Сон и явь. Перепутье (СИ) - Лин Брук

Я летала слишком высоко и мне суждено было однажды разбиться о землю. И я рада, что мне приснился сон, который стал моей подушкой безопасности. И вместо того, чтобы разбиться насмерть, я просто переломала себе кости, которые обязательно однажды восстановятся.

Мы встречаемся с Дженни в баре, как и договаривались. Интересно, какая это степень отчаяния, когда ты сидишь за одним столом с бывшей девушкой любимого, чтобы разделить с ней боль?

— Я, когда узнала в первый раз, что он мне изменяет, пошла в клуб и поцеловалась с первым встречным. Мне хотелось отомстить Лукасу. Но кроме гадкого чувства собственного ничтожества мне это ничего не дало, — говорит Дженни, когда я рассказала ей о произошедшем.

— А я просто хочу отмыться от него. Мне противно от мысли, что он касался меня руками, которыми трогал других.

— Думаешь, не вернёшься к нему?

— А ты? — криво улыбаюсь я, смотря внимательно ей в глаза.

— Я нет. У меня оказывается был предел, который он теперь переступил, — она задумывается. — Знаешь, самое главное — это не сдаться ему в первый раз. А если сдашься, то всё пойдёт по накатанной.

— Пока что я испытываю к нему только чувство ненависти и ничего того, что заставило бы меня к нему вернуться.

— У меня так же было в первые дни, а потом началась тоска, воспоминания о хороших днях, желание обнять и прикоснуться. И ты уже не понимаешь, как тянешься рукой к телефону и делаешь первый шаг к примирению.

— Пожалуй, мне необходимо выбросить телефон, — широко улыбаюсь я и делаю глоток коктейля. — А если серьёзно, то я надеюсь, что найду в себе силы пережить этот период с достоинством.

— Выпьем за это, — она улыбается и, взяв бокал в руки, подносит его к губам. — Возможно, моя слабость была связана с юным возрастом.

— Вполне возможно. Ты ведь была ещё совсем ребёнком тогда.

Перед встречей я думала, что мы будем говорить исключительно о Лукасе, делиться переживаниями, но вместо этого мы закрываем разговор о нём, будто его совсем не существует, и начинаем обсуждать всё на свете. У нас с ней много общего, я будто говорю сама с собой. И это так приятно — встретить в такое непростое время единомышленника. Оказывается, у Дженни есть мечты, не связанные с Лукасом, и теперь она думает о том, чтобы их реализовать. Мне приятно об этом слышать, но в глубине души я опасаюсь, что она вновь побежит к нему. И этот страх заставляет меня нервничать.

— Кстати, ты подумала о том, чтобы передать Итану письмо? — спрашивает она.

— Прости, но нет, — я достаю листок из сумки и кладу его перед ней. — Такое ты должна передать ему сама, а лучше сжечь это письмо и рассказать обо всём с глазу на глаз.

— Ты прочла его, да? — с досадой спрашивает она.

— Я должна была знать, что отдам в руки человеку. Прости.

— Да нет, так даже лучше. Мне нужен совет. Может не стоит рассказывать ему об этом?

— Все зависит от того, хочет Итан быть обманутым или нет. И как сильно он любит Киру? — становится душно от собственного вопроса.

Как хочется услышать «он её не любит».

— Достаточно, чтобы почувствовать прожигающую боль в груди. Причём, она изменяет ему с его другом. Я не понимаю, как это возможно.

— Возможно они влюбились? Но тогда было бы честнее, если бы они обо всём признались Итану, — произношу мысли вслух. — Я не понимаю зачем идти на такое подлое предательство?

— Кира говорит, что любит Итана, но ей не хватает его внимания. Будто он постоянно находится на работе и в попытках спасти меня, забыв о её существовании. И Брайн помогает ей заглушить эту дыру. Объясни мне, это нормально?

— Ты спрашиваешь у человека, который виделся с любимым человеком раз в неделю и был всем доволен? — усмехаюсь я, чувствуя, как на глазах наступают слёзы.

Даже не знаю, за кого мне сейчас обиднее: за себя или Итана.

— И в отличии от Лукаса, Итан работал и делал всё, чтобы подарить нам лучшую жизнь. Он ей не отказывает ни в чём: ни в поездках, ни в одежде, ни в драгоценностях. Я понимаю, что материальное не заглушит душевную пустоту, но это не повод идти на измену.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я тебя полностью поддерживаю.

— То есть, мне стоит отдать ему это письмо, — тяжело вздыхает она.

— Лучше расскажи ему обо всём лично. В письме ты говоришь не только о Кире, но и о себе. И поверь мне, это причинит ему не меньше боли. Зачем лишний раз расстраивать его?

