Реквием по любви. Грехи отцов (СИ) - Сладкова Людмила Викторовна "Dusiashka"

— А вот этого я никогда не допущу!

— Правда? — прокашлялась, придавая голосу уверенности. — Почему?

В этот раз собеседник оставил ее вопрос без внимания. Бодрым шагом пересек комнату и так же проворно натянул на себя джинсы, валявшиеся на стуле. Причем наличие там футболки Кирилл предпочел тоже проигнорировать, оставаясь обнаженным до пояса.

«Прямо как Дима! — мелькнула в голове шальная мысль. — Он сейчас тоже голый по пояс».

— Я жду тебя за дверью.

— Со мной пойдешь?

— Должен же хоть кто-то утихомирить Прокурора!

— Спасибо.

— Небольшой совет: надень платье.

— Зачем?

— Разве у твоего дяди хватит духу повышать голос на девочку-припевочку? Марина всегда подобной фишкой пользовалась, если требовалось Черчилля задобрить. Безотказный вариант. Зуб даю!

С этими словами мужчина покинул ее спальню.

Поразмыслив некоторое время, Лиза решила все же провести этот забавный эксперимент. Свой выбор она остановила на однотонном хлопковом платьице невинного белого цвета с набивными узорами и легкими воланами на юбке. И длина как раз приличная – ровно на четыре пальца выше колена. В дополнение к новому образу собрала волосы в высокий хвостик на макушке и, захватив с собой футболку Дмитрия, отправилась следом за Кириллом.

— Так пойдет? — уточнила на всякий случай, кружась вокруг своей оси.

— Честно сказать?

— Конечно!

— Мне больно на тебя смотреть!

Не объясняя более ничего, он направил обескураженную девушку к входной двери.

У самого порога выражение его лица резко поменялось. Со спокойного на абсолютно непроницаемую маску. Он уверенно приобнял ее за плечи и со словами «дай-ка это мне» вырвал из ее рук футболку Похомова.

Словно кусок сердца от нее оторвали в тот миг, как бы глупо это ни звучало.

— Верни! — зашипела возмущенно, пытаясь дотянуться до своего личного трофея. — Быстро!

— Верну, — пообещал он абсолютно искренне, — но верну я ее хозяину. Лично в руки!

О, Господи... ей стало дурно от одной только мысли об этом.

Глава 43

— Нет! И шагу дальше не сделаю!

Прекрасно понимая, как рассвирепеет от подобного зрелища ее мужчина, Лиза гневно вывернулась из объятий Кирилла, отступая на шаг.

Вглубь комнаты.

Она не имела ни малейшего представления, чего именно он добивался.

Но знала наверняка: костьми ляжет, а провоцировать Диму почем зря не позволит.

— В чем дело? — с искренним недоумением уставился на нее мужчина, обернувшись вполоборота. — Идем, глупышка!

Лиза взбесилась на ровном месте подобно загнанному в угол зверю.

Но необъяснимое… чертовски стойкое ощущение безысходности… неминуемой западни… оно душило.

Точно невидимой глыбой давило на грудь, мешая сделать полноценный глоток спасительного кислорода.

— Не называй меня так! — выдала весьма агрессивно, преодолевая вставший в горле ком. — Вы что-то задумали… с моим дядей? Поэтому ты так странно себя ведешь, да?

— Не понимаю сути вопроса.

Как от мухи отмахнулся.

Но заметно напрягся. Да, до Похомовского самоконтроля ему было далеко.

И это не укрылось от Лизы.

— Тогда на другой ответь! Только… ответь честно, — буквально вгрызаясь в его лицо внимательным взглядом, она вновь рискнула приблизиться. — Как поступил бы мой отец, если бы мама разгуливала у него перед носом в обнимку с полуголым мужиком?

— Послушай…

— Скажи мне! — совершенно не контролируя эмоции, закричала. — Правду!

Секунды казались вечными. Мгновения – нескончаемыми.

И все же спустя несколько ударов сердца она услышала:

— Черчилль убивал и за меньшее!

Она кивнула, убеждаясь в горькой правде.

— Ясно!

— Лиза…

— Что вы задумали?

— Ты должна его бросить.

— Это я уже слышала.

— А я должен этому поспособствовать.

От волнения она начала заикаться.

— Каким… образом? Будешь тискать меня у него на глазах и демонстрировать привязанность? Ну, что же… можешь смело начинать считать себя трупом!

