Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва

состоянии, и о том, что к этому привело, поэтому я понимала, что твое сердце принадлежит другой женщине. – Она горько усмехнулась. – Когда ты появился вновь, я удивилась. Да, удивилась. Хотя и тогда подумала, что этот твой визит станет последним. Но ты пришел снова. И снова. И снова. И вот я уже понимаю, что жду твоего появления! – Только теперь Эвет решилась посмотреть на него, и Вивьен оторопел от того, какая горечь проступила на ее лице. – Я довольно быстро поймала себя на том, что надеюсь. Не на то, что у меня снова будет семья, и на этот раз – с тобой, нет. Я ведь понимала, кто ты, и не забывала об этом ни на миг. Твоя жизнь принадлежит Церкви, это понятно, но я начала надеяться, что сердцем ты будешь со мной. Это было глупо. – Она вновь отвела взгляд. – Глупо, потому что я знала о той, другой женщине. Такая любовь, о которой ты говорил, не исчезает. Но я лелеяла тайную надежду на то, что это возможно. Что однажды ты перестанешь вспоминать о ней, что будешь думать обо мне и только обо мне. Это было еще глупее.

Вивьен неловко сжал губы.

– Эвет, я ведь говорил тебе, что…

– Нет, погоди, – прервала она, вздохнув. – Дослушай, прошу тебя. И пойми, что я не испытываю злости. Но я встревожена и расстроена, как ты правильно заметил. Встревожена, потому что понимаю, что вот уже совсем скоро не буду представлять своей жизни без тебя, а расстроена, потому что этой ночью во сне, лежа рядом со мной, ты звал ее.

Эти слова прозвучали для Вивьена как пощечина. Он невольно округлил глаза.

– Прости, – только и сумел произнести Вивьен.

– Я простила, – вздохнула Эвет. – Простила, как только вышла сюда и немного подумала обо всем этом. Я поняла, что напрасно злилась, когда услышала это. А еще я поняла, что, – она поморщилась, – что я так не могу.

Вивьен понимающе опустил голову.

– Что бы ты ни сказала дальше, знай: меньше всего я хотел причинять тебе боль, – сказал он.

– Я знаю. – Она печально улыбнулась. – И по поводу того, что я хочу сказать дальше… честно говоря, я не знаю, зачем, но я прошу тебя подумать. Ты говорил… ты рассказывал о том, что та женщина осталась для тебя в прошлом. Что ты видел ее в Кане с другим человеком, что пожелал ей счастья и не стал убеждать ее вернуться в Руан. Я не могу не признаться тебе: я молюсь о том, чтобы там она и осталась. – Эвет покачала головой и грустно усмехнулась. – Но если ты все же лелеешь внутри себя надежду на то, что она вернется, это значит, что рано или поздно ты все же можешь изменить своему решению. Либо может случиться так, что она сама приедет в Руан, и тогда – я знаю – тогда ты вмиг забудешь обо всем, что связывает нас.

Вивьен покачал головой, хотя и знал, что не переубедит Эвет. К тому же он понимал, что она права.

– Вивьен, я знала, на какой шла риск, когда решилась на роман с инквизитором. И я готова бояться гнева инквизиции, но я не готова бояться ее. Поэтому, прошу тебя… подумай. Подумай, сколько тебе потребуется, и реши: настолько ли истлела твоя надежда на то, что для вас с этой женщиной не все потеряно. Потому что, если она истлела, то я готова быть с тобой и ждать, пока твое сердце, насколько возможно, запечатает ту женщину как можно глубже. Но если нет, – она вздохнула, собираясь с силами, чтобы сказать последние слова, – то, пожалуйста, не приходи сюда больше.

Вивьен несколько мгновений молчал. Он знал, что сейчас должен уйти отсюда и оставить Эвет – его присутствие причиняло ей страдания, а он этого совершенно не хотел. Ее условие обезоружило его, поставило перед тяжким выбором, но он знал, что действительно должен его сделать, хотя бы, чтобы быть честным с женщиной, которая была к нему добра.

Он поднялся.

Ему хотелось что-то сказать, обнадежить, пообещать, что он вернется, но он не мог дать такого обещания, поэтому повернулся к Эвет, склонился и нежно поцеловал ее в лоб. Она напряженно сжалась, будто хотела скрыться от этого поцелуя.

Так и не найдя подходящих слов, Вивьен с тяжелым сердцем обошел дерево и направился прочь, чувствуя себя подлецом и обманщиком. Он не знал, послышалось ему это, или же воображение само достроило этот звук, но, когда он уходил, до него донесся тихий одинокий всхлип.

***

Происшествие в допросной заинтересовало Кантильена Лорана не на шутку, и он довольно долго осматривал тело Жанны и опрашивал всех, кто присутствовал при инциденте, выясняя каждую деталь. С Ренаром он разговаривал в последнюю очередь, и, казалось, если бы Гийом де Борд не изъявил непоколебимое желание присутствовать, этот расспрос мог продлиться до самого рассвета. Впрочем, разбирательство и без того закончилось лишь глубокой ночью. Лоран настаивал на том, что необходимо составить отчет, и неготовность Ренара выполнить это указание всколыхнуло новую волну расспросов.

Ренар был искренне благодарен, что архиепископ не слукавил, сказав, что замолвит за него слово перед Лораном: ему казалось, что иначе его могли вышвырнуть из рядов инквизиции тотчас же.

Наконец, когда все вопросы были решены, де Борд остался с Ренаром наедине и усталым взглядом посмотрел на него.

– Осталось последнее дело, которое мы не успели уладить, – наставническим тоном сказал он.

– Обыск в моем жилище, – понимающе кивнул Ренар, хотя чувствовал, что может рухнуть без чувств от усталости в любой момент. Голова у него гудела от напряжения, он с трудом ворочал языком после долгого и тяжелого разбирательства, и ему казалось, что все его волнения – да и все остальные чувства – отступили очень далеко.

Де Борд и сам устал не меньше. Взглянув на Ренара, он тяжело вздохнул и кивнул, соглашаясь с собственными мыслями.

– Впрочем, – сказал он, – полагаю, лучше будет сделать это при свете дня.

– Считаете, что темнота позволит некоторым моим тайнам остаться скрытыми? – безразлично спросил Ренар. Де Борд окинул его оценивающим взглядом.

– Тебя самого, похоже, совсем не страшит, что я могу мыслить таким образом.

– Мне нечего скрывать, Ваше Высокопреосвященство, – отозвался Ренар.

– Тем лучше, – кивнул де Борд. – И все же обыск я провести обязан.

– Я это понимаю, Ваше Высокопреосвященство.

Де Борд с трудом сдержал зевоту и потряс головой, чтобы освежить мысли.

– Тогда ты поймешь и то, что я собираюсь запереть тебя на эту