Музыка Океании (СИ) - Ледова Полина

— Уже нет, — ответил Лаэртес. — Я злюсь.

Так всегда бывает. Но не со всеми.

— Иди домой, — повторил мужчина. — Я постараюсь всё исправить. — С этими словами он развернулся и возобновил свой путь. Возможно, последний путь, — подумал Аластор без сожалений.

Лаэртес последовал его совету. Тем лучше. У мужчины были опасения, что парень мог продолжить слежку, но он этого не сделал. Аластор точно знал: он тщательно огляделся перед тем, как войти внутрь старого кирпичного дома.

Он взял с собой лишь трость и «экивит», заряженный гранатовой ягодой. У него не было уверенности, что это сработает, однако раз в год и палка стреляет. В основном Аластор полагался на сам вид оружия, каким бы нелепым оно не было, ну а если не выйдет… Ну что ж, тогда проверим косточки на убойность.

Аластор достал пистолет, развернул вертикально и поднёс к лицу, задержав напротив носа. Левиафан часто спрашивал его, зачем он так делает. По его словам, этот жест был полон ненужного пафоса и напрочь лишён смысла, потому что настоящему наёмнику не нужно время на подготовку к стрельбе, но Аластору (точнее, Церберу) этот жест помогал собраться с мыслями. Всё равно что суеверие, приносящее удачу. Глубоко вздохнув, готовый столкнуться с чем угодно, Аластор распахнул дверь ударом трости, войдя внутрь, и выставил оружие перед собой. Внутри было пусто. В помещении, которое когда-то было его домом, почти не осталось делений на комнаты. Несколько стен выстояли, остальные превратились в груду кирпичей. Сильный запах разложения затмевал рассудок. Лисса, вне сомнений, была всё ещё где-то здесь. Он хотел избавиться от тела, но потом… в общем, Аластор плохо помнил, что было потом.

Опираясь на трость, он продолжил свой путь. Дошёл до середины комнаты, там, где на полу лежал старый уродливый ковёр. Тростью Аластор отодвинул его в сторону. Под ним была дверца, по отвесной деревянной лестнице ведущая в подвал. Раньше его отец использовал помещение подвала для своего тайного хранилища, он гнал там самогон, часть сбывал знакомым или борделям на Краю, часть оставлял для себя. Аластор же прятал внизу останки своих жертв. Чтобы избавиться от запаха, он сжигал их в старой печи, кости закапывал в земле под шатающимися деревянными панелями пола. За два года, что тянулось это безумие, никто ничего не нашёл.

Как он вообще узнал про подвал? — не уставал удивляться Аластор.

Место их встречи было выбрано отменно. Спуститься в подвал быстро, ещё и с тростью, возможным не представлялось. Оставить её здесь Аластор не мог, кроме бесполезной косточки, это было его единственное оружие. Плюс, оно не вызывало подозрений. В любом случае, он, скорее всего, уже слышал, как я вошёл. Внизу довольно тихо, можно расслышать, как скрипят половицы и открывается дверь.

Если он хотел меня убить, мог сделать это уже много раз, во время слежки.

Он всё ещё не мог себе простить, что не заметил слежки раньше. Подражатель знал его, знал про то, что он убивает, знал, где находится его старый дом, даже как-то нашёл подвал… Он знал про Лиссу, про её серьгу… и про Эхо он тоже узнал…

Аластор заранее приготовился к боли от того, что решил совершить. И всё же проникнуть вниз быстро иным способом было невозможно. Он распахнул дверь и спрыгнул в подвал.

Ему едва удалось сдержать крик боли от того, как правая нога соприкоснулась с полом. Он старался при прыжке перенести вес на левую, но не сумел правильно распределить равновесие. Согнув правую в колене, Аластор тут же собрался, приняв боевую стойку и выставив перед собой пистолет.

— Как же я ждал нашей встречи, — произнёс подражатель, сидевший на старом плетёном стуле. Он был не очень высокого роста, хорошо сложенный мужчина лет тридцати пяти на вид, с мягкими, даже приятными чертами лица. Тёмные длинные волосы были убраны в хвост, зато в глазах таилось решительное хладнокровие.

Сделав шаг в сторону, выбирая более стратегически верное место для перестрелки, Аластор постарался как можно быстрее оценить обстановку. Позади подражателя стоял стол, полный самого разного огнестрельного оружия (и у него в обоймах точно не ягоды), однако сам он сидел безоружный. Так чего же, чёрт возьми, он хотел?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Кто ты? И что тебе надо? — спросил Аластор, ощущая сладкий азарт от того, что занимался приятным и хорошо знакомым делом. Когда его жизнь висела на волоске, он мог, наконец, чувствовать её вкус.

