Гибель великого города - Рангея Рагхав

…С самого утра винная лавка на главной улице была полна народом. Изрядно выпивший молодой горожанин потребовал:

— Еще вина!

Молодая прислужница стала наполнять его чашу. Хозяин лавки гордился прекрасными большими глазами Чанчалы. Он заплатил за красавицу крупную сумму, и как только она появилась в лавке, доходы его немедленно выросли.

— Ну, красотка! Что ты будешь делать, если придут варвары? — спросил ее горожанин.

— Я приглашу их и напою вином, а когда они опьянеют…

Горожанин, покачиваясь, закончил:

— Погублю их стрелами своих глаз…

Вся лавка заходила ходуном от хохота. Зазвенели ножные кольца танцовщиц.

Неожиданно в небе сгустилась зловещая тьма, все вокруг потемнело. Взметнулись вихри пыли. Виноторговец закричал:

— Дверь! Закройте дверь!

— Чего ты испугался? — удивился горожанин. — Разве они уже пришли? Зачем закрывать дверь? На всякий случай поставь Чанчалу перед входом.

Снова раздался взрыв хохота. Этот весельчак был известен своими шутками всему городу. Служанки винных лавок всегда радовались его приходу. Пил он помногу. А когда выигрывал в кости, мог, не считая, отдать весь выигрыш хозяину лавки или разделить золотые монеты между служанками.

По краям черных туч показались багряные отсветы, словно на небе выступили капля крови. Казалось, вот-вот польется кровавый дождь. Увидев это небывалое знамение, жители Мохенджо-Даро задрожали от ужаса. Никто не помнил, чтобы раньше случалось подобное.

Женщины в страхе прижимали младенцев к груди, стараясь спрятать их от надвигающейся беды. Детей постарше они хватали за руки и тащили в дом.

Желтый мрак покрыл все вокруг. Красный диск солнца тоже стал желтым, словно и земля и небо побледнели от страха. Даже суровые волны Инда заиграли желтыми бликами. Кто-то уронил кувшин с молоком, и по земле потекли желтые струи. И рис в чашках стал желтым. И не было вокруг ничего, что не пожелтело бы в этот миг.

Завсегдатаи лавки были напуганы. Белки огромных глаз Чанчалы тоже пожелтели. Теперь глаза, ее казались ужасными. Завились клубы пыли. Ветер, как охотник, мчался стремглав, преследуя свою добычу…

Внезапно небо очистилось, вернулась прежняя ласковая тишина. Густой слой пыли покрывал все вокруг. Те, кто в испуге смотрели на небо, начали отплевываться — пыль забила им рты. На опустевших улицах снова зазвучали голоса.

Но не успели люди прийти в себя, как раздался леденящий душу грохот. В испуге запричитали женщины. Глядя на матерей, заплакали дети. Мужчины побледнели, словно страх схватил их за горло. Старики бросились на колени и во весь голос выкрикивали заклинания: и небо и земля против них, все им враги, что теперь делать?!

Удар следовал за ударом, оглушая людей. Стенания звучали все громче. Жители, как безумные, стали выбегать из домов.

Устрашающий грохот земли, слившись с криками перепуганных людей, подымался к небесам и, став еще сильнее, разносился в бесконечной дали, сотрясая воздух… Ветер с хохотом заплясал над землей, ударяясь в стены домов. Жители метались по улицам, наталкиваясь друг на друга, падали, вопили истошными голосами. Все смешалось, словно в городе никогда не было спокойствия. Солдаты, забыв о мечах, растерянно смотрели в небо. Они с ужасом ждали, что вот-вот смерть разверзнет свою беспощадную пасть и проглотит всех живьем…

Вдруг открылись глаза великого царя йогов. Он гордо и величаво взглянул в лицо дикому урагану, и его жесткий, суровый смех был вызовом бушующей вокруг всеобщей гибели. Казалось, душу его пронизал небывалый восторг, он широко расставил руки, словно говоря: «Иди же! Иди же! Войди в меня и растворись во мне!»

Великий царь йогов спустился вниз, к берегу Инда. Но буря не смолкала, беснуясь с прежней силой. Было много раненых. На окраинах города ураган разрушил лепившиеся друг к другу хижины; их обитатели как козы, беспомощно сбились в кучки, с трепетом ожидая конца.

Наконец ураган стих. Люди закричали — теперь уже от радости — и стали пробираться к своим домам. Постепенно страх их улегся, но они долго еще дрожали. Вернулся к своему месту и великий царь йогов, потрясенный величием бури. Он снова погрузился в свое священное раздумье. Сегодня даже он не смог остановить урагана!

Вечером на улицах появился Вишваджит.

