Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Главная слабость заключалась именно в том, что посредством отбора случайных, ненаправленных изменений Дарвин считал возможным решить проблему происхождения видов и все прочие проблемы эволюции. Именно этот недоработанный первоначальный вариант дарвиновской теории затем был принят за основу СТЭ, поскольку создание первоначального варианта эволюционной генетики в XX веке привело к восприятию дарвинизма именно в этом варианте.

«Что же касается проблемы случайности, – считает Ю.Чайковский, – то она так и застыла в дарвинизме в том виде, как её оставил Дарвин… И дарвинизм поныне утверждает, что наследственные изменения случайны…» (Там же, с.95). Но сам же Чайковский страницей ранее приводит высказывание Дарвина, которое показывает совершенно иное понимание Дарвином проблемы случайности направляемых отбором изменений:

«Я до сих пор иногда говорил так, как будто изменения… были делом случая. Это, конечно, совершенно неверное выражение, но оно служит для показа нашего незнания причины каждого конкретного изменения» (Там же, с.94).

Под градом критических замечаний оппонентов Дарвин и сам стал приходить к выводу, что предложенный им механизм эволюции по меньшей мере неполон, что в нем не хватает какого-то очень важного звена. «Об этом, – совершенно правильно замечает Чайковский, – писали тогда многие: теории Дарвина не хватает внутреннего активного фактора, какого-то механизма, поставляющего новые варианты организмов» (Там же, с.93).

И далее: «Дарвин был в растерянности» (Там же, с.95). В этот момент Дарвину начинает казаться, что он так и смог предложить доказательный механизм эволюции и что единственное, что он может поставить себе в заслугу, заключается лишь в указании на наличие в природе эволюционно значимых изменений и систематизации фактов об этих изменениях. Об этом прямо свидетельствует приводимое Чайковским высказывание Дарвина 1863 г.: «Мне лично естественный отбор, конечно, очень дорог, но это мне кажется совсем незначительным в сравнении с вопросом о творении и изменении» (Там же, с.96).

Отрицая научное значение дарвиновского механизма эволюции, Ю.Чайковский вполне согласен с этим высказыванием Дарвина, произнесённым в момент крайней растерянности. Он пишет:

«Мнение самого Дарвина мало кого интересует: почти все пишут «Дарвин в 1859 г. сказал…», а затем цитируют шестое издание 1872 г., хотя это разные книги с очень разными выводами. Просто для победы идеи эволюции настало время, и обществу оказалось достаточно того, что известный натуралист объявил, что знает механизм этого явления. Обществу, в котором тогда быстро нарастали движения за социальное переустройство, нужна была сама эволюция, сама идея борьбы, а не факты и подробности из биологии» (Там же).

В том, что идея эволюции была востребована на общесоциальном уровне, и это обстоятельство сыграло весьма значительную роль в распространении и признании идей дарвинизма, Чайковский безусловно прав. Но это не означает, что эти идеи были востребованы только благодаря социальной заинтересованности демократических кругов, а не благодаря убедительной силе и новаторской сущности уже первоначального варианта дарвиновского учения, выраженного в первом издании «Происхождения видов» 1859 г.

Сам же Чайковский подтверждает, что первое издание 1859 г. и шестое издание 1872 г. – это разные книги с очень разными выводами. В чем же состоит это очень существенное различие? Дарвин не был бы Дарвином, если бы, поддавшись растерянности и недовольству собой, он прекратил собственную творческую эволюцию и борьбу за совершенствование своего учения в ответ на наиболее конструктивные возражения оппонентов.

В шестом издании «Происхождения видов» 1872 г. Дарвин скрупулёзнейшим образом разбирает каждое такое возражение, не боясь признать, что эти возражения отражают реальные затруднения для объяснительной силы его теории.

Как уже неоднократно отмечалось нами, Дарвин эволюционирует в направлении признания рациональных зёрен учения Ламарка, он дополняет предложенный им механизм эволюции теми элементами ламарковского механизма, которые связаны с употреблением – неупотреблением и тренировкой органов. Тем самым он вплотную подходит к признанию в качестве ведущего фактора эволюции биологической работы организмов, осуществляемой в процессах борьбы за существование, то есть именно такого активного фактора, который необходим для действия механизма, поставляющего отбору новые варианты организмов.

