Гибель великого города - Рангея Рагхав

С этими словами Амен-Ра с силой ударил пикой по краю полога. Из-за полога с воплем вывалился человек.

С минуту он корчился на полу в судорогах и наконец затих. Вокруг убитого образовалась лужа крови. Амен-Ра плюнул в нее с отвращением. Манибандх удивленно смотрел на египтянина.

— Как вы заметили его?

— Государь! В Египте это случается часто. Даже у стен есть уши.

— Я благодарю вас, высокочтимый!

— Не благодарите меня, государь, это сделали разум и пика.

Кровь раба медленно растекалась по комнате. Амен-Ра вытер копье об одежду убитого. Он казался спокойным, словно ничего и не произошло. Сердце Манибандха не было столь закаленным; боясь обнаружить слабость, он не проронил больше ни слова и, отойдя назад, с достоинством сел в кресло.

Амен-Ра хлопнул в ладоши. Вошло трое рабов.

— Уберите его, — сказал египтянин. — Он творил грех, занимаясь подслушиванием.

Испуганно втягивая головы в плечи, рабы приблизились к трупу убитого. Амен-Ра улыбнулся и взглянул на Манибандха. Тот погрузился в свои мысли.

В комнате стало тихо. Манибандх встал и принялся расхаживать по комнате. На сердце у него было неспокойно. Ночной мрак все сгущался. Снаружи доносились звуки воинских раковин, лязгание оружия, стоны, крики. Смешанное чувство неизведанной радости, сомнения и страха овладело его душой. Он не знал, что делать…

Амен-Ра прекрасно понимал состояние Манибандха. Он наполнил чашу вином и хлопнул в ладоши. В комнату вошла красивая девушка. По знаку своего господина она взяла сосуд с вином, чашу и приблизилась к Манибандху. На голове ее плавно, в такт движениям, колебались перья чаквы. Манибандх с любопытством разглядывал бесшумно двигавшуюся девушку.

— Могущественный владыка! — сказал Амен-Ра. — Ныне рассказ о славных ваших деяниях написан кровью на улицах великого города. Врагов ждет неминуемая погибель. Сегодня же их жены с воплями придут подбирать бездыханные тела…

Сердце Манибандха вспыхнуло от желания.

— Мятеж нужно подавить, государь! Нельзя терпеть безвластия и неповиновения. Как смеют эти мятежники нарушать мир в городе? Почему они мечут камни в наших солдат? Государь! Их нужно покарать! Справедливость должна восторжествовать.

Но Манибандх не слушал его, он не сводил глаз с рабыни. Поставив на место сосуд с вином, девушка отступила назад. Манибандх вдруг протянул за ней руку, — так вздымаются языки пламени, когда в огонь падает капля масла, чтобы вспыхнуть еще ярче, еще ослепительней. Усевшись на ковре, красавица начала перебирать струны. Мелодичные звуки разносились по всему дворцу. Как много радости в женской красоте и нежных волнах музыки! Манибандх вдруг с воодушевлением поднял меч и посмотрел на небо.

— Великий владыка! — проговорил Амен-Ра. — В городе идет жестокая битва!

Но Манибандх сделал нетерпеливый жест рукой, как бы говоря: «Молчите!» Красавица запела. Сладостно звучал ее голос…

Песню заглушили крики горожан. Амен-Ра вышел из дворца. Манибандх задумался. Рабыня умоляюще взглянула на Манибандха и тихо произнесла:

— Государь!

Манибандх обернулся. Брови его были вопросительно подняты.

— Господин! Позвольте мне услужить вам!

— О чем ты? — спросил Манибандх.

Красавица опустила голову, В эту минуту вошел Амен-Ра. Он слышал последние слова рабыни и еще издали сказал:

— Я сегодня же пришлю тебя во дворец государя… Государь! В городе упорное сражение.

— Мы идем! — сказал Манибандх и поднялся с места. Амен-Ра сопровождал его до выхода. Колесница, окруженная отрядом солдат, помчалась сквозь ночную мглу. В свой дворец Манибандх вернулся в тревоге.

Удастся ли усмирить обезумевших горожан? Сумеет ли он уничтожить всех врагов и заставить город покориться?

Послышались легкие шаги. Манибандх поднял глаза и увидел красавицу, которая так пленила его во дворце Амен-Ра. Ничком упав у дверей, она приветствовала государя, Манибандх изумился. В такую бурную ночь, когда кругом бушует кровавый ураган, она пришла! Он бережно усадил девушку возле себя и радостно засмеялся…

…Когда по зову Манибандха в покои явился военачальник, он увидел рядом с государем красавицу, которая очищала бананы. Перед ней лежало множество прекрасных плодов. В руках Манибандха была кисть винограда.

