Христос и Россия глазами «древних» греков - Анатолий Фоменко

Юный Кир рассказывает: «Мой учитель за то, что я хорошо изучил науку справедливости, НАЗНАЧИЛ МЕНЯ СУДЬЕЙ НАД ДРУГИМИ… Только за одно дело, которое я неправильно рассудил, МНЕ ДОСТАЛИСЬ УДАРЫ ПАЛКОЙ. Оно состояло в следующем. Мальчик высокого роста, одетый в короткий хитон, снял с маленького, носившего длинный хитон, его одежду, надел на него свою, а его хитон надел на себя. ТВОРЯ СУД ПО ЭТОМУ ДЕЛУ, Я ВЫНЕС ПРИГОВОР, согласно которому каждый должен был носить тот хитон, который ему больше подходит… ЗА ЭТО МОЙ УЧИТЕЛЬ ПОБИЛ МЕНЯ…» [42], с. 357–358. Далее юный Кир приводит мнение учителя, счевшего решение Кира неправильным и сурово наказавшего его. Ксенофонт не говорит о возмездии учителю со стороны юного Кира, однако тема обиды Кира звучит совершенно откровенно. Эта тема усиливается еще и тем, что буквально несколькими абзацами ранее Ксенофонт сообщает следующую историю о юном Кире.

«Мандана (то есть, вероятно, Мадонна, мать Кира-Христа — Авт.) сказала Киру:

— Почему ты, мой мальчик, ТАК НАПАДАЕШЬ на Сака (Сак был виночерпием царя Астиага — Авт.)?

Кир ответил:

— ПОТОМУ, ЧТО Я ЕГО НЕНАВИЖУ. Много раз этот гнусный человек не подпускал меня к деду… Умоляю тебя, дедушка, ДАЙ МНЕ ПОБЫТЬ НАД НИМ НАЧАЛЬНИКОМ ХОТЯ БЫ НА ТРИ ДНЯ!

— Как же ты будешь начальствовать над ним? — спросил Астиаг.

— Я стану, как он, у входа, и когда он захочет прийти к завтраку, скажу ему, что присутствовать при завтраке нельзя, так как царь занят важными делами и переговорами. А когда он придет к обеду, скажу, что царь моется… И Я БУДУ МУЧИТЬ ЕГО, КАК ОН МУЧИЛ МЕНЯ, не допуская к тебе» [42], с. 356.

Здесь мы видим все составные элементы сцены «обиды-наказания» из так называемого «Евангелия от Фомы». Кир-Иисус обижен плохим отношением к нему Сака (Сак «мучил» Кира). Кир даже подвергся побоям палкой со стороны своего учителя. Кир хочет стать начальником на какое-то время, чтобы отомстить Саку.

В Евангелиях царь Ирод представлен злобным человеком, стремящимся погубить юного Иисуса. Он даже устроил массовую резню невинных ДЕТЕЙ, лишь бы добраться до ускользающего из его рук Младенца Христа. Мы уже видели, что отражением царя Ирода на страницах Геродота является мидийский царь Астиаг. У Геродота Астиаг тоже описан как нехороший, злой правитель, ЛИЧНО ОТДАЮЩИЙ ПРИКАЗ УБИТЬ юного Кира-Христа.

Этот же царь Астиаг описан и в ксенофонтовской «Киропедии». Но интересно, что здесь он представлен совсем в другом свете. Астиаг мягок, ласков по отношению к Киру, заботится о нем. И юный Кир, в ответ, также обожает своего дедушку Астиага, ластится к нему, стремится прислуживать и всячески угождать. Ксенофонт просто умиляется, рассказывая о такой взаимной любви. Вот, скажем, один из подобных фрагментов: «А когда Астиаг болел, Кир ни на миг не оставлял его и не переставал сокрушаться, так что все видели, как он опасался за жизнь своего деда. Ночью, если Астиагу кто-то был нужен, первым узнавал об этом Кир. Он прибегал быстрее всех, чтобы помочь и сделать то, что более всего могло понравиться Астиагу» [42], с. 359.