Дарвин не оправдывается перед оппонентами, как это полагает Чайковский, он использует доводы оппонентов для развития собственной теории, насколько это вообще возможно в силу ограниченности знаний его времени. Конечно, иногда он вновь наталкивается на эту ограниченность и ощущает собственное бессилие, что порождает колебания и сомнения, которые выявляет Чайковский в проведенном им текстовом анализе дарвиновых правок различных изданий «Происхождения видов».

Но в основном стиль Дарвина преисполнен уверенности и мобилизационной активности. Аналитики творчества Дарвина давно заметили, что этот стиль скорее напоминает речь адвоката в суде, чем является характерным для научного трактата. Как адвокат теории эволюции, он широко использует право презумпции, в чём его упрекает Чайковский.

«Презумпция, – определяет Чайковский, – это тезис, который признается истинным без доказательства до тех пор, пока не будет доказана его ложность. Широко известна правовая идея – презумпция невиновности: подозреваемого надо считать невиновным, пока суд не признает его виновным» (Там же, с.125).

Это определение не совсем верно, оно искажено для обвинения Дарвина в бездоказательности его учения. Презумпция есть прежде всего право человека (и учёного в том числе) на защиту от обвинений, пока не доказана его вина (или, применительно к науке, не доказана ложность его теории). Суд же только оценивает доказательность обвинений и выносит вердикт.

Напомним, какую важную роль в науке, занятой поиском внеземных цивилизаций, сыграл принцип презумпции естественности: учёные перестали принимать радиосигналы звезд и галактик за известия от братьев по разуму.

Вспомним также, как грозно в лице прокурора Вышинского выступала против этого «буржуазного» права сталинская юстиция: презумпция невиновности рассматривалась ею как способ, посредством которого «враги народа» могли бы ускользнуть от «карающего меча» самого передового в мире советского правосудия. В качестве «царицы доказательств» в рамках этого правосудия было также определено «чистосердечное признание» обвиняемых. В итоге «сознавались» миллионы.

Презумпция есть законное, гуманное, справедливое установление, международно признанный и морально обоснованный правовой институт, направленный на закрепление права граждан на защиту собственных интересов, убеждений и опять же прав, на защиту их от бездоказательных обвинений. Вполне естественно, что и в науке как сфере своего рода состязательного правосудия презумпция является вполне правомерным средством защиты убеждений.

Учёный вправе представить на суд научного сообщества любые факты, доводы и аргументы в защиту своей идеи, а бремя сбора доказательств против этой идеи лежит на тех учёных, которые выдвигают и обосновывают альтернативные ей идеи.

Совершенно иначе рассуждает по этому поводу Ю.Чайковский, для него презумпция – бездоказательное утверждение. «Когда скептики дружно заявили Дарвину, – пишет он, – что наглядность идеи отбора не может заменить доказательств реальности отбора как фактора эволюции, он фактически стал защищать идею отбора именно как презумпцию: не раз он заявлял, что единственный пример свойства, необъяснимого отбором, явился бы «сильнейшим ударом» по всему учению» (Там же, с. 125–126).

Конечно, отсутствие доказательств реальности отбора – серьёзное обвинение. Но Дарвин представил в обоснование идеи отбора как фактора эволюции все возможные факты и аргументы, какие только можно было собрать, обладая огромной эрудицией в натуралистической биологии. Он рассуждал методом аналогий, что вполне правомерно, поскольку отбор является всеобщим, универсальным фактором эволюции, а не только направляющим фактором биологической эволюции.

Аналогия с искусственным отбором показала возможность глубокого изменения форм и признаков живых организмов при направленной селекции, обеспечившей выживание и оставление потомства организмами, наиболее приспособленными для блага человека. Аналогия с рыночной экономикой по Адаму Смиту, показавшему зависимость качества продукции и услуг от отбора наиболее эффективно работающих предпринимателей, помогла Дарвину определить роль отбора в экономии природы.

Далее шла вполне правомерная экстраполяция закономерностей, полученных методом аналогии, на сотни тысяч и миллионы лет эволюции видов в дикой природе. Какие доказательства Дарвин мог предоставить ещё? Дополнительные доказательства могли быть представлены только в том случае, если бы наблюдения за изменением видов велись в течение этих сотен тысяч и миллионов лет.