Эликсир сущности - Алекс Рудин

Писал он быстро и уверенно, не тратя времени на обдумывание. Преимущества профессии, ничего не скажешь. В конце он поставил размашистую подпись и протянул мне листок.

— Вот.

Я, не торопясь, перечитал его показания. Репортер всячески обелял себя, но суть дела изложил верно.

— Вы не написали, у кого купили зелье, — заметил я, возвращая ему листок. — А эти сведения могут понадобиться полиции.

— Зелье я купил у Ступникова, — скривился Черницын. — Это один из помощников Хвата.

— Ступников? — припомнил я. — Молодой человек, который служит в адвокатской конторе?

— Да, — подтвердил Черницын.

Продавщица из магазина просила меня отыскать Ступникова, который куда-то пропал. Она опасалась, что приказчик купца Сойкина что-то сделал с ним. А теперь выясняется, что Ступников и Хват были заодно.

Неприятная новость.

— Напишите это, — сказал я Черницыну, — и снова поставьте подпись.

Репортер сделал, как я ему велел. Я забрал у него листок с признанием и отдал Толубееву.

— Возьмите, Алексей Дмитриевич. Думаю, это пригодится в суде.

— Теперь дайте мне лекарство, — потребовал Черницын.

— Извольте, — усмехнулся я, доставая из кармана флакон с зельем сущности.

Добавил несколько капель в стакан с водой и спросил туннелонца:

— Этого хватит?

Туннелонец молча кивнул.

Я протянул стакан Черницыну:

— Пейте.

Репортер жадно осушил стакан. Его круглое лицо на мгновение расплылось, а затем превратилось в лицо Черницына, похожее на беличью морду. Шея вытянулась, а одежда складками обвисла на похудевшем теле.

— Вот это да! — изумленно произнес граф Толубеев.

Несколько секунд он смотрел на Черницына, затем достал из шкафа бутылку и вопросительно посмотрел на меня:

— Александр Васильевич?

— Благодарю, — отказался я.

— А я выпью.

Граф сделал глоток прямо из бутылки.

— И что теперь? — спросил он меня.

— Зелье мы проверили, — улыбнулся я. — Пора вернуть Мальчику его настоящий облик.

— Только запру этого негодяя в подвале, чтобы не сбежал, — сказал тренер Нагайцев, шагнув к Черницыну.

— Не нужно, Ефим Никанорович, — остановил я его.

И повернулся к репортеру.

— Вы хотели сенсацию, господин Черницын? Идемте с нами. Будем исправлять то, что вы натворили.

Спускаясь вслед за Нагайцевым по лестнице, я послал зов начальнику Тайной службы:

— Никита Михайлович, это Воронцов. Я нашел того, кто опоил моего жеребца зельем превращения. Это репортер Черницын, он во всем сознался письменно. Кроме того, он рассказал, у кого покупал зелья. Думаю, он знает много интересного, и не откажется сотрудничать с вами.

— Где он сейчас? — спросил Зотов.

— Мы все на конюшне графа Толубеева, в Сосновке.

— Еду, — коротко ответил Никита Михайлович.

Перед дверями конюшни я задержал Черницына.

— Я вызвал сюда начальника Тайной службы. Ваших письменных показаний ему хватит, чтобы привлечь к расследованию менталиста. Но я советую вам добровольно рассказать все, что знаете. Возможно, в таком случае граф Толубеев не станет выдвигать против вас обвинения.

— Еще как стану! — возразил Толубеев, упрямо выпятив подбородок.

— Это ваше право, Алексей Дмитриевич, — улыбнулся я.

Меня не покидало странное ощущение, что я оказался в центре хитроумной интриги, которую затеяла сама магия. Затеяла с непонятными намерениями, и все, что я могу сделать — это помочь в осуществлении ее замысла.

— Будете сотрудничать? — спросил я Черницына.

Его взгляд метнулся в сторону, и я добавил:

— Иначе я просто оставлю вас здесь, и вы ничего не увидите.

— Хорошо, я расскажу все! — не выдержал Черницын.

— Умное решение, — усмехнулся я.

Мы вошли в длинный коридор конюшни. Здесь пахло сеном, лошади тихо фыркали, провожая нас любопытными взглядами. Солома тихо хрустела под ногами, приглушая наши шаги.

Минуя дощатые загородки мы подошли к деннику, в котором стоял Мальчик.

Я увидел раскладушку с матрасом — Нагайцев не шутил, когда сказал, что будет лично охранять жеребца.

Мальчик, услышав наши шаги, поднял голову. Выглядел он по-прежнему неказисто — тощий конь грязно-бурой масти с печальными глазами. Перед ним в длинной поилке блестела свежая вода.

— Подождите здесь, — попросил я, отпирая загородку.

— Я пойду с тобой, — неожиданно сказал туннелонец.

Вместе со мной он вошел в денник. Поднял худую руку, незаметную в широком и длинном черном рукаве. Мальчик доверчиво потянулся к ней мордой, внимательно обнюхал. Переступил с ноги на ногу — копыта тихо стукнули по доскам — и посмотрел на меня.

Туннелонец тоже повернулся ко мне.

— Приступай, Тайновидец, — с мольбой в голосе сказал он. — Покажи нам чудо.

Глава 24

— Отойди, пожалуйста, — вежливо попросил я туннелонца.

Он послушно отплыл в сторону, качнув складками длинного черного плаща.

А я подошел к Мальчику. Обнял его за шею, прижался ухом к теплой мохнатой гриве.

— Все будет хорошо, Мальчик, — прошептал я коню. — Верь мне.

В ту секунду я не сомневался, что Мальчик и есть Огненный Скакун, которого много веков искали туннелонцы. Возникло острое желание оставить все, как есть. Пусть этот конь теперь выглядит несуразно — неважно! Это мой конь, мы с ним понимаем друг друга. Никакое он не магическое существо. Теплая, добрая и живая лошадь. А в кого превратит его колдовство?

Этого я не знал.

Но и отказать Мальчику в помощи не мог. Нельзя лишать живое существо права на чудо. Магия такое не прощает, но дело не в этом. Я сам себе не смогу простить такой поступок.

Мальчик обнюхал мои волосы и тихо фыркнул мне в ухо. Его горячее дыхание щекотало кожу.

Я достал из кармана флакон с зельем сущности. Тягучий янтарный состав сверкнул в солнечных лучах, которые наискось падали из длинного окна под крышей.

Открутив пробку, я вылил зелье в поилку и взглянул на Мальчика:

— Тебе решать.

Мальчик потянулся мордой к поилке. Задвигал широкими ноздрями, потом взглянул на меня. Я мог бы поклясться, что он все понимал. Затем конь сморщил верхнюю губу и улыбнулся совсем по-человечески.

Граф Толубеев и Нагайцев примолкли, даже дышать перестали, кажется. И только Черницын что-то бормотал себе под нос, и это ужасно сбивало. Я бросил на него уничтожающий взгляд, а Нагайцев бесцеремонно дернул репортера за рукав.

— Я уже статью сочиняю, — начал оправдываться Черницын.

И оборвал сам себя на полуслове.

Потому что Мальчик потянулся к поилке и стал неторопливо пить,