Соседи (СИ) - Коруд

с кем-то ещё. Если вообще будет. Может, вы как-то сможете на него повлиять, потому что я не могу. Мне пора. Рада знакомству.

***

Зачем он пошел у Ани на поводу и поддался требованиям толпы? Хорошенький вопрос без конкретного ответа.

Зачем? Потому что, глядя на эти лица и чувствуя себя на подъёме, как это всегда и бывает в такие мгновения, вдруг осознал, что совсем скоро всё останется в прошлом. Никто больше не будет драть глотки, умоляя исполнить что-то только из его «репертуара». Никто не будет топать и хлопать, как заведённый. Сотни, а то и тысячи людей больше не будут вместе с ним петь. А он не будет для них играть.

Потому что захотел запомнить момент. Так нестерпимо вдруг захотел, что не думал о том, как будут звучать неразработанные после долгого покоя связки. Вроде нормально, могло быть и хуже.

Правда, много чего потом от Аньки выслушать пришлось. «Егор, ну ты видел?! Ты же своими глазами все видел, Егор!». «Куда ты намылился? О нас не думаешь, о них подумай, ты им их маленькие сердечки разобьешь. Они же не на меня, они на тебя ходят!». «Егор, о себе подумай! Что ты потом делать будешь? Как ты сам без этого всего будешь жить?». А то же он сам себя не спрашивает, как он без этого жить будет… А то не помнит, как жил. Прям только-только начавшую образовываться на ране корку Анька сковыривает. Снова и снова, с завидным упорством.

Море волнуется — раз.

Зачем? Потому что Игорёк с последним номером в этом состоянии не справился бы, и это факт, не вызывающий сомнений. И так временами сбивался, а тот бешеный ритм, который необходимо было выдерживать на протяжении всей песни, окончательно не протрезвевший после травы барабанщик запорол бы на первом же куплете. И после этого Аня что-то еще собирается доказывать? В чем-то убеждать?

Море волнуется — два.

Зачем? Потому что песня, которую они просили, по-живому режет, проворачивает внутренности через мясорубку, каждый раз — как в первый. На «Агату Кристи» Егор всегда найдет в себе необходимой искренности, в ней он рождается и в ней же каждый раз умирает. Это его манифест, его гимн одиночеству. Его проверенный способ проорать миру, всем этим людям в лицо правду о себе, прикрывшись чужими стихами. А Анька — Анька чувствует.

Море волнуется — три.

Потому что не мог избавиться от ощущения, что из тысячи пар обрамленных густыми ресницами глаз без слепого обожания смотрит на него и что-то видит чуть ли не единственная. Васильковая. Зачем Стриж её сюда привел — хрен знает, ну ладно. Правда, это довольно сильно отвлекало, взгляд то и дело к ним возвращался. Посмотреть захотелось, что именно она там видит-то? Что будет? Лучше бы, может, не проверял. Пугает обнаруженное до чертиков. Потому что, несмотря на все к себе увещевания, несмотря на железобетонные аргументы, в душе набирает силу надежда, а надежды опасны тем, что имеют свойство рушиться. С высоты падать больнее.

Странно это всё и не нравится ему тем, что… нравится. Странно было видеть человека из твоей обычной жизни в совсем другой, но тоже твоей. Странно нехотя признаваться себе в том, что если бы не Стриж с его желанием непременно продемонстрировать своему «бро», что своего таки добился, к тёплым ощущениям не добавилось бы примесей. Странно, зачем пытаться анализировать её на Стрижа невыразительную реакцию и собственные эмоции? Как дёрнулось нутро, почувствовалось просто прекрасно. Как завелся с пол-оборота, ощутилось просто прекрасно. Да уж, вся эта картина — лишнее подтверждение догадке о том, что Стрижову уж если что в голову взбредёт, так с концами. Ну окей, а потом, дальше что? Дальше ясно что. Постель, а потом — до свидания, иди к чёрту. Как обычно. Сам такой.

Аллё! Ульяна? Все-таки слепая. Глаза разуй! Хоть вырывай из лап, сам домой вези, а по пути на пальцах объясняй, с кем она связалась. При живой, рядом стоящей паре так хищно пялиться на какую-то раздевшуюся в толпе деваху? Завёл подружку — так и смотри на подружку! Тошно.

«Не маленькая, разберется. Разберутся»

Ну хоть рыжую спровадил восвояси. Чуть ли не впервые в жизни обошлось вежливой беседой и обычным «Спасибо». Обошлось.

Море штормит.

Комментарий к X. Море волнуется — раз. Море волнуется — два. Море волнуется — три… В тексте: Агата Кристи — Как на войне https://music.youtube.com/watch?v=1fm1XCJAY0s

Еще визуал:

“Мамихлапинатапай — слово из языка племени яганов, обитающих на Огненной Земле. И означает оно особый взгляд, которым обмениваются люди, чаще всего влюбленные. В этом взгляде выражена надежда, что другой наконец сделает то, чего хотят оба, но не решается сделать ни один из них”.

https://t.me/drugogomira_public/74

“Совсем скоро все останется в прошлом”.

https://t.me/drugogomira_public/75

====== XI. Am-Dm-E ======

Комментарий к XI. Am-Dm-E Визуал:

“Способность мыслить трезво возвращаться к ней этим вечером и не думала”.

https://t.me/drugogomira_public/78

Как же болит пятая точка!

Уля, прихрамывая на левую ногу, медленно, очень медленно пересекала парк. Несмотря на позднее время — стрелки приближались к десяти вечера — здесь было довольно многолюдно, а потому ни капельки не страшно. Какой контраст с любым другим временем года! Отовсюду доносились восторженные детские вопли и гомон. А мамы, отцы и бабушки терпеливо дожидались, когда их отпрыски ухайдокаются до полусмерти, потому что в таком состоянии укладывать их спать гораздо проще. Это Уля не сама такая подкованная в вопросах родительского тайм-менеджмента и всяко-разно хитростей, это она только что, ковыляя мимо лавочек, подслушала разговор двух молодых женщин. Памятник Лермонтову на центральной аллее окатил её свысока равнодушно-надменным взглядом. Сегодня Михаил Юрьевич был не в духе.

Ладонь крепко сжимала спрятанный в кармане ветровки перцовый баллончик: идти оставалось еще прилично: после парка предстояло преодолеть порядка полукилометра вдоль проезжей части, а потом свернуть в засыпающие дворы.

Казалось, левая ягодица онемела, а какой на ней завтра проявится синяк, даже представлять не хотелось. Потому что знает уже она, какой — на «коллегах» по пилону лицезрела. Размером с десертную тарелку, не меньше. Сначала ушибленное место порозовеет, после посинеет, потом уйдет в густой фиолетово-лиловый, распустится невообразимыми яркими пятнами, и лишь затем начнет постепенно сходить, коричневея, желтея и окончательно выцветая. В любом случае, размышляла Уля, недельку-вторую перед мамой в одном нижнем белье лучше не показываться.

Безусловно, Ульяна отдавала себе отчет, что воздушная акробатика — дело травмоопасное, но всегда считала, что у неё все в порядке с инстинктом самосохранения. Что уж