Завораш (СИ) - Галиновский Александр

И вместе с тем…

Разве не твердь земная притягивает то, что имеет вес? Что бы это ни было: тело ангела или потоки воды. По правде сказать, Тисонга об этом не задумывался. Да, этому учили в Башне, но вряд ли кто-то ставил под сомнение то, что им приходилось узнавать. Тисонга понимал, что задавать вопросы полезно… Иногда. Кроме того, оказывается, существовали люди, которые отрицали то, во что остальные ангелы верили безоговорочно. Возможно, все они были сумасшедшими, наверняка — изменниками…

Поскольку известно, что твердь земная притягивает всё, что имеет вес, разве не должно это означать, что потоки воды падают именно в направлении такой тверди?

Довольно, прервал себя Тисонга. Не сейчас.

Сейчас он должен быть сосредоточенным и внимательным, ведь ему предстоит найти выход из положения. Вряд ли Бригадир и его подручные отпустят его просто так. После всего случившегося, после всего, что он видел.

Ведь Тисонга фактически был свидетелем того, что на окраинах зреет заговор. Здесь много недовольных, озлобленных не-ангелов, которые оказались не несколько тупоумными и безропотными, как их изображали, а…

Какими?

Хитрыми, изворотливыми? Такими, кто был способен годами проделывать мерзости вроде распространения ложных идей или саботажа? Или наоборот — честными, открытыми, миролюбивыми? Странное дело, даже сейчас Тисонга не чувствовал, что его жизни что-то угрожает. В обществе Бригадира он не ощущал опасности. Возможно, всё дело в том, что он рассчитывал найти одно, а обнаружил совсем другое?

Он не забыл, по какой причине явился на окраину, но теперь к его целям добавились новые — выяснить, что представляли собой заговорщики. Возможно, это даст ключ к пониманию того, что случилось с Кенобией.

Понятное дело, брат побывал здесь. Побывал в руках у Бригадира и его сообщников. Но что случилось дальше? Летал ли он вот так, привязанный верёвкой за ногу? И что он видел в пустоте?

Холодно не было. Тисонге даже нравилось ощущение прохладного воздуха на коже. Только сейчас становилось понятно, насколько он засиделся в Башне. Интересно, Кенобия думал так же? Зная брата, ангел готов был поклясться, что их мысли чаще сходятся, чем нет. Например, фокус с красным порошком… Тисонга сразу догадался, что брат насобирал его со ржавых труб на краю острова.

Интересно, Кенобия добровольно согласился на эту роль? Или и его принудили? Шантажировали? Угрожали? Если брат пошёл на сделку по собственной воле, его в лучшем случае назовут диссидентом. А если откроются истинные планы бескрылых, — то и изменником.

Внезапно видимость ухудшилась. Зрелище острова над ним потускнело и подёрнулось пеленой. Тисонга понял, что вошёл в слой дымки. Это были ещё не облака, но что-то похожее на них. Второй раз за день ангел подумал, что ещё никогда не забирался так далеко. Сначала — полет на край острова, теперь — вот это. Прислушиваясь к собственным ощущениям, он ожидал, когда начнёт задыхаться или почувствует первые признаки отравления. Однако он ощущал себя, как и прежде. Единственное — лететь в этой дымке было сложнее. Почти мгновенно наступала дезориентация. Лишь тень острова, маячившая высоко над головой, могла немного помочь в определении расстояния.

Внезапно что-то толкнуло его в ногу…

Ангел подумал, что каким-то образом запуталась верёвка, соединявшая его с островом. Однако он быстро понял, что с верёвкой всё в порядке. К тому же, где-то там, на валике лебёдки её наверняка было в достатке.

Мысли Тисонги постепенно вернулись к виденному на панно. Ламии? Существа, живущие прямо в воздухе и нападавшие на каждого, кто осмеливался покинуть окрестности острова? В это верилось ещё меньше, чем во всё остальное.

