Очерки по истории Вселенской Православной Церкви - Дворкин А.Л.

При всей своей богатейшей одаренности кесарийский епископ не был писателем по призванию. Все, что он написал, было вызвано насущной необходимостью, было создано для немедленных практических целей. Это объясняется специфичностью жизни святителя – той непрекращаемой борьбой, которую он вел всю свою жизнь.

В богословии перед св. Василием стояла сложнейшая задача: примирение эллинского ума с Христовым благовествованием, или, иными словами, выражение библейской веры в терминах, адекватных его времени и окружению. Даже самому великому Оригену не удалось решить эту задачу, но начало он положил.

Прот. Георгий Флоровский выделяет следующие источники, использованные и преобразованные св. Василием Великим в его богословско-метафизическом синтезе. Во-первых, оригеновские мотивы, дошедшие к Василию через св. Григория Чудотворца, и прежде всего знаменитый антитезис Григория: сотворенное и несотворенное, рабское и владетельное. Во-вторых, в своих идеях св. Василий исходит от омиусианских предпосылок, в которых он вырос, хотя само слово пмпйпэуйпт он решительно отвергает, заменяя его никейским пмппэуйпт. Однако он не уставал подчеркивать различия ипостасей в Святой Троице, отметая таким образом недосмотренную "староникейцами" опасность модализма. В-третьих, святитель принимает некоторые предпосылки неоплатонизма, особенно в своем учении о Святом Духе, но при этом совершенно преображает неоплатонизм изнутри. И, наконец, в-четвертых, основная схема тринитарного богословия заимствована св. Василием из Аристотелевой "Метафизики": отталкивание от конкретного, частного, индивидуального. И все православное богословие после Василия Великого приходит к единству, а не отталкивается от единства. Таковы основные предпосылки богословия св. Василия Великого.

Ему свойственна богатейшая эрудиция. В своих "Беседах на Шестоднев" он показывает глубокое знание современных ему научных теорий о сотворении мира, которыми он пользуется для толкования библейского повествования. Но, как бы ни изменялись научные теории, основа, провозглашенная св. Василием, остается неизменной: "Бог сотворил мир во времени". Святые отцы всегда относились к Библии как к книге о делах Господних, о том, что Он делает, но не как к священному учебнику физики или астрономии.

Особо следует сказать о полемике св. Василия с Евномием, утверждавшим, что Бог вполне познаваем, как и всякое Его творение. Отвечая ему, св. Василий проводит различие между непознаваемой сущностью Божией и его познаваемыми "действованиями": "Утверждаем, что знаем Божие величие, Божию силу, премудрость, благость и промысел, с которым печется о нас Бог, и правосудие Его, но не самую сущность", – говорил он. Мы можем познать, что Бог есть, но сама сущность Его непостижима ни для людей, ни для ангелов.

Своим учением Евномий разрушал сущность откровения Господня. В ответ ему св. Василий говорил, что, хотя мы познаем Бога в Его творении и в познании самих себя, тем не менее "естественное" богопознание само по себе недостаточно, ибо только в библейском откровении мы встречаемся с Богом как с Личностью – вначале через Ветхий Завет, но наиболее полно и совершенно – в Личности Иисуса Христа. Провозглашая личного Бога, св. Василий не оставляет камня на камне от философских концепций Евномия.

Святитель утверждает, что Бог есть не безличная сущность, но Троица. Утверждение единой сущности Божией без различения Ипостасей было на руку Евномию в его спекулятивно-философских построениях, близких и понятных греческому уму. И поэтому учение св. Василия о трех Ипостасях Божества при единой сущности можно назвать революцией не только в греческом языке, но и в философии. Он превращает число из количественной категории в качественную: истина и тайна Триединства не есть арифметика – три и один.

Задача св. Василия ему полностью удалась: в выдвинутой им формуле "единая сущность при трех Ипостасях" Церковь признала точное определение содержимой ею тройческой веры. Таким образом, несмотря на опасности, связанные с ломкой устаревших понятий и представлений, св. Василий примирил Церковь.

Следует сказать несколько слов о наиболее знаменитом труде св. Василия Великого – книге "О Святом Духе", написанной в опровержение учения пневматомахов. Хотя, как отмечено выше, св. Василий ни разу в этой книге прямо не называет Святого Духа Богом, вся она – блистательное доказательство божественности третьего Лица Святой Троицы. По словам В. Соловьева, "в своем богословии о Духе Василий Великий исходит из опыта духовной жизни, из тайны крещения, из мистики богоподобия и обожения. Это его интимный религиозный идеал". Таким образом ему удалось доказать несостоятельность фундаментализма македониан, отказывавшихся признавать что-либо, кроме буквы Писания и Никейского символа.