Почтительно наклонив голову, военачальник ждал. На его доспехах запеклась кровь. Манибандх взглянул на него и спросил:

— Что происходит в городе?

— Государь! Жители оказывают неповиновение. Но они скоро поплатятся за это.

— Ты получишь награду! — сказал Манибандх.

— Клянусь преданно служить государю! — воскликнул военачальник. — Государь, прикажите вернуть войско, которое мы послали к морю, — это послужит успеху дела.

— Ты уверен, что это приблизит победу?

— Государь! Так подсказывает мне мой опыт солдата. Разъяренные горожане могут натворить немало бед…

Писец Лабан тотчас принялся писать на куске материи приказ государя. Внезапно резкий порыв ветра погасил лампу. Красавица в испуге вскрикнула. Раб и рабыня тут же внесли несколько новых ламп. Красавица засмеялась, прижавшись к плечу Манибандха.

Один из рабов поставил перед господином светильник и подал ему кусок красной смолы. Манибандх собственной рукой запечатает приказ и приложит к смоле печать из слоновой кости с изображением первого царя Мохенджо-Даро!

— Послушай, полководец! — засмеялась красавица. — Я хочу, чтобы к рассвету в городе настала тишина! От этого шума у меня разболелась голова!

Манибандх изумленно взглянул на рабыню. Не ослышался ли он? Весь город утопает в крови, а эта женщина негодует на то, что от звона мечей у нее болит голова!

— Госпожа! — ответил военачальник. — Ваши слова звучат для меня как приказ, и он без промедления будет исполнен…

Зубы красавицы блеснули в улыбке. Военачальник ушел.

И опять в комнате остались только двое — девушка и Манибандх.

— Кто ты? — изумленно спросил Манибандх. — Мне кажется, ты не рабыня!

— Нет, для вас я всегда рабыня!

— Из какой ты страны?

— Я ваша подданная!

Руки Манибандха потянулись к девушке, как голодные змеи к добыче. Его неумолимо притягивала эта красавица, пьянящая словно сладкий сон…

Эта ночь подобна чарам волшебника… Порывы урагана, треплющие листву и приносящие издалека приветственные клики солдат, хвалы повелителю… Мерцающие, дрожащие во мраке ночи огни светильников… Громовые здравицы в честь царя, способные свести с ума… А рядом — эта таинственная женщина…

У Манибандха закружилась голова. Вот она — первая ночь его царствования…

Женщина наливает вино в чашу — самое лучшее, ароматное, с багряным отливом, — вино, которое придает силу. Кажется, что в каждом глотке его таится свершение всех желаний, и хочется воскликнуть: пусть вечно бурлит пена пьянящей молодости!..

Все свирепей завывает ураган. Где-то поет воинская раковина. Издалека доносится шум сражения.

Распростертое повсюду покрывало ночи — черные локоны красавицы… Эта буря — ее вздохи… Великая гордость, ощущение безграничной власти… Жалкие черви смеют ему сопротивляться!.. Буря поет победную песню, и Манибандх слушает ее.

Чаша опять у губ… Глаза словно впивают очарование женской красоты… Восторг… Безудержная радость… Звенят украшения красавицы… А там земля пьет кровь… Там скрежещет оружие…

Любовь и победа, наслаждение и власть, женщина и мужчина, раб и царь…

Буря свирепо рычит…

Звонко стучит сердце. В жилах трепещет вместо крови огневое вино…

Мощный, сотрясающий небо клич:

— Слава царю Манибандху!

— Еще чашу, красавица!.. — кричит Манибандх. — Еще чашу!..

Звонкий женский смех…

…Чандра, Виллибхиттур и Нилуфар укрылись в своем домике. Тускло горела лампа. Иногда сквозь маленькое оконце врывался ветер и колебал пламя лампы.

— Племя дравидов сегодня в пасти у смерти… — сказал поэт.

— Сегодня рабы взывают о помощи… — откликнулась Чандра.

— Что нам до всего этого? — воскликнула Нилуфар. — Мы не грабим, не убиваем. Неужели и нас, мирно сидящих в этом доме, не минует гибель!..

— Нилуфар, что ты говоришь? — воскликнул поэт. — Сегодня мы должны решить — жить рабами или умереть за свободу!

Нилуфар порывисто схватила его за руку.

— Ты — вся моя жизнь! Я не пущу тебя! Я одна, поэт, вокруг ужасная тьма неведомой судьбы…

— Нилуфар! — нетерпеливо воскликнул Виллибхиттур. — Ты унижаешь себя. Что тебя лишило разума? Почему ты трепещешь?

Она протянула к нему руки.

— Умоляю, не отнимай у меня жизнь…

Вдруг рука поэта поднялась и ударила египтянку по щеке.

— Ты струсила! — воскликнул он. — Неужели можно жить в трусливом трепете бессилия? Мы родились и умрем в борьбе…