Культура бескультурных народов - Карл Вейлэ

Можно различно относиться к последнему взгляду: разделять его или считать преждевременным, пока в отложениях третичного периода не найдено бесспорных доказательств; можно и совершенно отвергать его. Но во всяком случае, углубляясь в геологическое прошлое, мы приобретаем необходимую надежную основу, на которой этнография и антропология могут строить свои учения с полной уверенностью в успехе. Прежде всего это относится к антропологии.

III. Новые антропологические учения

Старое и новое разделение рас. Первобытная раса и ее изменяемость. Кожа и волосы, походка и глаз. Причины обособления. Единство человеческого рода и третичный период. Современная расовая картина.

Мы, взрослые люди нынешнего поколения, выросли с убеждением в простом существовании друг подле друга всех человеческих рас, У нас укоренилось старое Блюменбаховское подразделение человечества на пять рас: белую — кавказскую, желтую — монгольскую, черную — эфиопскую, красную — американскую и коричневую — малайскую.

Рис. 11. Монголка (по фотографии, принадлежащей Лейпцигскому музею народоведения).

Иногда принимались и другие подразделения. Но у наших учителей и у нас самих всегда было успокоительное сознание, что все эти группы и расы равноценны, так как они одинаково древни, каждая с ее особенностями. В то время никому и в голову не приходило, что это сосуществование рас представляет в действительности лишь конечное состояние, результат продолжительного развития, которое для каждой из отдельных рас могло иметь совершенно особый характер, могло быть более долгим или кратким, чем у других. При тогдашнем состоянии биологии это и неудивительно.

Современная антропология учит как раз обратному. Вместо прежнего простого сосуществования различных человеческих рас антропология учит последовательности во времени и развитии их; современная антропология, хотя и признает, как прежде, единство и однородность человечества, но считает его теперешний состав сложившимся из частей более или менее далеко отошедших от исходного пункта. Одни части очень резко обособились в определенных направлениях от общей для всех людей исходной формы, возникновение которой, по всем вероятиям, надо отодвинуть весьма далеко вглубь третичного периода; в то же время другие части сравнительно близко стоят к этой первичной форме. Одни, так сказать, пошли в рост, другие же остались на месте. Подобное явление само по себе не представляет ничего странного; его можно, пожалуй, сравнить с судьбой современных человеческих семейств, из которых одни в течение сравнительно короткого промежутка времени непрерывно развиваются телесно, духовно и экономически, тогда как другие, быть может, близко родственные, за то же время совершенно не успевают сколько-нибудь возвыситься над тяжелыми условиями жизни; одна семья пресмыкается на дне человеческого общества, другая поднимается на высшую его ступень. По отношению к чисто физическому развитию и его вариациям антропологи различают определенную амплитуду изменяемости, которая присуща еще теперь каждой расе. Разумеется, она все более суживается для каждой отдельной расы по мере того, как растет дифференциация человечества; следовательно, для исходной формы нашего вида она должна быть наибольшей. Иными словами, эта пока еще не поддающаяся точному определению первичная протораса обладала всеми телесными свойствами, которые мы теперь находим у отдельных рас сгруппированными в различные комплексы. По нашим ходячим методам различения, мы считаем различие в цвете кожи за существенный расовый признак: мы говорим о белой, желтой, черной расе, о краснокожих. Далее, мы подчеркиваем различия в характере волос, противопоставляя гладковолосых обитателей Восточной Азии и Америки курчавому негру и волнистоволосым европейцам. Для антропологов, однако, подобные признаки вовсе не так существенны; антрополог отметит скорее несравненно более определенные различия в анатомическом строении скелета или мягких частей тела. Так, японец, подобно негру, совершенно определенно отличается от европейца строением скелета ступни и всей ноги; обоим, кроме того, свойствен и совершенно иной характер походки. Известный монгольский глаз (рис. 12) также является следствием вполне определенного хода развития этой расы.

Рис. 12. А. Глаз монгола. В. Глаз европейца.