— Ты сильно заблуждаешься, — спокойствие и уверенность его голоса вселяли ужас. Дикий. Первобытный. — Ему ведь не позволят тронуть нас! И мы оба это знаем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Это ты заблуждаешься! — проскрежетала хрипло, глядя на собеседника с вызовом. — Потому что совершенно не знаешь моего…

— Забывай это слово, — прозвучало как приговор. — Отныне он не твой. И мы с ним не найдем общий язык в любом случае.

— Почему? Даже не попытаешься?

— Нет! Он уже меня ненавидит.

— Но за что?

— Хотя бы за то, что в скором времени я буду обладать его женщиной.

Лиза так и прыснула от дикого хохота. Загоготала, складываясь пополам.

— Большего бреда в жизни не слышала, — выдохнула наконец, — но смешно!

— А вот мне не смешно! Скорее очень-очень грустно! — Кир скривился словно от нестерпимой зубной боли. И в следующую секунду фактически выбил почву у нее из-под ног своим признанием. — Все равно узнаешь… так что лучше от меня. Твой дядя требует, чтобы мы с тобой поженились. Послезавтра я должен увезти тебя в Германию. Уже в статусе… моей жены.

Лиза стояла точно громом пораженная. Собственное тело казалось чужим. Ноги – ватными. Ошалевший пульс вообще никакому контролю не поддавался.

Конечно, можно было списать его слова на слуховые галлюцинации, но она устала… так устала тешить себя ложными надеждами.

Увы, реальность жестока!

И сейчас, уверенно глядя прямо в лицо своей погибели, задала только один вопрос:

— И ты… собираешься это сделать?

Ответа не последовало. Она в нем и не нуждалась.

Иногда слова просто лишние. А поступки говорят сами за себя.

Оттуда и собственнические объятия.

И конфискация Похомовской футболки.

— Я поверила тебе! — внезапно Лиза накинулась на Кирилла, обезумев от злости. Вкладывая в удар всю свою обиду. Все бушующее в душе отчаяние. Взяла и стремительно впечатала кулаки в его грудь. — Считала тебя другим! Надеялась, что… хотя бы в память о моей… О НАШЕЙ МАТЕРИ ты будешь на моей стороне!

Защищаться он даже не планировал.

Просто терпел и пытался достучаться до ее сознания.

— Я не на чьей стороне, милая! У меня жесткий нейтралитет.

— Тогда почему? Почему ты согласился на…

— Потому что я очень многим обязан твоей семье! Слишком многим! И пробил час платить по счетам!

— То есть да? Да? Ты намерен подчиниться?

— Как же ты не понимаешь, у меня нет выбора!

— Зато у меня он есть!

Не чувствуя земли под ногами, Лиза выбежала на улицу.

Прямо босиком, ибо про существование обуви в тот момент не думала. Острые камни, впивающиеся в ее нежные ступни, не отрезвляли в должной мере. Лиза их элементарно не ощущала. Она неслась к своему дяде, злая будто тысяча чертей.

— Я скорее сдохну! — закричала он, гневно сметая со стола кружку с его горячим ароматным чаем. Та разлетелась вдребезги от соприкосновения с деревянными половицами. Огненная жидкость щедро опалила кожу ее ног. Однако девушка даже не поморщилась. — Ты кем себя возомнил, «родственник года»? Тебя не было в моей жизни двадцать лет! Двадцать! А теперь ты появляешься и считаешь себя вправе распоряжаться мной как вещью? Думаешь, я правда позволю тебе решать, кого мне любить, с кем мне дружить и с кем мне спать? И не мечтай! Но вполне могу решить кое-что за тебя! Забирай-ка моего «женишка» и проваливай отсюда к чертовой матери! Вместе со всей своей «придворной» свитой!

Лиза уже ничего не видела перед собой. Виной тому слезы, градом стекающие по ее щекам, да мандраж, от которого она дрожала всем телом.

От обиды душа кровоточила. Наизнанку выворачивалась.

Тишина воцарилась ошеломляющая.

Очевидно, от подобной выходки охренели все присутствующие.

Абсолютно и бесповоротно.

Плевать!

Однако, вопреки ожиданиям, Прокурор оставался невозмутим.

Проявляя чудеса выдержки, он аккуратно отряхнул свой дорогущий костюм от остатков чая и спокойно резюмировал: