Святилище кровавой луны - Зиан Шафер

когда он идет рядом со мной с самого края нашей компании. Еще шаг в сторону, и мы оба окажемся в той части улицы, по которой разъезжают повозки.

«Я занята».

«Нет, неправда. Ты же не хочешь принимать участие в их беседе, – замечает он. – Давай поговорим».

Их обсуждение последнего уморительного суждения Ксэйлии повисает в воздухе, когда я пытаюсь втянуться в их беседу.

«Откуда тебе знать? Мне весело». – Но мне не удается убедить даже себя.

«Я чувствую все твои эмоции».

Я замираю на месте, резко поворачивая голову, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Меня не должно это удивлять, в конце концов, я ведь ощущаю его эмоции на вкус.

«Что?»

Первыми на мою резкость реагируют змеи. Мирия наклоняет голову в мою сторону и тоже останавливается.

– Что стряслось? – Улыбка все еще играет на ее губах, как будто она не заметила на моем лице крайнюю степень замешательства.

– Я просто забыла кое-что сделать. Я догоню вас у Ико. – Я пячусь, прежде чем они успевают задать больше вопросов.

– Ладно, – настороженно произносит она, прежде чем рассмеяться над очередной шуткой Венсена.

Нырнув в переулок, я хватаю его за рукав идеально разглаженного пальто и тяну в тень за ветхой лестницей.

– Осторожнее, дорогая, ты же не хочешь узнать, что я вытворяю в полумраке, – его глубокий голос отражается от стен, отчего сквозь меня словно проходит разряд тока.

У меня пересыхает во рту. Преодолевая бурлящее во мне желание, я отпускаю его и делаю большой шаг назад.

«Что значит “ты можешь чувствовать все мои эмоции”?» – спрашиваю я, пытаясь отвлечься от жара его слов и пьянящего привкуса глинтвейна на языке.

– Именно это и значит. – Он идет на меня, а я отступаю назад, пока моя спина не упирается в стену. У меня перехватывает дыхание. – Точно так же, как знаю то чувство, что течет по твоим венам из царства греха. – Он наклоняется, и его губы робко касаются моего уха, а пальцы огненной дорожкой спускаются по моей шее, убирая волосы с плеч.

Кажется, все, о чем я могу думать, – это о том, как сильно я хочу, чтобы он был ближе, чтобы меня поглотил запах шалфея и я погрузилась в его тепло. Энергия бушует во мне подобно лесному пожару, когда мягкие губы прижимаются к моему уху, и я становлюсь глухой ко всему вокруг, кроме его ровного дыхания.

– Признайся, тебе нравится это чувство и оно сводит тебя с ума. – Его прерывистое дыхание вызывает еще одну волну желания, которая вынуждает меня отвернуться от его прикосновений, чтобы предоставить этим губам свободу исследовать мою шею.

Невидимая связующая нить гудит, обвивая нас и посылая порочные сигналы, которым мое тело хочет подчиниться.

Затем начинает проявляться воспоминание о том, кто мы такие и почему такими стали. А точнее, почему нить оживает, когда мы касаемся друг друга.

Мое тело протестует, когда я кладу обе руки ему на грудь и отталкиваю. Но все, чего мне удается этим добиться, – что он пальцами обхватывает мое запястье и удерживает их над своим сердцем. Моя душа поет вместе с нитью, как будто она наконец-то получила то, чего всегда хотела.

Это неправильно. Души не должны так реагировать. Ставший тенью не должен заставлять меня чувствовать себя так.

– Да что ты такое? – У меня перехватывает дыхание, как будто я только что тысячу раз пробежала вверх и вниз по улице.

– О, маленькая эльфийка, ты не хочешь знать, что я такое. – Его большой палец мучительно медленно движется вверх по моему запястью, как будто он сам себя не контролирует, и все мое внимание сосредоточено исключительно на этом движении.

Он молчит, и у меня на языке разливается привкус розмарина. Ума не приложу, что означает этот вкус, знаю лишь, что он смотрит на меня сверху вниз с пламенем в глазах.

– Я почувствовал твой страх, когда он назвал тебя принцессой, почему? – спрашивает он.

Страх поднимается в моей груди, и я молюсь, чтобы он не узнал правду. Может, он ничего и не сделает, если узнает, кто я такая, пока он связан со мной, но что будет, когда он освободится? Если у кого-то есть кольцо, которое контролирует его, разве оно не сможет силой вытянуть из него ответ?

– Ну же, малышка, мне надоело за тобой бегать. – Венсен спикировал с неба, неуверенно приземлившись и выпрямившись, уперев руки в бока.

– Как только я приму свою физическую форму, я убью его просто потому, что он помешал нам. – Глаза Гидеона темнеют, а его руки по-прежнему сжимают мои запястья.

«Не смей, я прикончу тебя, если ты это сделаешь, – рявкаю я. – Если кто его и убьет, то это буду я».

Я выдергиваю руки и отклоняюсь в сторону, чтобы как следует разглядеть Венсена, и говорю:

– Ты же собирался пьянствовать ночь напролет.

Гидеон тихонько посмеивается, опуская голову мне на плечо, и я вздрагиваю.

– Я чувствую, как от тебя пахнет ложью, маленькая эльфийка. Тебе не удастся ранить меня, даже если попытаешься.

Оттолкнув его в сторону, я игнорирую обоих мужчин и быстро иду в направлении таверны Ико. Я чувствую, как Гидеон следует за мной на самом краю нити, а Венсен прыгает с крыши на крышу, хлопая крыльями в промежутках, и первым добирается до бара.

Я не могу избавиться от ощущения, что в нашей связующей нити заключено нечто, способное ответить на все мои вопросы, и мне просто нужно заглянуть глубже или подумать усерднее. И я делаю именно это, пока иду, но все, что я вижу, – это необходимость подождать, пока он догонит меня, – мужчина, который не так давно пытался убить меня.

Я думала, что дышать станет легче, когда на горизонте появится таверна Ико, но мои плечи сжимаются лишь сильнее. Огоньки фейри подсвечивают рисунок разъяренного пса, а надпись: «Однажды укушенный вдвойне пуглив» – горит еще ярче.

Воздух наполняется громкой болтовней и смехом, когда Лунный эльф, спотыкаясь, выходит через дверь с ручкой разбитого кувшина в руке. Он замечает меня, и я закатываю глаза, готовясь врезать коленом, если он подойдет слишком близко.

– Привет, – произносит он заплетающимся языком, поднимая ручку в мою сторону и поднося ее ко рту, как будто она наполнена элем. Он приваливается к ступенькам, уставившись на ручку в замешательстве.

Качая головой, я перешагиваю через пьяного эльфа. Как только я собираюсь подойти к двери, она распахивается, и я отскакиваю в сторону. Невысокая женщина с грубыми чертами лица и почти невидимыми крыльями вытаскивает за шиворот пьяного мужчину вдвое крупнее