Тайна Ночи Свечей (СИ) - Дьюк Эйвери

Щедрая на дополнения к чужим рассказам, Тера крайне не любила язвительные пояснения к собственным. Редкий талант друга — в кратчайшие сроки довести собеседника до белого каления, порой действовал даже на нее. Тогда-то в ход и шел секретный неразменный козырь — единственный случай, по чьей непогрешимости не мог пройтись даже Ригби. Ведь именно он стал тем героем, благодаря которому у бескорыстного добра появился несокрушимый форт надежды. Не будь этого надежного идейного укрепления, Тера уже давно сдалась бы и перестала пытаться доказать другу, что мир далеко не так плох и отвратителен, как кажется на первый взгляд и что за него еще есть смысл повоевать. Но и этот каменный довод оказался не вечен! Стоило кровавой Ночи Свечей уступить место новому дню, как он рухнул прямо на глазах Теры, похоронив под обломками ее единственную надежду на счастливый исход всего предприятия…

Давнее событие, маскировавшееся все эти годы под редкое исключение из циничного подхода Ригби, на самом-то деле оказалось ничем иным, как одним из самых досадных и горьких примеров гуманного жизненного принципа Теры.

Неприкосновенная доброта наконец сделала то, чего от нее надеялись никогда не увидеть. Принесла-таки свои гнилые поздние плоды и стала молча ждать пока, погрузившаяся в невеселые раздумья героиня, соизволит отведать ядовитого благодарственного угощения.

Тера прекрасно осознавала, что произойдет дальше. Знала, что нужно уносить ноги, пока не растаял последний призрачный шанс выбраться с пустыря живой, и все равно не могла сдвинуться с места, или хотя бы пожалеть об оказанной некогда помощи. Это был их общий выбор, ее и Ригби, один из немногих по-настоящему верных и нужных, как они оба думали… Так как же так вышло, что именно из-за того памятного события, сейчас у ее ног расползалось туманное марево Злого моря, а тот, о ком они заботились и кого искренне любили, даже не смотрел в ее сторону и не откликался на собственное имя?

Теперь-то Тере стало понятно, что именно так напугало «сгоревших» и заставило жаться к спасительным стенам башни. Им, как и прежде, был ведом истинный, первобытный страх, заставляющий подчиняться инстинктам и делать все возможное, только бы выжить и сохранить то последнее, что осталось от их рассыпавшихся личностей. Не поддалась всеобщему оцепенению лишь растерянная зеркальщица. Да и какой смысл? Оплетавшее башню живое дерево, могло защитить прядильщиков, даже тех, от кого почти ничего не осталось, но только не ее — чуждую, враждебную Корде преступницу!

Горечь и тревога… Слишком поздно она распознала их предостерегающий привкус. Дурное предчувствие, как обычно, не обмануло. Но что толку, если она так и не сумела вовремя остановиться?

Пока Тера напряженно вглядывалась в клубы белесого, мутного тумана, желая разглядеть плывущие знакомые очертания, живое марево незаметно подкралось со спины и отсекло единственный путь к отступлению. В распоряжении зеркальщицы осталась лишь небольшая свободная площадка у покосившейся стены и одинокий дразнящий выступ высоко над головой. Будь у нее побольше места для разбега, она бы непременно осуществила попытку взобраться на него, но места не было, как не было и магии, только, причиняющее нестерпимую боль, вывихнутое плечо и обманчиво мирное затишье перед надвигающейся бурей.

Оживший туман замер всего в паре шагов от нее, на границе четко очерченного полукруга. Складывалось впечатление, будто он натолкнулся на невидимую преграду и ему это явно не нравилось. Агрессивная завеса потемнела и уплотнилась, но так и не смогла пересечь черту. Тера выдохнула с облегчением. Что бы не остановило чары, ей оно не вредило, а значит не стоило и беспокоиться. Прислонившись спиной к стене, она равнодушно закрыла глаза и не глядя отшвырнула подальше от себя бесполезный парик и изорванный наряд северянки. Отпала нужда в поиске огня для уничтожения опасных улик. Ни одно жаркое пламя не могло сравниться по разрушительной силе с ледяным ужасом, перетекающим с места на место в поисках лазейки на границе ее маленького убежища. Древняя, вечно голодная магия Злого моря поглощала все, до чего дотягивалась, будь то хоть выброшенные жалкие тряпки со следами жизненных сил и магии, хоть целые быстроходные корабли, если те не успевали убраться подальше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Но даже в такой, казалось бы, безвыходной ситуации Тера все еще не желала верить в худшее и сдаваться. Она до боли сцепила пальцы в замок, плотнее прижалась лопатками к шершавой, полуразвалившейся стене и упорно продолжала отыскивать в себе хоть крохотный отклик магии. Однако та, как и прежде, не отзывалась. Тогда зеркальщица решила пойти иным путем — медленно опустилась на промерзшую землю, скрестила ноги, как делала всякий раз перед особенно сложным ритуалом, и принялась не спеша восстанавливать ровный темп пульса. В ее случае память и магия представляли собой единое целое, без одного не существовало и другого. Неразрывная связь чар и воспоминаний могла вывести к закрытым зеркальным дверям и подарить шанс на спасение. Но для этого предстояло совершить очередной шаг к краю бездны — вновь нарушить один из важнейших законов стекольного колдовства. Однажды, она уже выказала неповиновение зеркалам, не став дожидаться окончания мудро отведенного ими срока бессилия. Избавиться от последствий того рискованного опыта так и не удалось и вот, она снова вынуждена отправляться вслед за ушедшей магией…