— Опусти оружие, — сказал подражатель, поднимая руки вверх, одновременно с этим, он встал со стула и медленно отошёл подальше от стола. Голос его звучал взволнованно, в нём было какое-то надорванное отчаяние, казалось, он действительно очень долго готовился к этой встрече. — И тогда мы уже поговорим. Ты ведь слишком хорошо понимаешь, что я имел очень много возможностей тебя убить.

— Почему бы мне просто не застрелить тебя сейчас? — спросил Аластор, держа палец на спуске. — И покончить со всём?

— Тогда ты не узнаешь правды, а ты пришёл за ней, а не за мной. — Сказал подражатель. — К тому же я обещаю тебе, что у нас ещё будет время пострелять.

Аластор смотрел на него, пытаясь предугадать скрытые мотивы своего врага. Видел ли он его раньше? Нет, он не помнил.

Ему хотелось отомстить за Эхо. Он мечтал пустить ему пулю в лоб, пусть у Аластора и не было пули.

Только интерес был куда сильнее сейчас. Аластор медленно нагнулся, положив «экивит» на пол и отступил назад от оружия.

— Хорошо, я рад, что ты решил довериться мне, — продолжил подражатель, на его лице мелькнула добродушная улыбка, казалось, он был очень счастлив от того, что Аластор пришёл. — Но с тростью придётся тоже расстаться. Прости, я знаю, что тебе больно стоять без неё, особенно с учётом твоего прыжка… я могу предложить тебе стул.

— Ничего, я постою, — произнёс Аластор, не без сожаления отбросив в сторону и трость. Какого хрена он может знать об этом? — продолжал он злиться, оттого что незнакомец мог обладать такой информацией. Нельзя было его недооценивать. Он не новичок, он продумал все мои ходы. — Я жду ответов. — Сказал Аластор, кипя от негодования, чувствуя себя последним идиотом.

Подражатель медленно зашагал вперёд навстречу Аластору. Когда расстояние между ними сократилось до опасного, бывший наёмник отступил на пару шагов назад. Незнакомец нагнулся, подобрал трость с пола и повернул ручку, обнажив стилет, затем медленно достал клинок из ножен и подставил его под бедные лучики зажжённой масляной лампы.

— Я был так рад, когда увидел тебя с тростью впервые, — его голос надорвано дрожал. — Думаю, это была одна из самых больших ошибок Гектора. Тогда я и начал обдумывать детали нашей встречи… но ещё не всё обрушилось, я думал, что нужно что-то очень сильное, что нам нужна настоящая причина для встречи.

Аластор почувствовал, как комок застрял в горле, сердце бешено заколотилось, а к глазам подступили слёзы. В этот момент он забыл обо всём, он захотел подойти и обнять его, захотел столько всего сказать.

— Я думал, ты мертв… — прошептал Аластор, боясь пошевелиться, но отнюдь не из-за страха оказаться убитым его собственным оружием.

Мантикор отвёл глаза от клинка, взглянув на Аластора измученным, но счастливым взглядом. Затем вернул сталь в ножны и положил трость обратно на пол.

— Я хотел умереть, Цербер, — продолжил он. — Я вообще-то, много о чём думал… Знаешь, всё начало крошиться после смерти Минотавра. Вас обоих не стало, и я понял, что не справлюсь один. Пусть мы никогда не знали друг друга, никогда не встречались, но мне всегда казалось, что мы… всё равно есть друг у друга, что, пока мы вместе — мы сильны. Может, это было глупо… но я всегда это чувствовал.

— Я думал так же, Мантикор, — произнёс Аластор, поражённый и подавленный открывшимся секретом. — И я уверен, что и Минотавр тоже…

— Как бы то ни было, пару недель назад я понял, что всё… вот оно: я больше так не могу. — Продолжил Мантикор. На его лице не возникло ни единой ярко выраженной эмоции, но Аластор умел видеть глубже, он видел отчаяние в глазах своего коллеги и очень хорошо понимал его боль, потому что разделял её с ним. — Сначала я хотел просто застрелиться, без какого-то пафоса. Потом стал считать, что мне стоит поступить по-другому, уйти красиво, чтобы в «Скиесе» ещё надолго запомнилась эта история. Я стал продумывать своё исчезновение, уже написал предсмертную записку… а затем, я понял, что всё пойдёт не так. Я подумал о тебе, Цербер, о том, что «Скиес» сделал с тобой, как они просто отстранили тебя от дел… знаешь, меня всегда задевало, что после смерти Минотавра Гектор не предложил своё место ни одному из нас. Про себя я никогда всерьёз не думал. Гектор слишком хорошо меня знал, и он знал о панических атаках, случавшихся у меня в обычной жизни. Я не подходил на эту роль, но ты, Цербер, ты был лучшим до того, что с тобой случилось. Вместо этого они оставили тебя умирать. Я решил вмешаться, решил, что мы должны встретиться перед нашей смертью… для этого мне нужно было привлечь твоё внимание и отвадить от себя агентов «Скиеса».