Он отдалялся от острова, однако длины верёвки по-прежнему хватало. Вот бы найти способ избавиться от неё. О том, чтобы перерезать и речи быть не могло… Развязать? Ангел сомневался, что в полёте ему удастся справиться с узлом, на завязывание которого один из не-ангелов потратил довольно много времени, причём руки его двигались слишком быстро для того, чтобы Тисонга мог разглядеть, что именно это за узел. А теперь он располагался на его лодыжке, и, скосив глаза, ангел понял, что это чертовски далеко.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Труднее всего было изогнуться в полёте. Несмотря на расправленные крылья, он продолжал падать, хотя падение и было относительно медленным: угол его изменился. Тисонга был близок к тому, чтобы выровнять полёт, следующим этапом должен был стать подъём. Достаточно несколько раз взмахнуть крыльями, и он вновь поднялся бы к острову. Однако ангел решил не спешить.

Было бы интересно посмотреть на лица Бригадира и прочих, когда верёвка кончится, и ему придётся возвращаться. Разумеется, никаких ламий он не встретит несмотря на то, что изобразил неизвестный художник на то гобелене…

В этот момент что-то коснулось его ноги, и Тисонге вновь показалось, что виновата верёвка. На это раз ощущение было таким, будто туго натянутый канат резанул по лодыжке. Посмотрев вниз, он и в самом деле увидел кровь.

Вместе с болью пришло и онемение. Внезапно там, где располагалась кровоточащая рана, он ощутил холод. Рана была неглубокой. Из неё вытекло всего несколько капель крови, которые улетели в пустоту, а хлещущий ветер подсушил края пореза. И всё же Тисонга внезапно ощутил приступ нахлынувшей дурноты. Возможно ли, что вокруг на самом деле отравленный воздух? Если это и в самом деле так, то нужно срочно возвращаться к острову.

И он повернул назад.

В тот момент новая вспышка боли — на этот раз в руке, пронзила каждый его нерв от плеча и до кончиков пальцев. На этот раз крови было значительно больше, и в пространство улетела целая струйка. Однако не серьёзность ранений удивила и напугала ангела, а их происхождение. Самый логичный вариант — его атаковали с острова. Наверняка стреляли. Непонятно из какого оружия, но скорее всего короткими и острыми стрелами, большая часть из которых прошла по касательной. Неужели он стал объектом охоты Бригадира и его подчинённых? До этого момента такой вариант развития событий даже не приходил ему в голову. Все эти рассказы о ламиях, якобы обитающих в пространстве между островами, о земле внизу, в существовании которой ему якобы предлагали убедиться… Всё это было ложью от начала и до конца.

Стиснув зубы, Тисонга рванул вверх. В этот момент он ощутил какое-то движение прямо у лица. Вспышка резкой боли — и щеку опалило огнём.

Он заметил, как рядом мелькнула смутная тень. Движение было молниеносным, так что он не успел что-либо увидеть. Впрочем, ждать слишком долго не пришлось — движение повторилось с противоположной стороны. На этот раз он смог рассмотреть край цветного лоскута… Первое, что Тисонга успел подумать: откуда здесь мог взяться кусочек материи, просто парящий в воздухе? Хотя правильный ответ уже начал формироваться у него в сознании, какая-то часть разума по-прежнему отказывалась верить увиденному.

И всё же раны говорили об обратном. А очередная вспышка боли была этому подтверждением. Взглянув вниз, Тисонга обнаружил второй порез, рядом с первым. На этот раз он разглядел рябь в воздухе неподалёку. Буквально на мгновение стали видны черты существа — продолговатые, как будто вытянутые.

В земле на Острове жили змеи, в водоёмах — что-то похожее на помесь рыбы и ленточного червя — плоское, с тонким удлинённым хвостом и сплюснутой головой… То, что Тисонга увидел в воздухе, напоминало змею… И, как ни странно, воздушного змея.

Тот парил в паре саженей от него, то проявляясь в воздухе, то вновь исчезая, и ангел понял, что так происходит по той причине, что тело существа абсолютно плоское, не толще листа бумаги. А ещё оно было почти прозрачным, хотя и с лёгким отливом.

Благодаря маскировке вокруг незамеченными могли находиться десятки подобных существ. Тисонге уже нанесли несколько порезов, пусть и незначительных, и чтобы избежать большего, он должен был двигаться.

Ангел огляделся по сторонам: ничего не было видно. Вокруг по-прежнему была та же самая пустота, разве что остров сместился влево — оказывается, что пока он пытался избежать столкновения с одной из тварей, его отнесло в противоположную сторону. Верёвка с его ноги никуда не делась и по-прежнему крепила его к острову, а значит, сбежать он не мог.