Гнев ангелов - Джон Коннолли

— Дарина Флорес, — задумчиво произнес Коллектор. — Удачно, что мы услышали и ее голос, а со временем я добавлю к имени и ее образ. Насколько я понимаю, именно она убила Барбару Келли? Вам нет нужды говорить. Просто кивните. Вам даже достаточно шевельнуть веками.

Бекки медленно прикрыла глаза.

— Ей помогал какой-то ребенок, не так ли?

На сей раз Бекки не опустила веки. Коллектор опустился на колени перед ней, пригрозив ей ножом. Либо Бекки не знала о ребенке, либо даже угрозы ножа недоставало, чтобы заставить ее признаться в его существовании. Неважно — он сам выяснит правду в конце концов.

— И она забрала у Келли копию списка?

Веки опять опустились. Бекки не хотелось подтверждать этот факт. Хотелось лишь направить его по следу Дарины, ведь как раз Дарина способна убить его.

— А в самолете есть прежний вариант? Более старый, но опасный для вас, если попадет в чужие руки?

Глаза Бекки подтвердили сказанное.

— К примеру, в мои руки.

Очередное подтверждение.

За спиной Коллектора в окне Бекки увидела расплывчатые очертания прижатых к стеклу лиц. Порыв ветра распахнул дверь, и на пороге появились темные призраки. Подобно дыму, в дом повалили призрачные тени.

Замогильные призраки. Она считала их обитателями мифов, несмотря на то что узнала в жизни много не менее странных явлений. С другой стороны, живым трудно убедиться в реальности сущностей, доступных лишь взору умирающих.

— Меня смущает только одна вещь, Бекки, — признался Коллектор. — Кто такой упомянутый Дариной пассажир? Кто находился в том самолете? Один из вашей братии? Или один из Спонсоров? Не пора ли мне выяснить их имена?

Бекки удалось слегка повернуть голову. Этого, как и ребенка, она ему не выдаст.

— Неважно, — сказал Коллектор. — Я уверен, что со временем все прояснится.

Его лицо омрачилось, и бездушные замогильные призраки обступили его, ожидая, когда очередной человек пополнит их ряды. Глаза Бекки наполнились слезами. Она попыталась что-то сказать, ее язык слабо шевельнулся в поврежденном рту, подобно трепыханию пойманного в сачок мотылька.

— Молчите, молчите, Бекки, — успокоил Коллектор. — Говорить больше не о чем.

Кончиком лезвия он приподнял и снял с ее шеи простенькую золотую цепочку. Подарок матери, ее любимая драгоценность. Бекки увидела, как он опустил цепочку в карман своей шинели.

— Для моей коллекции, — пояснил он. — Тогда о вас не забудут.

Нож вновь угрожающе приблизился к лицу.

— Вы не оправдали надежд, — произнес Коллектор. — За совершенные грехи я выношу вам обвинительный приговор, мне придется забрать вашу жизнь и вашу душу. Прощайте, Бекки.

Медленно, почти нежно, он перерезал ей горло.

Глава 32

Рей Врэй поглощал завтрак, сидя в закусочной «Марси» на Дубовой улице в Портленде. Одновременно с яичницей он поглощал информацию, читая экземпляр «Портленд пресс геральд», любезно оставленный кем-то на соседнем столике, хотя в нем, к досаде Рея, не хватало спортивного раздела. Это означало, что ему придется обойтись тем, что освещал этот выпуск местной газеты, хотя, по большому счету, Рея Врэя вовсе не волновало то, что могло случиться в Портленде. Пусть он и родился в этом штате, но это вовсе не означало, что ему нравится этот городишко или у него имеется хоть какой-то интерес к местной деятельности. Рей родился в округе, а тамошние обитатели относились к Портленду с подозрением.

Впрочем, Рею нравилась закусочная «Марси». Кухня его устраивала, и на самом деле обстановка здесь отвечала самому взыскательному вкусу, да и музыкальное сопровождение подходящее — гоняли классический рок. Нравилось ему и то, что заведение рано открывалось и поздно закрывалось и что принимали только наличные. Все это более чем устраивало Рея Врэя, поскольку его кредитная история выглядела настолько ужасно, что порой он подумывал, не по его ли вине в экономике разразился кризис. Пусть денег у Рея было больше, чем в Греции, но какую бы сумму ни составляла его наличность, обычно вся она умещалась в кармане. Хорошо еще, что на сей раз он вышел сухим из воды.

