Дураки умирают первыми - Вадим Панов

— Мама, я очень скучаю! Дядя… очень хороший, у него много игрушек, и он обещал мне железную дорогу, маленькую, но настоящую, там пассажиры очень маленькие, но живые. И машинист! Машинист на паровозе живой и гудит. Но я всё равно скучаю. Когда ты придёшь? Ты обещала, что скоро придёшь, и не идёшь. Дядя… сказал, у тебя дела, но ты приходи скорее, ладно? Здесь хорошо и весело, но я скучаю. А ещё дядя… сказал, что мой папа мог не совсем погибнуть и, может быть, он…

Запись оборвалась на полуслове. Файл закончился.

Она просмотрела снова. Внимательно. Ловя каждый звук, каждое мимическое движение. Заметила, что Кирюша трижды произнёс «дядя», и каждый раз наблюдался небольшой скачок и звука, и изображения. Кирюша называл имя… И кто-то его вырезал.

Но это не важно… Гораздо важнее, как произносит Кирюша раскатистое «р»: дорррога, — ему совсем недавно поставили «р» у логопеда… И как топорщатся его вихры, плохо поддающиеся расчёске…

По щекам катились слёзы, крупные, как горошины. Света не вытирала их. Не важно… Кирюша жив. Вот главное.

«Был жив, когда снимался ролик», — уточнил холодный голос, похожий на голос Виктора.

Она убила бы его, если бы могла дотянуться.

Лихорадочно полезла в почту: письмо пришло два часа назад. Сунулась в свойства видеофайла: автором ролика оказался «неизвестный пользователь», дата создания — нулевое число нулевого месяца нулевого года, время — 00.00.

Когда позвонил Кривецкий, Света смотрела ролик в восьмой или девятый раз. И рыдала во весь голос.

* * *

Кемп занимался важным делом, даже двумя важными делами одновременно: во-первых, сочинял прощальную записку для Марии; во-вторых, ждал, когда его придёт убивать похититель Меча.

С запиской не заладилось. Де Шу не любил расставаться лицом к лицу, терпеть не мог наблюдать за слезами, соплями и истериками. Прощальное письмо — это красиво и стильно, если найти правильные слова… Но слова, увы, пока не находились. Он скомкал и сжёг в пепельнице три черновика и подумал: может, это судьба? Возьмёт Марию с собой, покидая Питер, расскажет о себе всё, придумает с ней жизнь… Потом разозлился: что за сопли в сиропе? Правило есть правило: новая жизнь — новая женщина. Точка. Обсуждению не подлежит.

И судьба тут ни при чём — просто слишком долго жил среди челов другой языковой группы, только и всего. Де Шу набросал прощальное письмо на французском, одобрительно цокнул — получилось достойно. Перевёл на русский… звучит похуже, но сойдёт.

Положил на видное место перевод, скомкал французский оригинал…

Зазвонил мобильник. У Кемпа немедленно мелькнула шальная мысль: вдруг вор узнал как-то секретный номер? Но нет, звонил Джу, усатенький полиглот-недомерок, и у рыцаря мелькнула шальная мысль номер два: вдруг Джу и есть вор?

Смешно… Куда ему, малахольному. Мелковат. Не тот калибр. Похититель был и выше, и шире в плечах.

Говорил Джу, для разнообразия, в этот раз на английском. Манера разговора от смены языка не изменилась: трещал и тарахтел, как сломанная кофемолка, и Кемп, привычно фильтровавший трескотню недомерка, уловил главное: заказанное им оборудование готово и ждёт. Можно забирать.

Где? Джу продиктовал адрес, получилось «почти в Караганде». Почему так далеко? Если бы вы носовые платки заказали, передал бы в черте города, а ящик С4, уж извините, только там, подальше от полиции. Взрывчатка требовалась для нового плана де Шу, однако заказывать её у Шакира он не стал, не желая лишний раз нервировать партнёра, обратился к Старку, и тот добыл нужное уже на следующий день.

Что ж, отлично.

Покидая таунхаус, Кемп понял, что не вернётся сюда никогда, и на мгновение задержался, глядя на фотографию Марии. Ещё одной перевёрнутой страницы. Интересно, вспомнит он её через полгода? А через год?

Как его найдёт похититель, Кемп в голову не брал. Предречено, значит, разыщет, Меч приведёт: даже если вор провёл инициацию, связь оружия с недавним владельцем будет сохраняться ещё очень долго.

Садясь в машину, де Шу вспомнил, что так и не сжёг французский черновик прощального письма, отвлёкшись на звонок Джу, но возвращаться из-за такой ерунды не стал — примета нехорошая. Всё равно Мария по-французски не читает. Уехал, даже не обернувшись.

Навсегда.

