Соседи (СИ) - Коруд

работу, и с цифровых экранов на зрителей уставились черные глаза. Очень колоритный персонаж. «Это Женёк, басист, — донеслось до девушек. — Семейный, между прочим, человек, а так и не сказать, да?». При виде басиста Юлька заметно оживилась. А может оживилась она в предвкушении. Чего греха таить — за эти полминуты у Ули у самой сердце раза три ёкнуло — и все напрасно. Первые ряды, меж тем, гудели уже не переставая.

Когда появился последний, к низкому гудению добавились улюлюканье, девичьи крики и одобрительный свист, в том числе и Вадимов, раздавшийся прямо над Улиным ухом и её оглушивший. «Ну, Рыжего вам представлять не надо», — удовлетворенно протянул Вадим, отсвистевшись.

Надо. Надо представлять. Если верить выражению на Юлькином лице, она безрезультатно искала на полу свою челюсть. Не предупреди Вадим Ульяну, кого они пришли сюда слушать, она бы издали своего соседа в этом человеке не признала никогда. Наверное, всё дело в прическе, других объяснений нет. Кого за неё благодарить, понятия Уля не имела и почему-то не хотела иметь — в жизни он так не ходит. Обычно лезущие в глаза вихры были расчёсаны — факт! — и нарочито небрежно уложены, полностью открывая лоб и являя чужим жадным взорам широкие тёмные брови. Простая чёрная майка, драные чёрные длинные бермуды, чёрные напульсники, массивные кольца, рация на ремне или что это — Уля понятия не имела, — и белые кеды. Нет, дело не в причёске, не в образе. А в энергии. В улыбке! Егор предъявил бушующей толпе искреннюю, открытую улыбку, которой на его лице Ульяна отродясь не видела. То есть вообще никогда! Казалось, как зовут гитариста группы с непроизносимым названием, знали все. Уж в первых рядах точно!

Наконец шатенка с очаровательным бобом, заняв место у микрофона и улыбнувшись простым смертным не менее широко, чем её гитарист, высоко вскинула руки, здороваясь с публикой, а затем развернулась к ведущему.

— Молодец, Андрей! С первого раза справился!

— Три часа за кулисами тренировался! — засмеялся он. — Анюта, расскажи-ка непосвященным, что сие означает.

— Мамихлапинатапай — слово из языка племени яганов, обитающих на Огненной Земле. И означает оно особый взгляд, которым обмениваются люди, чаще всего влюбленные. В этом взгляде выражена надежда, — вот сейчас внимательно, Андрей! — что другой наконец сделает то, чего хотят оба, но не решается сделать ни один из них.

Первые ряды зрителей вновь одобрительно загудели, ведущий состроил уморительную физиономию, означающую, что пока переваривает поступившую информацию, а Ульяна зависла, пораженная ёмкостью определения, заложенного в единственном слове, — слове, правда, таком, что язык можно сломать только так. Вадим приобнял её за талию, но она, ослеплённая разворачивающимся действом, не придала этому жесту никакого значения. Юлька выхватила из кармана шорт телефон, готовая, судя по всему, снимать выступление целиком.

— Я обещала сегодня представить вам нового члена нашей команды, но он, к большому сожалению, свалился с гриппом, — сокрушенно вздохнула Аня. — Так что играем в прежнем составе. Ребята, мы очень рады вас сегодня здесь видеть, чувствуем, что это взаимно! Поехали!

И — всё. Следующие полчаса запомнились плохо. Что за песни они играли, сколько их вообще исполнили, что это была за музыка? Наверное, хорошая… Как пела вокалистка, что именно она говорила в перерывах заряженной толпе, как с нею общалась? На все эти вопросы Ульяна бы потом не ответила. Людей качало, вокруг прыгали и орали, Вадим с Юлькой, кажется, выше и громче всех. Как их пиво из них не выплескивалось-то? А Уля приросла к своему месту, не в состоянии выйти из ступора и отвести от музыкантов глаз. Если уж совсем начистоту, временами одёргивая себя и напоминая, что на этой сцене сейчас — пять человек, а не один.

Ну невозможно было на него не смотреть! Уже спустя пять минут стало предельно понятно, почему его так любит их слушатель. Потому что со своего места значительно правее микрофонной стойки он умудрялся не только исполнять свою партию так, что приковывал к себе всё внимание, так, словно вообще не задумывался, что сейчас творят со струнами его пальцы. Но и заводить движением толпу, общаясь со всеми и каждым в ней по отдельности. Глазами. Жестами. Музыка лилась, гитарный рифф разрывал пространство, а он отдавался ей, скользил взглядом по лицам, узнавал людей, улыбался уголком рта или еле заметно кивал, приветствуя каждого, кто к ним пришел. Кому-то даже подмигнул. Правда, когда в море лиц на десятой, наверное, минуте, Егорвыцепил их лица, будто что-то произошло. Вадику он приветливо усмехнулся: казалось, совсем ему не удивился. Тут же заметил рядом её и — брови свелись к переносице. А Юльке спустя пару секунд достался шутливый полупоклон, от которого та пришла в неописуемый восторг.

С вокалисткой у них царило полнейшее взаимопонимание: эти двое, кажется, общались на уровне телепатии. Провокационные строчки песен Аня пропевала, заглядывая ему в глаза, а он мастерски ей подыгрывал, и это «общение» оставляло неизгладимое впечатление у его свидетелей, заставляя поверить в каждое слетевшее с её губ слово, в каждую транслируемую в «зал» эмоцию. В какой-то момент даже привиделось, что всё — по правде, что они и впрямь близки. По крайней мере, были когда-то, в противном случае Уля чаще видела бы её на его пороге. Один раз и впрямь видела, только было это несколько лет назад, можно не учитывать. Да или нет, близки или нет, очевидно одно: остальным музыкантам доставалось куда меньше внимания этой девушки.

В перерыве между песнями, пока Аня тепло общалась с публикой, Егор неспешно подошел к барабанщику и, наклонившись, сообщил что-то ему на ухо. Тот зыркнул удивленно и даже, как показалось, испуганно, и округлил глаза.

— «Как на войне»! Его-о-о-ор! — заорал кто-то сзади.

— «Как-на-вой-не-как-на-вой-не»! — тут же подхватили первые ряды.

Солистка развернулась к Егору, словно вопрошая, ждать ли, но тот лишь головой покачал, поправил наушник и спокойно прошествовал на свое место, наигрывая что-то незамысловатое по пути. Что-то вроде: «В тра-ве си-дел куз-не-чик». Народ раздосадованно зароптал.

— Извините, ребят, в другой раз, — поспешно вступилась Аня за своего гитариста. — Сейчас у нас последняя песня, регламент, ничего не поделать. Приходите на сольник.

Разочарование толпы буквально осязалось кожей, нарастающий гул накалил воздух. Они ждали его, оператор взял крупный план, и глаза заметались между живым человеком и цифровым экраном. Егор не хотел, нет. Склонил голову, пряча взгляд, замер со своей гитарой. Барабанщик занес над тарелками палочки, но не вступал. Возможно, вступать все же должен был Егор. Переглянувшись с клавишником, Аня еле заметно покачала головой.

— Сколько хожу, ни разу не слышал, чтобы сам пел, —