Нам рисуют прямо-таки полную идиллию. Сама по себе столь горячая любовь дедушки и внука подозрения, конечно, не вызвала бы. Однако мы уже начинаем понимать, что на самом деле Кир — это Христос, а царь Астиаг, его дед, — евангельский Ирод. В Евангелиях злой Ирод хотел УБИТЬ Иисуса. По Геродоту, злой Астиаг хотел УБИТЬ Кира. Поэтому восторженный рассказ Ксенофонта о всепоглощающей взаимной любви Кира и Астиага начинает восприниматься как весьма поздняя тенденциозная редакция. Редакторы часто перекрашивали белое в черное, а черное — в белое. По-видимому, редактор, обрабатывавший «Киропедию» Ксенофонта-Павла, по каким-то соображениям счел необходимым превратить изверга Ирода-Астиага в ласкового дедушку, прямо-таки истекающего нежностью по отношению к юному Киру-Христу. А Кира решили изобразить столь же нежно любящим внуком. Но при этом забыли проделать ту же самую операцию с текстом Геродота! Либо же Геродота редактировали в другом учреждении. И в результате нестыковки, вышло, что Геродот и Евангелия единогласно изображают Астиага (Ирода) очень злым царем, а ксенофонтовская «Киропедия» — прямо-таки ангельским созданием.

Впрочем, столь разные оценки одних и тех же исторических деятелей нас не должны удивлять. Весь вопрос в том — к какому лагерю, клану, касте принадлежал тот или иной летописец. В одной летописи царя могли охарактеризовать как лютого зверя. А другой хронист столь же авторитетно мог написать, что более ласкового и обаятельного правителя человечество не знало.

3. Распятие и воскресение Христа отразились в жизнеописании Кира (Старшего) как почти свершившаяся, но в самый последний момент прерванная казнь лидийского царя Креза

3.1. Свидетельство Геродота

Царь Крез на костре

Считается, что современником Кира (Старшего) был лидийский царь Крез (якобы 560–546 годы до н. э.) из династии Мермнадов [92]. По Геродоту, их жизненные пути тесно переплетались. Как мы сейчас увидим, жизнеописание Креза частично впитало в себя сведения об Андронике-Христе, то есть о царе Кире. Получилось так, что на страницах старинных летописей, отредактированных в XVII веке, два фантомных отражения Христа воюют друг с другом и даже беседуют друг с другом. Мы остановимся на самом ярком сюжете из «биографии» Креза — на его почти совершившейся, но неожиданно прерванной казни. Казнит его царь Кир. По-видимому, казнь Креза является отражением казни и воскресения Христа. В этом эпизоде под именем «царя Кира» описан, вероятно, евангельский царь Ирод или римский прокуратор Иудеи Понтий Пилат.

Согласно Геродоту, дело было так.

