Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

или никто.

Родительница вытаращила глаза.

— Да ты в своём ли уме, сынок?! Збиру?! Да ей парень нужен только поиграться! Позабавится с тобой, разобьёт тебе сердечко и выбросит! Разве для такой судьбы я тебя растила-лелеяла? Я тебе счастья хочу, а не разочарования!

Но Эмерольф упрямо заладил: «Или Збира, или никто». И вот хоть что с ним делай!

К слову, бездельником он не был. Умел и работать, и веселиться, прекрасно играл на бооле и обладал сильным, чистым, летящим и легко струящимся голосом. Дома у него лежала огромная стопка нот для боолы с текстами песен, и все их он знал на память. Редкий вечер выходного дня обходился без него с его верным инструментом и чарующим голосом.

В плясках ему тоже равных не было. Его танец всегда притягивал взгляд, выгодно показывая красоту его сильного и гибкого тела. Другие парни плясали с нелепыми улыбками, один Эмерольф отдавался танцу серьёзно, со страстью и душой. Он не танцевал — он жил и горел. После того как на вечере сплясал Эмерольф, можно было уже больше никому не плясать: всё остальное выглядело жалкими и неуклюжими попытками, беспомощным кривляньем.

Трудно было не заметить такого, как он. Збирдрид его, конечно, не только видела раньше, но и даже пару раз пыталась догнать на своём жеребце, однако в первый раз он незнамо как умудрился сбежать от неё, а во второй перекинулся в волка и испугал под ней Зейдвламмера. Конь взвился на дыбы и чуть не сбросил всадницу. Крепким орешком оказался этот парень! Нет, поняла она, его так просто не «попробуешь», не «покатаешь» — не дастся. К нему следовало подходить или только с предложением руки и сердца, или вообще никогда не подходить. С Зейдвламмером, кстати, у Збирдрид вышло точно так же: только показав серьёзность своих намерений, она сумела его укротить и объездить.  

Голос Эмерольфа на озере она не сразу узнала, потому и спросила, кто он. Парень прятался в кустах и отвечал ей дерзко, смело... А ответил бы так же, глядя прямо в глаза? Вот она и поехала проверить это. В городе кроме прочих покупок из матушкиного списка она приобрела недешёвый набор запасных струн для боолы и приберегала этот подарок для удобного случая. Свой инструмент Эмерольф любил, а значит, не мог остаться равнодушен к такому подношению.

Группка парней под рубиновым деревом сразу напряглась и зашушукалась:

— Збира! Збира едет!

И не просто так Збира ехала, а принаряженная и важная, впервые в жизни гладко выбритая. Это немного смягчало её облик, делало его не таким неистово-звериным, суровым и диковатым. Ветер доносил от неё смешанный запах дёгтя, которым были начищены её сапоги, а также пены для бритья и трав для хранения одежды.

— Кто из вас Эмерольф? — спросила она нарочито небрежно, хотя сама прекрасно знала это.

Это она так слегка сбивала спесь с парня, чтоб не воображал о себе слишком много, чтоб не считал себя исключительным. Эмерольф, поблёскивая смелыми и пристальными, беззастенчивыми глазами, щёлкнул своими красивыми зубами очередной орешек и вытолкнул вместо себя одного из своих приятелей:

— Вот он!

Збирдрид вскинула бровь и усмехнулась:

— В самом деле? Я слышала, что Эмерольф неплохо поёт. Спой-ка что-нибудь, пташка!

Парень растерялся и заблеял что-то. Збирдрид расхохоталась.

— Нет, ты не Эмерольф! Кто из вас Эмерольф, сознавайтесь!

Из группки парней, точно пробка из бутылки, вылетел ещё один лже-Эмерольф. Его Збирдрид заставила сплясать, и у него, конечно, вышло что-то жалкое и нелепое.

— Э, приятель... Плясун ты никакой, совсем деревянный, — сказала она. — Нет, и ты самозванец. Эмерольф, заноза сердца моего, хватит меня дурачить, выходи!

Снова вытолкнули какого-то паренька, и ему Збирдрид приказала сыграть на бооле. Инструмент расторопно принесли, но бедолага не смог взять ни одного аккорда. Более того, он порвал струну, и настоящий Эмерольф заскрежетал зубами: инструмент, конечно, принадлежал ему. Но он продолжал упорно молчать. Збирдрид вынула из кармана коробочку с запасными струнами и сказала:

— Я на днях была в городе и подумала, что этот набор может пригодиться Эмерольфу. Если он есть среди вас, то пусть подойдёт и возьмёт.

Спустя мгновение Эмерольф вышел вперёд, дерзко блестя глазами.

— Что ты хочешь за них?

Збирдрид смотрела на него с ласковой усмешкой.

— Поцелуешь — отдам, — сказала она.

— Проси что-нибудь другое, — покачал головой Эмерольф.

— А что так? — хмыкнула Збирдрид.

Помолчав, Эмерольф в наставшей гробовой тишине ответил с вызовом:

— От тебя слишком сильно пахнет какими-то странными духами.

Глаза Збирдрид прищурились, она обошла парня кругом, окидывая его с головы до ног пристально-любующимся, нагловато-ласковым взглядом.

— Тебя только запах смущает, золотце? Может, я тебе ещё чем-нибудь не угодила?

Она остановилась у него за плечом и потрогала прядь его шелковисто блестящих волос. Эмерольф и бровью не повёл — стоял неподвижно, гордый и непреклонный, и хранил молчание.

— Ну хорошо, а если я попрошу тебя сегодня вечером сплясать со мной? — Збирдрид сделала пару шагов и остановилась перед ним, разглядывая его беззастенчиво, откровенно, оценивающе.

Эмерольф чуть отвернул от неё лицо и отвёл взгляд, пряча его под ресницами.

— И снова «нет»? — вскинула брови Збирдрид. — Но послушай, эти струны обошлись мне в изрядную сумму! Если ты не возьмёшь их, выходит, я зря тратила деньги?

— Я не просил тебя тратиться, — негромко ответил Эмерольф, по-прежнему не поднимая ресниц.

Збирдрид вздохнула и протянула ему коробочку.

— Ну хорошо. Возьми так, мне ничего не нужно взамен. Я просто хотела порадовать тебя, золотце.

Эмерольф наконец соизволил поднять на неё взгляд.

— Если я приму твой подарок, это будет что-нибудь значить?

— Совершенно ничего, мой хороший, — сказала Збирдрид мягко. — И ни к чему тебя не обяжет.

Эмерольф подумал пару мгновений и всё же покачал головой.

— Нет, госпожа Збира, прости. Я не привык просто так принимать подарки. Если я его возьму, матушка спросит, от кого он... И что я отвечу?

— Ответишь, что от меня, только и всего, — усмехнулась Збирдрид.

— А матушка спросит, есть ли между нами что-нибудь, если я принимаю от тебя подарки, — не унимался Эмерольф. — И что я скажу? Что ты мне это преподнесла просто так? Матушка не поверит.

— Да почему ж не поверит-то? — недоумевала Збирдрид.

— Потому что холостая госпожа не может просто так дарить подарки, — тихо