Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

жертвовать всем ради него. К тому же я не уверена, что не умру, как только он освободится.

Мы идем в направлении женщины-хамелеона на платформе, которая танцует в такт музыкальной группе в передней части зала. Ее волосы и кожа меняются на свету, и она кивает Ико, когда мы проходим мимо.

Он выдвигает стул у бара и машет официанту, чтобы тот принес мне выпить.

– Побудь здесь. Я скоро вернусь. – Он похлопывает меня по плечу, и я наблюдаю, как он направляется к группе мужчин-фейри, которые занимают красные диваны в противоположном углу. Я понимаю, что они из Сарио – это клан фейри, стремящийся свергнуть своего лидера. Если мне не изменяет память, клан практикует естественную магию и ненавидит Черную Кровь. Но они также ненавидят Зарю Безупречности, потому что не верят в божеств или королевскую власть, – на самом деле та еще компашка.

Бармен протягивает мне бокал вина, и я опрокидываю его не задумываясь, наслаждаясь тем, как оно обжигает мне горло и отвлекает меня от него. Того самого «него», который проходит через стойку и встает по другую сторону от меня.

– Не слушай его, – снова говорит Гидеон.

«Почему это? Разве он неправ?» – я усмехаюсь, отворачивая голову, чтобы не смотреть ему в лицо.

– Я бы никогда не сделал ничего, что могло бы навредить тебе или твоей семье.

«Из-за кольца у тебя не будет выбора в этом вопросе. – Это звучит как вопрос, хотя я уже знаю ответ. Когда он не отвечает, я фыркаю. – Это все, что мне нужно знать».

– Все, что я тебе сказал, – правда. Ты должна мне поверить, – в его голосе слышится нотка отчаяния, и от этого моя решимость слегка пошатывается. А потом он колеблется, как будто то, что он только что сказал, – ложь.

«Серьезно? Все? А как насчет всего того, о чем ты мне не рассказал?»

– Дэкс, я…

«Я не хочу этого слышать».

По правде говоря, я больше злюсь на себя, чем на него. Он сказал мне, что он – оружие. Он сказал мне, что он опасен, ради всего святого, он был заперт вместе с калиаком. Как же я раньше не сообразила, что он способен на ужасные поступки, даже по отношению к моей семье. Почему я решила, что моя семья будет в безопасности? Все было на поверхности, но я все равно нырнула во все это с головой.

На моем языке появляется новый вкус – корица. Терпкий и теплый, оставляющий после себя такое же жжение на моих щеках, как после пролитых слез.

– Тебе не нужно этого делать. Мы можем найти перо другими способами, – умоляет он.

«Брось, ты хочешь своей свободы, и я тоже. Не пытайся остановить меня».

– Один неверный шаг, и они убьют тебя.

«Вот оно что, – думаю я про себя. – Правда снова всплывает. Его заботит моя жизнь только в той мере, в какой это касается его самого».

– Дэкс, – зовет Ико с другого конца комнаты, и группа фейри даже не удостаивает меня еще одним взглядом – верный признак того, что они считают себя выше меня. Иногда мне это на руку: они недооценивают меня, и поэтому мне сходит с рук больше. С другой стороны, это не более чем еще одно препятствие, которое мне нужно преодолеть, чтобы получить то, что я хочу.

Я произношу безмолвную молитву своей мертвой богине и спрыгиваю со стула. Только я не уверена, то ли я благодарю ее за то, что она избавила меня от разговора с Гидеоном, то ли молю ее об удаче. Когда мои ноги касаются земли, я натягиваю на себя свой «сценический образ»: плечи отведены назад, голова слегка приподнята, бедра покачиваются при каждом шаге, а на лице скучающее выражение. Если я добавлю ухмылку к этой походке, они превратят ближайший к ним предмет в оружие, потому что все, что они увидят, – это безумную женщину, хотя, конечно, все зависит от того, что на мне надето. Ухмыляться и покачивать бедрами в этом платье? Они подумают, что я ночная бабочка.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что Гидеон наблюдает, как я иду к группе мужчин. Виски, корица, глинтвейн, миндаль – слишком много разнообразных вкусов оседает у меня на языке, и у меня возникает желание выпить залпом целый бокал самого крепкого ликера, просто чтобы избавиться от привкуса его эмоций. И своих собственных.

Гидеон появляется из облака дыма прямо перед мужчинами, обходя каждый стул, чтобы окинуть каждого из них хмурым взглядом.

Первый фейри встречается со мной взглядом: мужчина с похожими на бархат рогами, выступающими из его лба. Он держится слишком непреклонно и слишком нагло, чтобы быть лидером их группы. Сквозь его рваную коричневую тунику я едва могу разглядеть шрам, который обвивает его мышцы. На его голове вытатуирован узор из завитков, который только усиливает эмоции, написанные на его лице. Единственный вопрос в том, считают ли они меня ведьмой или человеком.

Я подхватываю ближайший свободный стул, и чешуйчатый мужчина ерзает на своем сиденье, чтобы внимательнее меня рассмотреть. Я обращаю внимание на вырезанную руну в центре его лба, которая взывает ко мне как песня.

– Он чувствует ложь, – говорит Гидеон, отметив мой интерес. – Он – громила. – Он кивает на первого татуированного фейри.

«Это не первая моя встреча с фейри, – рявкаю я, мгновенно сожалея об этом. Он просто пытается помочь, и, честно говоря, я понятия не имела, что означает эта руна. – Спасибо», – напряженно бормочу я.

Поставив стул перед мужчинами, я опускаюсь на него с той же грацией, которую много раз видела у своей матери. Взгляды всех семерых мужчин скрещиваются ко мне. Их лица выражают разные эмоции: негодование, критичность и опасение, – и только один из них, который смотрит на меня с безразличием и любопытством, – главарь.

Он более расслаблен, чем любой другой мужчина. И он одет лучше всех, хотя планка тут невысока, учитывая, что он единственный, у кого на одежде нет ни пятен, ни прорех.

Ико стоит в стороне, скрестив руки на груди.

– Ристел, Дэкс. Дэкс, Ристел из Холлоу Край. – Мы коротко киваем друг другу, когда Гидеон подходит и встает позади меня, как будто он один из моих головорезов. – Она может достать тебе то, что ты хочешь. – Я поднимаю взгляд на Ико, который бросает на меня предупреждающий взгляд, прежде чем оставить нас.

Я быстро взвешиваю свои варианты и обдумываю, как именно я хочу, чтобы меня воспринимали эти мужчины. Если я буду казаться кроткой, они надуют меня