— Наверное, ты права, — она улыбается, изучающе смотря на моё лицо. — Поразительно, что посторонний человек переживает за нас с Итаном больше, чем те, кого мы любим.

Её слова касаются моей души. Итан — посторонний? Я не могу принять этот факт. Всё моё нутро протестует этому. Он — то светлое, что озарило моё сердце во сне. И мне всё равно, что реальность другая. Хотя другая ли она? Это сейчас неважно. Важно лишь, что моё сердце болит за него, как за родного. И так как Дженни — часть его души, я переживаю и за неё.

Мы сидим в баре до глубокого вечера, найдя сотни тем для обсуждения. Я делюсь с ней желанием стать фотографом, и она сообщает, что в скором времени мама с братом планируют открыть фотошколу, и она обязательно поговорит с ними о том, чтобы я была одной из первых учениц. Мне приятна эта инициатива, но я уверяю её, что с этим проблем нет, ведь помню, что дедушка обещал поговорить с Дианой.

У Дженни звонит телефон, она сразу принимает вызов и сообщает звонящему, что находится со мной в баре. Говорит, что немного выпила, а потом, выслушав ответ, прощается и сбрасывает звонок.

— Итан звонил, сказал, что сейчас приедет за нами.

Я с трудом сдерживаю улыбку от понимания, что он такой же, как и во сне. Всегда приедет и заберёт отовсюду.

— Родители улетели на пару дней, поэтому я буду оставаться у него, — она закатывает глаза. — Мне теперь совсем не доверяют.

— На то есть веские причины, — улыбаюсь ей в ответ.

— Наверное, если Киры не будет дома, я расскажу ему обо всём сегодня, — задумавшись, говорит она. — Не смогу находиться на одной территории с этой с*кой.

— Дженни, — удивляюсь услышанному я.

— А что? Скажи, что не с*ка? — возмущается в ответ.

— Именно она. Я просто не ожидала от тебя таких резких слов.

— Я уже подшофе, — смеётся она.

Я лишь широко улыбаюсь в ответ.

Минут через тридцать за нами заезжает Итан. Как только он заходит в бар, складывается ощущение, будто помещение пустеет. Я не вижу никого вокруг, весь фокус на нём. Как всегда, до мурашек обаятелен и одет с иголочки. Подойдя к нашему столу, он удивлённо смотрит на нас.

— Я думал ты пошутила, что вы вместе, — заявляет он после того, как приветствует нас.

Сев рядом с Дженни напротив меня, он подзывает официанта и просит счёт.

— И? — он смотрит на нас изучающе. — Что это всё значит? Вы настолько отчаянны, что решили подружиться?

— Почему бы и нет? — невозмутимо спрашивает Дженни. — Марианна отличный собеседник.

— Ты тоже ничего, — улыбаюсь ей в ответ.

Нам приносят счёт, Итан смотрит на чек, и его глаза округляются.

— Да после столько выпитых коктейлей грех не стать лучшими друзьями, — он вновь смотрит на нас. — Вас домой или в вытрезвитель?

— Мы выглядим пьяными? — спрашиваю я у него, желая хоть одной фразой лично обмолвиться с ним.

Мне так хорошо от его присутствия, что я готова просидеть в этом баре до самого утра, лишь бы он был рядом.

— Пока не пойму, — он смотрит мне в глаза. — Я ещё не видел пьяной свою сестру.

— Вот видишь теперь, — говорит Дженни. — И твоя сестра отлично справляется с ролью пьянчужки.

Он улыбается, оплачивает счёт и встаёт из-за стола.

— Собирайтесь, — оглядев нас, с уст его вырывается смешок. — Пьянчужки.

Его явно позабавило это слово, а возможно то, что сестра в хорошем расположении духа. В любом случае, его улыбка сводит меня с ума. И пьянит сильнее всех выпитых мною коктейлей за этот вечер.

Дженни отходит перед выходом в дамскую комнату, и мы с Итаном решаем её подождать на улице. Он пропускает меня вперёд, а сам идёт сзади. Только встав из-за стола, я понимаю, что слегка опьянела и с трудом держусь на ногах. Идя к выходу, меня задевает плечом идущий навстречу мужчина, и я, пошатнувшись, стараюсь судорожно за что-то схватиться, чтобы не упасть. И в этот момент чувствую, как чьи-то руки придерживают меня, взяв за талию. Мурашки, мгновенно пробежавшие по телу, точно дают понять, чьи это руки. И обернувшись, я убеждаюсь в своих ощущениях. Мы встречаемся взглядом с Итаном, и у меня учащается сердцебиение.