Пламя - Мэй Макголдрик

– Сейчас все изменилось.

– Разве?

Лицо Гэвина приняло свирепое выражение.

– Да. Джоанна подверглась самому жестокому испытанию, которое только могут уготовить эти места. За прошедшие шесть месяцев она прошла сквозь все круги ада. Если бы Джон Ма-киннес был жив, он согласился бы, что Джоанна сегодня совершенно другая девушка в сравнении с той, какой она была в ту ночь. Я скажу вам откровенно, что это женщина, сердце которой переполнено болью, но которая все равно стремится свершить правосудие и возродить жизнь в этом забытом Богом замке.

– Все это дает еще больше оснований для того, чтобы увезти ее отсюда, – настаивал Этол. – В конце концов, может быть, лучшим исходом для нее будет брак с Джеймсом Гордоном или хотя бы возвращение ко двору под опеку леди Макиннес.

Гэвин покачал головой, а в его голосе прозвучало словно тихое рычание.

– Будучи на ее месте, чего вы пожелали бы для себя? Сбежать и оставить все эти убийства неотмщенными?

– Но ведь она женщина! Кровь Христова, она уже видела столько боли. И теперь…

– Хватит, Этол, – остановил его Гэвин. – Будьте ей другом, но не отцом. Джоанна Макиннес гораздо сильнее, чем вы можете себе представить. Только вспомните, что случилось с нами вчера. Хотел бы я, чтобы любой из нас оказался способным выжить в этом лабиринте тьмы в течение шести месяцев, как смогла она!

– Связано это с проклятьем или нет, но в этих стенах поселилось Зло. Смерть окутала Айронкросс своим саваном!

– Если это так, то мы встретим его вместе, – твердо заявил Гэвин. – Шесть месяцев назад слух о проклятии поселил страх в сердцах живущих здесь людей. Но сегодня я точно знаю, что это гнусное деяние – дело рук не демона, а человека из плоти и крови. Причем человека достаточно уязвимого и боящегося разоблачения. Такого, который нуждается в кинжале, чтобы попытаться отправить нас в Адские ворота.

Мрачный вид Этола подсказал Гэвину, что горец обдумывает все, что он только что произнес. Но если и это его не убедит, то у Гэвина найдутся другие доводы.

Примерно в то же время, когда он отправил Эдмунда на встречу с Джеймсом Гордоном, Гэвин дал задание Питеру разыскать священника, служившего капелланом до отца Вильяма. Он понимал, что у Питера немного шансов застать старца в живых в силу преклонного возраста последнего, но если это удастся, то Гэвин сможет почерпнуть гораздо больше важных сведений об истории этих владений.

Именно здесь хранился ключ к разгадке тайн замка Айрон-кросс. Причины убийства землевладельцев крылись в далеком прошлом. Возможно, во временах Дункана Макиннеса или даже еще более ранних. Может быть, это относится ко времени, когда женщины, похороненные в склепе, еще ходили по земле. Гэвин возлагал большие надежды на свидетельства старого священника.

– Думаю, я смогу продолжить наслаждаться вашим гостеприимством еще некоторое время.

– Это просьба, мой дорогой граф, или заявление?

– Думайте что хотите, – пожал плечами Этол. – Но пока Джоанна Макиннес живет в этих стенах, а вы ожидаете ответа от Джеймса Гордона, я считаю, что мой долг состоит в том, чтобы оставаться здесь.

Гэвин почувствовал, как в нем нарастает злость.

– Если это единственная причина…

– Нет, это едва ли единственная причина. Не забывайте, что было еще и покушение на мою жизнь, впрочем, как и на вашу. Я не могу оставить безнаказанной подобную наглость. И жажду найти этого мерзавца не меньше, чем вы.

Перед тем как ответить, Гэвин какое-то время обдумывал слова Этола.

– Что ж, вы можете остаться. Но только пока будете держать подальше от Джоанны свою помятую безобразную физиономию.

– Ох! – отозвался горец, симулируя тяжкие страдания от ранения. – Думаю, что прелестная Джоанна равнодушна к моим чарам.

– Вот именно! – Гэвин с подозрением смотрел на графа.

– В таком случае я не буду давать обещаний, которые намереваюсь нарушить. А вам нечего бояться.

– Надеюсь, что смогу сказать вам то же самое! – рявкнул Гэвин, бросая на графа угрожающий взгляд.

Глава 24

Сидя в искусно украшенном кресле возле кровати, Джоанна вздрогнула, когда послеполуденное солнце незаметно подкралось к ней и стало ласкать ее ногу теплыми лучами.

«Но почему, – подумала девушка, – он должен быть не здесь?»

Встав и пройдя по комнате, она прислонилась к стене. Наступила ночь, и это обстоятельство ее радовало. Однако не стоило притворяться, что все остальное было так же хорошо. Джоанна понимала, что ей неизбежно придется покинуть комнату, которую Гэвин заставил своих людей наскоро приготовить для нее. Она знала, что ей придется выйти и встретиться лицом к лицу со всеми, кто живет в замке. Даже сама мысль об этом была ей ненавистна, и она уже заранее презирала фальшивую личину, которую вынуждена будет демонстрировать перед ними.

Джоанна стала беспокойно расхаживать по комнате. Они начнут задавать вопросы. Они будут усмехаться и демонстрировать заботливость. Поглаживая пальцами край узорчатого полога над кроватью, она внутренне съежилась при мысли о предстоящих встречах. Она сознавала, что не знает, как поведет себя, глядя в глаза этих двуличных женщин и одновременно удерживая кипевшую ярость.

Джоанна уже успела встретиться взглядом с Молли, домоправительницей, которая присутствовала в ту ночь в склепе среди прочих женщин. Но насколько же иначе она выглядела в то зловещее полнолуние, когда вопила нечеловеческим голосом, извиваясь в безумной пляске вместе с остальными. Когда вчера она с двумя мальчиками из прислуги приносила в ее комнату сундук с одеждой, не пострадавшей при пожаре, в ней не улавливалось и следа той безумной женщины, принимавшей участие в сатанинской оргии.

Пока они не ушли, Джоанна сидела с отсутствующим видом, глядя на сундук с вещами, напоминавшими о ее прошлой жизни.

Открыв его, она нашла там одежду, когда-то принадлежавшую матери, и заплакала. Это были слезы печали. Слезы сожаления. Слезы гнева.

Но сейчас эти слезы уже высохли. Подойдя к окну, молодая женщина начала рассматривать вещи матери. Она поглаживала и расправляла одежду, как это тысячу раз на ее глазах делала мать. Взглянув в окно, она заметила во дворе какие-то тени.

И уже, наверное, в сотый раз за день она сказала себе, что теперь следует не торопиться и выждать благоприятный момент для возмездия.

Джоанна по-прежнему была решительно настроена на выполнение своего плана в приближающуюся ночь полнолуния. Одновременно она испытывала потребность проводить как можно больше времени наедине с Гэвином. Счастье той единственной ночи, проведенной в его объятиях, навсегда запечатлелось в ее сердце. И теперь, когда у нее в запасе осталось так мало дней, она просто не могла сдерживать страсть, томившую тело и душу.