Когда мы говорим об особых разрезах глаз монгола, мы невольно думаем и о косом расположении глазных впадин. Но это неправильно; глазные впадины их расположены нисколько не иначе, чем наши собственные. И даже часть кожи над внутренним углом глаза, к расположению которой сводится кажущееся косое положение глаза, и веки сами по себе не отличаются от наших. Кажущееся косое расположение глаз обусловливается, в сущности, скорее уплощением переносья. Для него остается слишком много кожи; последняя вследствие этого складывается в особое образование, так называемую монгольскую складку, которая косо свешивается над внутренним углом глаза и тем вызывает впечатление более низкого его положения по сравнению с внешним углом. Даже и у европейских детей совсем не редки зачатки монгольской складки, но они исчезают по мере роста переносицы.

Откуда проистекает это различие и к каким причинам оно сводится — это пока ускользает от точного исследования. Окружающая естественная среда не может рассматриваться, как единственная причина; в противном случае племенная группа, занимающая такое громадное протяжение, как американская, не могла бы оставаться столь однородной, какой она является в действительности, несмотря на все различие в климатах — от полярного льда на севере, через жаркие тропики, до глетчеров Огненной Земли на юге. С большой вероятностью можно приписать весьма сильное влияние дарвиновскому половому подбору, который в связи с продолжительной изоляцией в замкнутом пространстве создал с течением времени отдельные обособленные типы. Наконец, Клаатч указывает еще на значение рода пищи и влияние ядов для распространения окраски человека. Существуют растительные яды, которые не вредят животным определенной окраски и в то же время опасны для всех других. В качестве довода Клаатч приводит цитированный. Дарвином пример, а именно, что в одном из округов Виргинии все свиньи — черного цвета. На вопрос о причинах этого колонисты объяснили, что главная пища животных — цветной корень Lachnanthes tinctoria, обладающий свойством окрашивать кости в красный цвет и вызывать отпадение копыт у всех свиней, кроме черных. Поэтому только черные свиньи и оставляются на заводе. Подобные факторы, полагает Клаатч, могли играть роль и при фиксации черной окраски кожи у людей.

Как ни увлекателен вопрос об истинных причинах различных замечательных особенностей, однако, для предмета нашего исследования гораздо существеннее тот факт, что даже самое сильное отклонение от исходной формы в пределах нынешних рас не препятствует ни одной из них сохранять определенные свойства упомянутой первичной расы. Большинство наших антропологов склонно рассматривать австралийца, как представителя нынешнего человечества, который ближе других стоит к первобытной форме; он сохраняет в строении своего скелета и мягких частей, в волосяном покрове тела, волосах головы и бороды больше первобытных черт, чем представитель какой-либо другой расы. И как должно поразить нас, белых, когда мы услышим от упомянутых ученых, что в отношении волосяного покрова мы стоим к австралийцу гораздо ближе, чем обе другие крупные расы — монголоиды и негроиды. У этих обеих рас развитие волос на голове шло совершенно иными путями: у монголоидов (монголы Азии, малайцы и американцы) волосы приобрели простой гладкий характер и имеют круглое поперечное сечение, тогда как негритянский волос спирально закручен и имеет продолговатое поперечное сечение. И только мы, как и австралийцы, сохранили, при овальном поперечном сечении, волнистые или вьющиеся волосы головы. Поэтому австралийцу, представителю древнейшей расы, придает столь сильное сходство с европейцем прежде всего его солидная борода. Равным образом сильно развитая волосатость тела, свойственная многим первобытным австралийцам, встречается также у многих мужчин-европейцев, в противоположность черным и желтым, у которых борода, как и волосатость тела, претерпела сильное обратное развитие.

Весьма первобытный характер, далее, должен иметь и наш нос, не гордый выступ лица у нас, взрослых, а тупой носик наших малюток. Профессор Клаатч, уже несколько лет занимающийся специальным изучением австралийцев, доказывает, что эта часть человеческого тела претерпела более или менее сильное отклонение от основного типа. Сильнее всего, согласно этому взгляду, отклонился монгольский нос; у него рост в ширину вместе с одновременным уплощением дошел до таких пределов, что, как мы видели, этим обстоятельством обусловливается образование монгольского разреза глаз. Ближе примыкает к носу австралийца нос негра; но совершенно тождественен с ним только тупой носик маленьких европейских детей, при его широкой, довольно плоской форме и направленных вперед ноздрях.