Вероломство - Анна Харрелл

Только когда его приперли к стене — убили Там, и некому было позаботиться о новорожденной дочери — только тогда Джед поступил по чести и взял ответственность за свои действия.

В двадцать лет Ребекка была беспощадна. Она считала, что за это Джеда мало даже посадить на кол. Если бы Там не погибла, разве признал бы он Май своей дочерью?

Но Там погибла, и он поступил как мужчина. И после, очевидно, по-настоящему полюбил Май. Они оба сильно изменились с тех пор, хотя Ребекка по сей день вся вскипает, стоит ей подумать о двадцатилетней себе и двадцатипятилетнем Джеде. Людям свойственно делать ошибки. Иногда ошибки непоправимые.

Да и сама она не святая.

Ребекка продолжала:

— Мне надо было немедленно рассказать обо всем, что произошло со мной, с Май и этим французом, но я честно думала, что ты сам все видел.

— Ребби, у меня в плече была дыра величиной с Род-Айленд…

— И на твоих глазах убили любовницу. Теперь я понимаю.

Джед поморщился при этих словах Ребекки. Ничего она не понимает. Но как рассказать ей о себе, о Там и Квентине? С чего начать? И имеет ли он право, после всех этих лет?

Порывистый ветер поднимал волосы Ребекки. Она потянулась за голубцом, положила фаршированный виноградный лист к себе на тарелку и наконец взглянула на Джеда.

— Джед, — сказала она, — я тебе не во всем призналась.

Он разламывал хлебец, крошил его в пальцах, внимательно смотрел на Ребекку и ждал.

Вздохнув, Ребекка открыла сумочку и вынула оттуда красный бархатный футляр.

Когда она вытряхнула его содержимое на стол, в глазах у Джеда потемнело.

Десять камней заблистали на неожиданно ярком закатном солнце.

— Ребби, объясни ради всего святого, что это?

Она облизала пересохшие губы.

— Я нашла это в сумке Там, когда мы вылетели на вертолете из Сайгона.

В сад тихо вошел Томас Блэкберн. С болезненным выражением на лице он подошел к столу и провел ладонью по рассыпанным девяти сапфирам и одному рубину.

— Дед, я сейчас тебе все объясню.

— Можешь ничего не объяснять, — сказал он. — Это Камни Юпитера.

Томас прогнал Ребекку и Джеда из сада, а сам налил себе стаканчик черничного вина, которое он по случаю прикупил прошлым летом во время поездки по восточному побережью. Тогда он чувствовал себя особенно одиноким и несчастным. Через четыре месяца после той поездки в его доме появилась Ребекка, задумавшая открыть в Бостоне студию графического дизайна. Но Томас понял, что не это главное. Ей надо было наконец разобраться в нем, в себе, в родном городе, в том, что значит для нее носить фамилию Блэкбернов, быть богатой, но бездомной, в свои тридцать с лишним лет.

Вино было сухое, отменного качества, не то пойло, с каким обыкновенно ассоциируют плодово-ягодные вина. Может, стоит съездить в Мэн, в тот погребок, и купить еще несколько бутылочек? Томас поудобней расположился в кресле. На его костлявом теле болтался теплый свитер. Ветер крепчал, и в воздухе опять запахло дождем. Томасу показалось даже, что собирается буря. В гостиной его дома шумели студенты и студентки. Пятница, вечер. Они наслаждались отдыхом, расслабляясь попкорном, «Заумником» и телевизором, но Джеда и Ребекки с ними не было. Они ушли на прогулку. Видимо, чтобы переварить то, что рассказал им Томас. И то, что не рассказал.

А Томасу хотелось побыть одному.

Новые встречи с Жаном-Полем, Абигейл, Камнями Юпитера — все это нарушило размеренную жизнь Томаса Блэкберна. Теперь он задним числом сомневался: не многовато ли рассказал Джеду и Ребекке? О самоубийстве Гизелы Мажлат после утраты Камней Юпитера, о том, что на след Кота навела полицию Абигейл Рид, о том, что через четыре года популярный автогонщик появился в Сайгоне.