«Персы (во главе с Киром — Авт.) овладели Сардами и САМОГО КРЕЗА ВЗЯЛИ В ПЛЕН ЖИВЫМ… ПЛЕННОГО КРЕЗА ПЕРСЫ ОТВЕЛИ К КИРУ. А КИР ВЕЛЕЛ СЛОЖИТЬ ОГРОМНЫЙ КОСТЕР И НА НЕГО ВОЗВЕСТИ КРЕЗА В ОКОВАХ, А С НИМ „ДВАЖДЫ СЕМЬ СЫНОВ ЛИДИЙСКИХ“. Быть может, Кир хотел принести их в жертву как победный дар некоему божеству или же исполнить данный обет. Быть может, наконец, так как Киру было известно БЛАГОЧЕСТИЕ КРЕЗА, КИР ВОЗВЕЛ ЛИДИЙСКОГО ЦАРЯ НА КОСТЕР, ЖЕЛАЯ УЗНАТЬ, НЕ СПАСЕТ ЛИ ЕГО ОТ СОЖЖЕНИЯ КАКОЕ-НИБУДЬ БОЖЕСТВО… А КРЕЗ, СТОЯ НА КОСТРЕ, все же в своем ужасном положении вспомнил вдохновенные божеством слова Солона о том, что никого при жизни нельзя считать счастливым. Когда Крезу пришла эта мысль, ОН ГЛУБОКО ВЗДОХНУЛ, ЗАСТОНАЛ И ЗАТЕМ ПОСЛЕ ДОЛГОГО МОЛЧАНИЯ ТРИЖДЫ ПРОИЗНЕС ИМЯ СОЛОНА. Кир услышал это и приказал переводчикам узнать у Креза, кого это он призывает, и те, подойдя, спросили его. Крез некоторое время хранил молчание, но затем, когда его заставили [говорить], сказал: „Я отдал бы все мои сокровища, лишь бы все владыки могли побеседовать С ТЕМ, КОГО Я ПРИЗЫВАЮ“. Так как ответ Креза был непонятен, то переводчики опять стали настаивать… В ответ на настойчивые просьбы Крез рассказал о том, как однажды прибыл в его царство афинянин Солон. Он осмотрел все царские сокровища и презрел их. Крез передал затем Киру, как все сказанное Солоном, сбылось… Так рассказывал. Крез, А КОСТЕР МЕЖДУ ТЕМ РАЗГОРАЛСЯ И УЖЕ ПЫЛАЛ… Опасаясь возмездия и рассудив, что все в человеческой жизни непостоянно, Кир повелел как можно скорее ПОТУШИТЬ ОГОНЬ И СВЕСТИ С КОСТРА КРЕЗА И ТЕХ, КТО БЫЛ С НИМ. ОДНАКО ПОПЫТКИ ПОТУШИТЬ КОСТЕР ОКАЗАЛИСЬ ТЩЕТНЫМИ. И вот… когда Крез заметил раскаяние Кира и увидел напрасные старания всех затушить пламя костра, ОН ГРОМКО ВОЗЗВАЛ К АПОЛЛОНУ. КРЕЗ МОЛИЛ БОГА: ЕСЛИ БОГУ БЫЛИ УГОДНЫ ЕГО [КРЕЗА] ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ, ТО ПУСТЬ ОН ПРИДЕТ НА ПОМОЩЬ И СПАСЕТ ОТ НАСТОЯЩЕЙ БЕДЫ. Так Крез слезно молил, призывая Аполлона. И ВОТ ТОТЧАС СРЕДЬ ЯСНОГО НЕБА И ПОЛНОГО БЕЗВЕТРИЯ ВНЕЗАПНО СГУСТИЛИСЬ ТУЧИ, И РАЗРАЗИЛАСЬ БУРЯ С СИЛЬНЫМ ЛИВНЕМ, КОТОРАЯ И ПОТУШИЛА КОСТЕР. Тогда-то Крез понял, что Крез — человек, любезный богам и благочестивый. ОН ПОВЕЛЕЛ КРЕЗУ СОЙТИ С КОСТРА…

Кир повелел снять с него оковы, усадил рядом с собой, оказывая [пленнику] величайшую честь. При этом и сам Кир и вся свита смотрели на Креза с удивлением» [18], с. 39.

3.2. Костер-Голгофа или костер-крест

Казнь и Воскресение Христа-Креза

Рассказ Геродота, конечно же, туманный. Но поскольку другого материала в данном случае у нас нет, попытаемся разобраться в этом. Внимательный взгляд показывает, что Геродот все-таки сохранил довольно много правдивых сведений.

Гору Голгофу называли также «костром».

В книге «Начало Ордынской Руси» мы уже столкнулись с тем, что в старых источниках Голгофу иногда именовали КОСТРОМ. В частности, это видно в описании Плутархом гибели Юлия ЦЕЗАРЯ, одного из отражений Христа. Напомним, что в старом русском языке слово КОСТЕР обозначало, в частности, БАШНЮ или КРЕПОСТЬ. И вообще, нечто высокое, сложенное из бревен [82], т. 2, с. 347.