Св. Василий провел литургическую реформу (известная нам Литургия св. Василия Великого – более позднего происхождения, но евхаристический канон, скорее всего, написан самим св. Василием), разработал многие каноны, ввел антифонное пение и значительно развил библейскую экзегетику. Мы не будем вдаваться в подробности литургической деятельности св. Василия: достаточно сказать, что он с огромным вниманием относился к литургическому преданию и к богослужебным порядкам. По словам протопр. Александра Шмемана, "вся книга ("О Святом Духе". – А.Д.) есть в сущности единый богословский довод от литургического Предания".

Св. Василий был великим организатором монашеской жизни – он одним из первых теоретически обосновал монашество, определил его место в Церкви, сформулировал многие правила монашеской жизни и нормализовал монашеское движение, разработав для него общий устав. Св. Василий рекомендовал общежительное монашество, как самое полезное для души, хотя не отрицал и отшельнической жизни. В монашестве св. Василий видел стремление к евангельскому идеалу. Но так как все возможные духовные дары без любви – ничто, а Евангелие не отделяет любви к Богу от любви к ближнему, то отшельническая жизнь гораздо менее совершенна, чем жизнь члена общины. Монастырская община должна быть "малой Церковью", телом Христовым, по образцу первохристианской Иерусалимской общины-братства. Основной заповедью для подвижников должна быть любовь, и от напряженной, закаленной в подвиге любви ожидал Василий Великий мира для мира.

Именно эта любовь руководила св. Василием всю его жизнь; она и сделала его одним из тех миротворцев, о которых говорит Господь в Нагорной проповеди, в ней корни его необычайной милости, его активности в доброделании… Воистину, св. Василий Великий был одним из тех немногих, для которых евангельский идеал стал органической частью жизни, о которых сказано: "Блаженны непорочные в пути, ходящие в законе Господнем" (Пс.118:1).

Своим подвижничеством свт. Василий разрушил свое здоровье: он умер 49 лет от роду 1 января 379 г., лишь немного не дожив до торжества своих идей на II Вселенском Соборе. Хоронивший его брат Григорий Нисский, восхваляя трудности подвига ведения замутившегося Востока к Никейскому знамени вселенской истины, сравнивает этот подвиг Василия с подвигом Моисея, приведшего Израиль к земле обетованной после сорокалетнего странствия. Дело Василия – образование православного ядра новоникейцев и соединение Востока с Западом – сразу же обрисовалось как исторически великое.

3. Свт. Григорий Назианзин (Богослов) (330-390) был сыном епископа Назианского, также Григория. Его мать Нонна была очень благочестивой христианкой и впоследствии, так же как и ее муж, канонизирована. Григорий получил блестящее воспитание. Учился он сначала в Кесарии Каппадокийской, а затем в Кесарии Палестинской, где еще существовала школа, основанная Оригеном. Потом он учился в Александрии и наконец в Афинах, где познакомился и подружился со св. Василием. Вот как он вспоминал эти годы в надгробном слове на смерть своего друга:

"Когда же по прошествии некоторого времени открыли мы друг другу желания свои и предмет их – любомудрие, тогда уже мы стали друг для друга все – и товарищи, и сотрапезники, и родные; одну имея цель, мы постоянно возрастали в пламенной любви друг к другу. В таком расположении простирались мы вперед, имея содейственниками Бога и свою любовь. Нами водили равные надежды и в деле самом завидном – учении. Но далека была от нас зависть, усерднейшими делало нас соревнование… Казалось, что одна душа в обоих поддерживает два тела, у обоих нас одно было упражнение – добродетель и одно усилие – до отшествия отсюда, отрешась от здешнего, жить для будущих надежд… Нам известны были две дороги: одна – это первая и превосходнейшая, вела к нашим священным храмам и к тамошним учителям; другая – это вторая и неравного достоинства с первой, вела к наставникам наук внешних. У других бывают иные прозвания, или отцовские или свои, по роду собственного звания и занятия, но у нас одно великое дело и имя – быть и именоваться христианами…" ("Слово надгробное Василию, архиепископу Кесарии Каппадокийской").