Место, назначенное Джу для встречи, называлось спортивно-оздоровительным комплексом «Атлантида», состоящим из бассейна и всего, что к бассейну прилагается. Кемп ещё подумал, что надо обладать довольно извращённым воображением, чтобы назвать место, где челы плавают, именем континента, ухнувшего на дно морское и утопившего всех своих обитателей. И повторил мысль, когда выяснил, что «Атлантида» оздоровительная повторила судьбу тёзки-материка — ухнула на дно. Разорилась.

Комплекс не функционировал, потихоньку растаскивался мародёрами, и потому внутрь Кемп попал без труда. И не обнаружил там ни одного атланта. Орды варваров, грабящих развалины древней цивилизации, здесь уже прокатились и схлынули, утащив всё, что смогли, а вот атланты даже следа не оставили.

Кемп прошёл к осушенной чаше бассейна, именно там намечалась встреча, посмотрел на часы — пунктуальный недомерок явится через шесть минут — и огляделся.

Пересохший бетонный водоём выглядел уныло, а его кафельное покрытие во многих местах отвалилось, открыв серые проплешины. Кто-то и зачем-то начал зашивать чашу досками, перекинув настил от борта до борта, — но забросил выполненную на четверть работу. Настил прикрывал лишь самую глубокую часть бассейна, расположенную под вышкой для прыжков в воду.

И там, на досках, усеянных мелкими обломками штукатурки, стоял объёмистый ящик, выглядевший новым, чужеродным здесь, недавно появившимся. Ни единой крошки штукатурки на крыше ящика не было.

«Посылка от мистера Старка?»

По размеру подходит — взрывчатки де Шу заказал много, — но где Джу? Отлучился? Не хочет стоять рядом с опасным объектом?

— Джу!

А в следующий миг по глазам ударила ярчайшая вспышка. И страшный удар — по всему телу. И это стало последними ощущениями Кемпиуса — грохот взрыва он уже не услышал. С потолка хлынул дождь штукатурки, со стен и бортов чаши — лавины кафельной плитки. Доски настила рухнули вниз вместе с деревянными конструкциями, их подпирающими, а следом полетел и чуд. Спиной на бетонный пол, с двадцатифутовой высоты.

Любой чел, очутившийся на месте де Шу, был бы мёртв. В лучшем случае находился бы в состоянии, требующем немедленной госпитализации. Чел получил бы от ударной волны взрыва тяжелейшую контузию с потерей сознания и со множественными повреждениями внутренних органов. Наверняка заработал бы тяжёлые травмы черепа и позвоночника при падении. Разорванные в клочья барабанные перепонки чела привели бы к длительной глухоте… Или не очень длительной, окажись прочие повреждения несовместимыми с жизнью.

Однако организм чудов гораздо устойчивее к внешним воздействиям. Кемп потерял сознание, но очнулся почти мгновенно. Без контузии дело тоже не обошлось, но она была куда слабее, чем в случае с представителем господствующей расы. Падение обернулось ушибами и, возможно, сотрясением, а вот кости уцелели, хотя насчёт треснувших рёбер де Шу бы не поручился. Вопрос с барабанными перепонками оставался открытым: либо после взрыва в «Атлантиде» царила абсолютная тишина, либо слух он всё-таки потерял.

Ревизию состояния организма рыцарь проводил, не шевелясь и не открывая глаз. Понял, что досталось ему крепко, но не смертельно, и эрлийские снадобья, которые можно достать через Шакира, быстро поставят его на ноги.

Но до снадобий ещё надо добраться.

Потому что тот, кто расставил ловушку, должен лично оценить результат, должен появиться. Сил на длительную схватку у де Шу не было, поэтому он продолжил лежать без движения, надеясь, что убийца подойдёт на расстояние удара.

Смертельного удара.

Надежда, как это бывает, оказалась напрасной.

— Хватит притворяться, Кемп! Не надо изображать, что такая малость способна тебя прикончить!

Он почти не сомневался, что взрыв — дело рук Джу, и всё равно не сразу узнал голос недомерка. Очень уж изменилась манера речи. Джу теперь не частил, не тараторил, не производил впечатление суетливого, неуверенного в себе существа. Говорил размеренно, с чувством собственного превосходства.

Де Шу мысленно постановил, что умирать недомерок будет медленно, но по-прежнему не шевелился и не открывал глаза.

— Оживай, оживай! — настаивал Джу. — Посмотри на то, что никогда уже не будет твоим!

И Кемпиус почувствовал… Он и раньше мог бы почувствовать, но последствия взрыва и падения помешали.

Он рывком распахнул глаза, с коротким стоном сел и поднял голову вверх.

Джу стоял на краю бассейна.

В руках его поблёскивал Меч.

Не имитация и не подделка — настоящий Меч.