«Он пробыл там некоторое время, — объяснил Томас. — После бегства из Франции он записался в Иностранный Легион, — где не задавали лишних вопросов, — который стоял в то время близ Сиди-бель-Аббеса, пока в 1962 году Алжир не обрел независимость. Тогда он оставил службу в Легионе и уехал в Индокитай, где занялся мелкой торговлей. Он знал, что я часто бываю там. Не думаю, что он рассчитывал встретить во Вьетнаме Абигейл Вайтейкер-Рид».

«Они с отцом дружили?» — спросила Ребекка.

Томас ответил утвердительно. И признался, что не предупредил сына о темном прошлом его нового друга. Надеялся, что молодой француз признал свои ошибки и оставил их позади.

Но как Томас ошибался!

Внимательно выслушав Томаса, Джед спросил:

«Жерар знал, что его выдала Абигейл?»

Томас неохотно кивнул.

«В таком случае, — заключила Ребекка, — он точит на нее нож за это. И на тебя за ту злополучную засаду. Сколько лет он провел в лагерях для военнопленных?»

«Пять. В 1968 году ему удалось бежать».

«И между 1968 и 1975 годом ему каким-то образом удалось выяснить, что у Там оказались Камни Юпитера, и он отправился за ними. Все это правильно и прекрасно, но это не объясняет некоторые обстоятельства. — Ребекка продолжала, загибая палец при каждом новом вопросе. — Во-первых, почему Жерар не перевернул вверх дном квартиру Джеда, когда вьетнамец и Там были мертвы? Коммунисты обстреливали Тан-Сон-Нат, но у него было время. Разве он не знал, что Камни Юпитера у него под носом? Во-вторых, почему он ждал вплоть до настоящего времени и не искал Камни Юпитера? В-третьих, у кого они, по его мнению, сейчас? В-четвертых, та фотография в «Успехе» чем-то привлекла его внимание и навела на мысль, что у него есть шанс возвратить Камни Юпитера, — но чем?»

Томас похвалил вопросы Ребекки, но наотрез отказался строить догадки, отвечая на них. Это рассердило Ребекку. Прежде чем она разошлась, Томас намекнул, что ему почти восемьдесят и что в любой момент он может умереть, если они не оставят его в покое и не дадут побыть одному. Ребекка фыркнула и пожала плечами. Джед, однако, понял, что они уперлись в каменную стену, и увел Ребекку.

Теперь, потягивая вино на прохладном свежем воздухе, Томас напоминал себе, что, коль скоро он захотел облегчить душу и поговорить о прошлом, не стоило так рисковать. Ему тягостна мысль потерять еще кого-нибудь из тех, кого он любит.

Тридцать лет назад он принял решение.

И лучше придерживаться его.

Глава 27

Похороны Гизелы сильно расстроили Томаса поэтому, возвратившись в дом Абигейл, он был рад увидеть свою четырехлетнюю внучку Ребекку, которая показала ему, сколько она накопала червей и взяла обещание пойти на прогулку. Томас избегал Абигейл. У него по-прежнему оставались нехорошие предчувствия после их утреннего разговора. Между ней и Жаном-Полем Жераром было нечто большее, нежели просто отношения жертвы похитителя драгоценностей к своему обидчику, красивому, молодому вору. Томас мимоходом подумал, что это не его дело, поскольку Абигейл он знал с самого ее рождения, а Жан-Поль был сыном Гизелы Мажлат. Этим секретом баронесса поделилась лишь со своим давним другом Томасом Блэкберном. Пора было возвращаться с Ребеккой в Париж, но вот как неожиданно закончился их визит на Ривьеру: Гизела с утеса бросилась в море, Абигейл хранит какое-то страшное молчание, а Жан-Поль пустился в бега.