Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Нетрудно понять, какими идеологическими интенциями руководствуются сторонники «антирыночной концепции» и «кооперации» в дикой природе. Перепуганные «диким» российским капитализмом, они хотели бы в какой-то «гуманной» форме восстановить еще более дикий российский «реальный» социализм (откуда и берет начало дикость российского капитализма).

Отсюда непонимание простой истины о том, что подлинная, а не советско-колхозная кооперация есть лишь форма здоровой конкуренции, а не ее замена или подмена. Отсюда и странное забвение того, что сделала с российской наукой кооперация по-советски, породившая и вскормившая всесильную и непобедимую лысенковщину, от которой пострадали и те представители старшего поколения российской науки, которые придерживались «антирыночной концепции». Реализацией в обществе этой концепции может быть только натуральное распределение продуктов.

Классический дарвинизм явился лишь первым шагом на пути становления научно-эволюционного мировоззрения и универсального эволюционизма как основы научного миропонимания. Эта его роль, конечно, не означает, что дарвинизм обладает монополией на истину и его следует трактовать как некое незыблемое и неподверженное критике учение, недоступное обновлению и скроенное «по образу и подобию» религиозной догмы.

Современный неодарвинизм с его геноцентрическо-мутационистским подходом, оформившийся в СТЭ, значительно продвинул классический дарвинизм в сфере изучения наследственных предпосылок эволюции и в то же время совершил отход от ядра учения Дарвина, подменив в качестве источника эволюционных преобразований собственную мобилизационную активность организмов, выраженную в борьбе за существование, совершенно случайным накоплением мутаций и их накоплением в генофонде популяций.

В настоящее время научно-исследовательская программа СТЭ исчерпана и конкретно-научные исследования выявили ряд фактов, не укладывающихся в систему ее постулатов. Был выдвинут ряд альтернативных гипотез, которые вступили в конкурентные отношения с СТЭ, что само по себе является позитивным фактором в развитии науки и научного мировоззрения. Без конкуренции нет развития.

Критика СТЭ закономерно перерастает в критику основ дарвинизма, что тоже неплохо, поскольку способствует расшатыванию устоев того, что в эволюционизме устарело, и созданию предпосылок для его обновления и усиления. Обилие «недарвиновских» моделей эволюции и экспансия теории прерывистого равновесия как главной на сегодняшний день альтернативы неодарвинизму СТЭ, вызвало серьезный кризис эволюционизма, подобный тому, который возник в начале XX века и тоже был связан с кризисом дарвинизма.

Весьма характерно, что создатели и сторонники теории прерывистого равновесия, раскритиковав дарвинистскую теорию естественного отбора как источника видообразования, в то же время вынуждены были ввести представление о межвидовом отборе как источнике макроэволюционных преобразований. Они так далеко ушли от дарвинизма, что и не заметили, как снова пришли к нему с другой стороны.

Слухи о безвременной кончине дарвинизма оказывались и оказываются ложными. Дарвиновские механизмы работают и приносят эволюционную прибыль, причем не только в самой биологической эволюции, но и в развитии ее теории. Весьма характерен в этом отношении и цитированный выше российский сборник.

Вслед за статьей его ответственного редактора И.К. Лисеева, в которой критика дарвинизма велась с позиций «антирыночной концепции» в этом сборнике опубликована статья Ю.В. Хена «Открытия в биологии и их преломление в культуре» (Там же, с. 47–68), в которой воспроизведена аргументация современных антидарвинистов из числа сторонников «недарвиновских концепций эволюции».

Ю. Хен интерпретирует теорию Дарвина как не столько научное, сколько культурно-мировоззренческое явление. Он утверждает, что эта теория «завоевала популярность и получила широкое распространение не только (и не столько) в научных, но и в околонаучных кругах» (Там же, с. 48). То, что эта теория была подхвачена и с восторгом принята самыми широкими кругами прогрессивно настроенной общественности, совершенно верно. Но то, что она была принята «не столько» в научных кругах, неверно, о чем свидетельствует колоссальный рывок вперед в развитии биологической науки, совершенный целым рядом крупных ученых разных стран на основе дарвиновской теории эволюции.

Неверно и то, что «идея эволюционизма возникла вовсе не в биологии и была известна научному сообществу задолго до Ч. Дарвина» (Там же, с. 49). Автор статьи ссылается на космогоническую теорию И. Канта, забыв о Ламарке. Идея эволюции была, но она влачила жалкое существование, осмеиваемая консервативными кругами и третируемая самими учеными. Альтернативные теории эволюции также получили широкое распространение и в науке, и в культуре, и в образовании только в результате триумфа теории Дарвина. Дарвинизм с самого начала принял характер широкого научного движения, вовлекшего в свои ряды наряду с признанными лидерами огромное число ученых различных специальностей, в том числе научной молодежи.