— Эй, изнеженные жители Мохенджо-Даро! Полюбуйтесь на плоды своей гордыни! Ваш Мохенджо-Даро вскоре угаснет, как лампа без масла. Но мир останется прежним. Взгляните на небо! Каждую ночь гаснет одна из звезд, но разве небо становится беззвездным?! Неисчислимое множество лет живут люди на земле — и погибают всякий раз, когда ими овладевает гордыня. Не гнев земли, а заносчивость и надменность погубят вас, жители Мохенджо-Даро! Ныне высокочтимый Вишваджит насытится вдоволь. Эй, голодные! Идите за мной, я накормлю вас!..

К нему подошла толпа дравидов. Никто не признавал в них человеческого достоинства, уже много дней они бродили по улицам как нищие. Великий город отказал им в хлебе и крове, считая выдумкою страшные рассказы пришельцев. Как бродячие псы, валялись на улицах беженцы, а к их женам и дочерям приставали сладострастники, покупая за золото красоту и целомудрие.

Обещание Вишваджита взволновало обездоленных людей. Толпа росла. Стражники были настороже. Они подняли свои пики. Но толпа становилась более дерзкой, словно собиралась поглотить весь город. Дравиды не имели ни крова, ни имущества, ни пищи и потому не опасались ничьих угроз. Шум усиливался. Испуганные жители поспешно запирали двери домов. Закрылись лавки.

Стражники напали на скопище черни, но хотя многие были убиты, люди не отступили. Как голодные львы на добычу, бросились дравиды на стражников. Отняв у них пики, они с ревом стали избивать притеснителей. В них вновь пробудилась ярость, с которой они сражались против ариев. Теперь никто не мог им противостоять — ни горожане, ни вооруженные рабы. Победные ликующие крики дравидов неслись со всех сторон.

Подошел отряд Манибандха. Воины шли стройными рядами, с огромными щитами в руках. Они несли пылающие факелы, на их головах сверкали шлемы. Кроме меча и пики, у каждого был лук и колчан со стрелами. По команде они опустились на колено, и толпу осыпал ливень стрел. Разъяренные дравиды, как голодные тигры, ринулись на солдат и рассеяли их строй. Показался еще один отряд. В несколько мгновений разобрав мостовую, безоружные дравиды обрушили на солдат град камней. Передние ряды воинов отступили и разбежались. Тогда в бой вступили главные силы войска. Словно молния врезались они в толпу, и, прежде чем дравиды успели что-либо предпринять, острые пики вонзились в человеческое мясо. Земля густо обагрилась кровью. Город наполнился стонами. Высокочтимый Вишваджит упал, оглушенный ударом пики.

В свете факелов было видно, как к воинам подошло еще подкрепление. И тогда дравиды дрогнули. Вид бегущей и вопящей от страха толпы возбудил в солдатах жажду крови. Пища, которой их кормили, придала им силу, в жилах струилась горячая кровь, побуждающая к действию. С необыкновенным ликованием и радостью принялись они избивать бегущих дравидов…

…Над городом спустилась ночная тишина, нарушаемая шагами воинов Манибандха. Сегодня они охраняли покой горожан. Лишь на рассвете на улицах появились бледные, напуганные люди, чьи сердца еще были полны пережитыми ужасами ночи.

Старый Вишваджит принялся кричать:

— Эй, жители Мохенджо-Даро! Вы считаете меня безумным… Но я не безумен! Я и сейчас мудрее вас. Я ненавижу ваше распутство! Вы боитесь жестоких солдат Манибандха, их оружия! Неужели вы отдадите тирану свою свободу? Поднимитесь! Нужно пролить кровь, чтобы уничтожить зло…

Двое солдат схватили старика и бросили на камни. От удара тот потерял сознание; из разбитой головы сочилась кровь. Гремя доспехами, солдаты удалились.

Вскоре Вишваджит очнулся. Все смотрели на него, но проходили мимо. У многих в глазах блестели слезы однако ни у кого не хватило смелости помочь ему. Вишваджит молча наблюдал за робко проходящими мимо жителями.

Вдруг он увидел Виллибхиттура и разразился громким смехом. Ничто не могло сломить душевную силу этого неукротимого человека. Его ненависть к насилию пылала сегодня подобно факелу во мраке!

Нилуфар стояла рядом, в мужской одежде. Заметив рану на голове старика, она вздрогнула. Вишваджит поднял на Виллибхиттура глаза и сказал:

— И ты? Ты тоже испугался их?

— Уходи, поэт! — сказала Нилуфар. — Я боюсь за тебя…

Но Виллибхиттур словно застыл на месте. Глаза его налились кровью. Вопрос старика звенел в его ушах. Сейчас он готов был разрушить дотла этот греховный город…

Нилуфар обратилась к Чандре:

— Скажи ему ты, Чандра! Ну скажи же! Что нам до этих людей? Нужно бежать отсюда…

Но напрасны были ее слова. Лицо Чандры оставалось безучастным. Покинув попранную, разоренную родину, пришла сюда царевна, надеясь найти приют. Что она увидела здесь? Самый богатый в городе человек стремится лишь к одному — поработить других. Рушится слава великого города. Куда же теперь идти?