Шла его первая неделя в Мэне, после того как он расплатился по своему «городскому счету» в Нью-Йорке: восемь месяцев отсидки в тюрьме Райкерс-Айленда за безобразную драку, спровоцированную ссорой с владельцем корейского ресторана, который полагал, что Рею следовало пожаловаться на качество еды на его тарелке до того, как он ее сожрал, а не после, и поэтому оспаривал право Рея не платить за съеденное. Спор перешел в крик, потом взялись за грудки; ненароком этот тщедушный кореец потерял равновесие и, падая, треснулся головой об угол стола, и тут же на Рея набросилась вся корейская орава. Следом притащились фараоны, а дальше с ним разбирались судьи штата Нью-Йорк. Приговор не слишком обеспокоил Рея — все равно он сидел на мели, и ему грозила перспектива клошара, — но в той корейской забегаловке правда кормили отвратительно, а слопал он все до крошки, потому что чертовски проголодался.

В итоге он вернулся в Мэн, когда охотничий сезон почти закончился, и ему не удалось найти никакой достойной внимания работы проводника. Потому-то и пришлось задержаться в Портленде, где его бывшая подружка имела жилье в районе улицы Конгресса. Она терпимо относилась к Рею, но ясно продемонстрировала границы своего терпения, не приглашая разделить с ней постель или задержаться у нее еще и на декабрь. Сама она усердно трудилась медсестрой в больнице Мэна, поэтому редко появлялась дома, что весьма устраивало жильца. Она перешла в разряд бывших подружек не без причины, и он отлично помнил, что произошло всего через пару дней после их знакомства.

И причина их расставания заключалась в том, что она его не возбуждала.

В настоящее время Рея раздражали неудачи с получением работы. Он больше не числился в штате лесничества, хотя не хуже других знал эти леса и у него по-прежнему имелись связи в охотничьих домиках и в магазинах. Он торчал в лесничестве, пока из-за взрывного характера, усугубленного пьянством, его попросту не вышвырнули вон, как обычно поступали с задиристыми пьяницами в любой сфере человеческой деятельности. Рей усвоил урок. Он перестал напиваться, но ему оказалось трудно очистится от былых грехов в таком штате, как Мэн, где всем известна подноготная друг друга и где дурная слава распространяется со скоростью губительной заразы. Не имело значения, что Рей изменился, почти поборол склонность решать споры кулаками и перешел с крепкой выпивки на пиво. Порочный виски ему заменил кофе, поэтому теперь его редко видели без пластикового стаканчика в руке, и жил он за счет дешевых дозаправок в автоматах компании «Старбакс». Одна из кофеен «Старбакс» находилась на перекрестке Дубовой и улицы Конгресса, и Рей намеревался отправиться туда после завтрака как раз для дозаправки. Там он обычно незаметно занимал местечко, немного выжидал, а потом подходил к стойке и заявлял, что желает выпить второй — скидочный — кофе. Никто ему никогда не возражал. Можно много критиковать «Старбаксы», но никто не мог обвинить их персонал в плохих манерах. Кроме того, Рея не интересовали продаваемые там утренние сэндвичи. За ту же цену он получал приличный завтрак у «Марси», потому-то и сидел пока там, досматривая даровой экземпляр «Портленд пресс геральд», пережевывая яичный тост и размышляя о том, что же именно должен сделать человек, чтобы поймать в этой жизни удачу за хвост.

Рей уже собирался отбросить газету, когда его внимание привлекла статья на нижней половине первой полосы. Он только сейчас дошел до первой страницы — во-первых, из-за небрежности предыдущего читателя, кое-как сложившего просмотренную газету, а во-вторых, из-за понимания того факта, что все сообщения в этом номере уже устарели. Его не особо волновала как последовательность, так и суть содержимого, не считая, конечно, тех способных озадачить глупцов случайностей, когда приходилось прочитывать вторую половину статьи до обнаружения ее начала. У Рея Врэя хватало недостатков — отсутствие дисциплины, плохие привычки, риск аутизма, таившийся в его способности поглощать и вспоминать сведения, — но глупость в их число не входила. Он попадал в разные передряги именно из-за излишней сообразительности, а не из-за ее нехватки. И злясь на весь мир за то, что так и не сумел найти в нем свое место, хватался за любую подворачивающуюся возможность и хладнокровно принимал неизбежные синяки и шишки.

Аккуратно приладив газету к бутылке кетчупа, Рей читал и перечитывал статью на первой полосе, при этом по лицу его расползалась довольная улыбка. Первая хорошая новость, полученная за долгое время. Он даже почувствовал, что эта новость может ознаменовать переворот в его судьбе.

Одному типу, Перри Риду, предъявили обвинение в хранении и распространении наркотиков самой опасной группы «А», в незаконном распространении детской порнографии, а кроме того, в Нью-Йорке велось следствие в связи с его возможным соучастием по меньшей мере в двух убийствах. К тому же по решению суда ему отказали в праве быть выпущенным под залог, и он оставался под надзором до начала судебного процесса. Более того, кто-то устроил поджог дерьмовой автомобильной фирмы Перри, да вдобавок одного из его стриптиз-баров. Такие события стоило отпраздновать.