Они полностью обновили современную им науку и внесли колоссальный вклад в культуру и общественную жизнь, освобождая их от пут средневекового типа мышления. То, что вклад дарвинизма не ограничивался сугубо научными рамками, свидетельствует не против его глубокой научности, а за нее. Ибо научное мировоззрение приносит человечеству столь же весомую пользу, как и другие формы научной деятельности, являясь проводником достижений науки в жизнь миллионов людей, открывая широкие духовные перспективы для эволюционного обновления общества.

Дарвинисты внесли в науку несравнимо более весомый вклад, чем их оппоненты, которые главным образом критиковали дарвинизм, предлагая взамен гораздо менее обоснованные теоретические представления. Их вклад заключался главным образом в том, что они своими критическими замечаниями и дополнениями помогали развитию дарвинизма.

Магистральный путь эволюции эволюционизма с момента выхода эпохальной книги Дарвина пролегал через дарвинизм. Антидарвинистские положения ученых о чисто мутационном характере видообразования, господствовавшие в начале XX века, проявили свою ошибочность с дальнейшим развитием генетики. Весьма вероятно, что так будет с аналогичными представлениями, распространенными в начале XXI века и вновь противопоставленными дарвинизму.

Дарвинизм – широкая система, полностью отвечающая критериям научности, в том числе и такому жесткому критерию, как опровержимость фактами, введенному в научный оборот английским философом Карлом Поппером. Отдельные моменты дарвинистских представлений подвергаются опровержениям, но сам он как широкое научно-мировоззренческое учение только обновляется и усиливается. Как и во всяком великом феномене культуры, актуальное и преходящее сочетается в дарвинизме с вечным и нетленным.

Дарвинизму принадлежат колоссальные заслуги в развитии научных представлений, которые с течением времени генерируют новые достижения. Именно дарвинизм впервые не просто предложил догадки, как его предшественники, а дал обоснование фактами действительному, а не мифологическому происхождению человека. Это обоснование сегодня значительно устарело, но оно постоянно обновляется на основе дарвинизма.

Противоположную по отношению к Ю.В. Хену оценку значения дарвинизма в эволюционной биологии отстаивает В.М. Эпштейн в опубликованной в этом же сборнике статье «Значение дарвинизма для изучения общих закономерностей развития биологических и социальных систем» (Там же, с. 69–98). Эпштейн напоминает, что теория Дарвина «с момента ее появления и до сего времени непрерывно подвергается критике» (Там же, с. 69).

Современный кризис эволюционизма, связанный с новой ревизией и критикой дарвинизма, породил в массовом сознании и широко в нем распространил превратное представление о крахе дарвинизма как научной теории. «В массовой культуре, – пишет В. Эпштейн, – распространено представление, что теория Дарвина то ли «устарела», то ли «не доказана», и с ней, соответственно названию одной из статей в Интернете, «пора прощаться». Усиливается давление на науку мировых религий и множества направлений в их пределах. Достаточно напомнить, что «Свидетели Иеговы» издают брошюры, направленные против эволюционизма; причем издаются они многомиллионными тиражами и более чем на 130 языках. Ответы на эти тенденции со стороны дарвинистов носят спорадический характер» (Там же, с. 71).

К попыткам реванша религиозной идеологии подключаются недобросовестные журналисты, всегда готовые на потакании массовым заблуждениям, распространяющимся со скоростью эпидемии, приобрести себе дутую популярность. Люди, лишенные веры, верящие лишь в ценности потребительства, легко становятся жертвами дезинформации, а вслед за этим – носителями самых нелепых предрассудков. Миф о крахе дарвинизма импонирует их невежественному отношению к науке, помогает им почувствовать себя выше людей науки, тешить свое самолюбие, как бы приобретая право судить о науке, не обладая о ней никакими сколько-нибудь обоснованными знаниями. А ведь они получают от науки материальные средства для своего потребительского отношения к жизни в виде компьютеров, бытовой техники, транспорта, пищевых продуктов, энергетических ресурсов, лекарств и других благ цивилизации. Лишая себя научного мировоззрения, эти люди обрекают себя на жизнь без смысла и без понимания мира, в котором живут.