ещё не увидел, что там за распоряжение составили. Позвольте взглянуть…

– Подписывайте! Потом посмотрите.

Виссарион решил было отодвинуть руку гостя от некоторой части документа, а тот обиженно разозлился и сказал:

– Да что вы, господи! Подписывайте, подписывайте, ну!..

– Нет, – сказал Виса и бросил ручку.

Теперь Антон Любомирович резко схватился за руку Виссариона и начал против его воли подписывать документ.

– Ах, что вы делаете, ирод! – кричал Виса и бил, чем мог.

Тем временем я,