Тера мысленно уносилась все дальше от пустыря безумия, все ближе к ничейным землям на границе королевства Шутта и проклятой территории Вейнтеверо. Туда, где все еще могли помнить о загадочном несчастном случае, произошедшем в небогатом порту Келевин одной темной, безлунной ночью.

Тогда, как и сейчас, стояла сухая ветреная осень. Сонные деревья прощались с последними листьями, а все усиливающийся холод, не давал одиноким путникам подолгу застаиваться на одном месте. В то время Тера и Ригби еще не знали, что на смену беззаботному детству и крепкой дружбе, придут непростые, болезненные решения, а с ними и неоправданно долгое расставание. Они еще не успели избрать опасных, извилистых дорог и не изранили друг друга жестокими словами, осевшими на душах горьким, несмываемым налетом. Мир все еще умел приятно удивлять и казался гораздо чище и лучше, чем был на самом деле. Возможно, именно благодаря всему этому им и удалось забрать себе то, что при иных обстоятельствах ни за что не досталось бы двум простым смертным, коими они, в сущности, и являлись по сравнению с настоящим хозяином одного из живых чудес.

Последнее, что ощутила Тера, прежде чем окончательно провалиться в воспоминание и потерять связь с действительностью — изучающий, пристальный взгляд. Она не почувствовала враждебности или угрозы, лишь ненавязчивый интерес. Хотела открыть глаза и узнать, кого же еще прислала нелегкая ей в компанию, но не успела. На смену унылому, безвкусному ветру Корды, налетел игривый, соленый бриз Доброго моря.

Глава 17.2 Случайно выживший

Тот важный, далекий день начался с удавшегося побега. Вначале друзья ловко ускользнули из-под ослабшего надзора Эйнара, выждали подходящий момент и тайком сбежали с корабля. Не малую роль в успехе рискованной вылазки сыграла общая нервозность команды и чрезвычайная спешка. Ни один из членов экипажа их богатого торгового судна не желал задерживаться в неблагополучном, во всех отношениях, городке дольше положенного. Вынужденная остановка в угрюмом, грязном порту действовала на бывалых моряков ничуть не хуже окрика капитана. Никому не приходилось напоминать, что следует поторопиться и не зевать, если они все еще надеются убраться из опасного места до того, как с ними произойдет что-нибудь неладное. Вполне обоснованные суеверия подгоняли кнутом дурного предчувствия, заставляя выкладываться на полную и не роптать.

Не попади их «Попутный ветер» в тот чудовищный шторм, ни за что на свете владелец корабля не отдал бы рискованный приказ заплыть в независимый портовый городок на границе гиблых земель Вейнтеверо. И дело было далеко не в малодушии или особой нелюбви конкретно к этому порту. На борту корабля находились особые пассажиры — единственный сын хозяина, не пожелавший оставаться дома, пока друзья путешествуют вместе с его отцом, и сами воспитанники госпожи Клары Видалис. Хрустальщице, как на зло, срочно понадобилось отправиться в непредвиденную поездку, а других кандидатов на роль опекуна не нашлось. Оставить подопечных одних она не могла, брать с собой в Грифалет — слишком опасно, оставалось одно — на время вверить детей заботам старого друга и постараться уладить дела как можно скорее. Но время шло, а она все не возвращалась. Отложить отплытие еще на месяц не удалось и купец, скрипя сердцем, взял с собой в плаванье Теру и Эйнара, надеясь, что все обойдется и никаких проблем не возникнет. Надежда почти оправдалась, но морю это, видимо, не понравилось. Оно будто взбесилось и едва не потопило их корабль.