Пламя - Мэй Макголдрик

Гэвин отрицательно покачал головой.

– Нельзя исключать вариант, что некто просто желает использовать ритуалы в качестве прикрытия. Мы не можем знать этого наверняка, пока не выясним историю погребенных в склепе женщин. – Он крепко сжал ее руку. – Это наша главная задача. Моя и твоя, Джоанна. Мы сами должны отомстить за совершенные убийства. Однако следует учитывать все возможности, какими бы маловероятными они ни казались.

Выражение ее лица смягчилось, и Гэвин почувствовал, что, хотя он и не смог до конца убедить ее, она стремится верить ему.

Ей не нужно было произносить слова любви – он знал, как она к нему относится. В отличие от него, чьи чувства прятались глубоко под покрытой боевыми шрамами кожей, она свои не скрывала. Джоанна открыто дарила ему свою привязанность, свою любовь, свое доверие.

Вот и теперь он боролся с желанием сказать ей, как сильно он ее любит. Гэвин очень хотел сделать это, но не мог. Внутренний голос продолжал, напоминать ему, что еще не время. Он был не вправе высказать то, что чувствовал, не вправе раскрыть ей свою душу до того момента, когда сможет честно признаться, что победил своих собственных демонов… свое собственное проклятие.

– Еще маловероятная возможность… – тихо произнесла она, выводя его из задумчивого состояния. – За несколько дней до гибели моих родителей у отца состоялся очень крупный разговор со священником.

– С отцом Вильямом? Я недавно говорил с ним и задавал вопросы о прошлом. Но этот пес даже не намекнул на размолвку с твоим отцом.

– Разумеется, – продолжила Джоанна. – Смерть отца спасла его от краха, а смерть Айрис дала ему второй шанс.

– Айрис? – повторил Гэвин, припоминая это имя.

– Отец Вильям продолжает носить сутану священника, но мы раскрыли его истинную сущность.

Ее голос прервался, но Гэвин молчал, ожидая продолжения.

– Айрис была одной из горничных матери. Своенравное рыжеволосое создание, получавшее большое удовольствие от внимания городских мужчин, пока мои родители находились при дворе. Она была одной из немногих юных служанок в окружении моей матери, и замок Айронкросс оказался для нее слишком скучным. Незадолго до моего последнего приезда сюда она умоляла мать отправить ее со мной на службу к бабушке в Стирлинг.

– Но из-за случившегося пожара у нее уже не было шансов?

– Нет, у нее вообще не было никаких шансов. Но даже если бы пожар и не случился, она все равно не поехала бы в Стирлинг. – Джоанна печально посмотрела в лицо Гэвина. – На той же неделе, когда я приехала в горы, я услышала от матери, что, Айрис ждет ребенка.

– Позволь мне угадать… Ни один из мужчин не удосужился взять на себя ответственность за это?

Она покачала головой.

– И Айрис не назвала имени отца?

– Вначале нет. Пока моя мать не сказала, что отправит ее в аббатство до рождения ребенка.

– Под покровительство Матери?

– Да, – кивнула Джоанна. – Я не могу сейчас обвинять свою мать, хотя тогда считала, что она поступает жестоко, не позволяя бедняжке остаться в замке Айронкросс, рядом с людьми, которых она знает. Но моя покойная мать никогда не любила конфликтные ситуации. Она предпочитала спокойную и беззаботную жизнь.

– Но Айрис в конце концов назвала имя этого мужчины?

– Да. Она это сделала, – ответила Джоанна. – Она сказала, что это отец Вильям.

Заявление, сделанное Джоанной, не вызвало у Гэвина особого удивления. С самого начала священник вызывал у него раздражение. Гэвин вспомнил день, когда он беседовал с отцом Вильямом в маленьком церковном дворе, и внимание, которое он проявил к одной из свежих могил, расположенной вдоль стены. Капеллан даже упоминал имя погребенной там женщины. Все это теперь совершенно четко всплыло в его сознании.

– Он признал свою ответственность?

– Отец лично допрашивал его, и священник не посмел отрицать ничего из того, что было сказано. Отец пригрозил ему изгнанием. Как сообщила мне мать, он дал отцу Вильяму неделю на то, чтобы собрать свои вещи и покинуть замок Айронкросс добровольно.

– Джон Макиннес действительно был истинным джентльменом, – тихо произнес Гэвин. – Я знавал землевладельцев, которые применяли гораздо более серьезное наказание за подобные проступки. Даже если негодяй был священником.

Джоанна печально покачала головой.

– У Айрис не было никаких шансов на будущее с этим человеком. Поэтому, полагаю, отцу не оставалось ничего другого, как отправить его на все четыре стороны. Хотя, – продолжила она, – каким бы легким ни показалось тебе сейчас такое наказание, отец Вильям был в бешенстве, что его выставляют, как он считал, столь бесцеремонно.

– Таким образом, после пожара, когда не осталось никого, кто мог бы использовать свою власть и наказать его за подлость, священник как ни в чем не бывало остался на своем месте.

Она пожала плечами.

– Айрис и нерожденный ребенок были мертвы, а меня занимали другие проблемы.

Гэвин вопросительно посмотрел ей в глаза, и она вздрогнула.

– Нет, – ответила она на невысказанный вопрос. – Он слишком слабое и трусливое создание, чтобы совершить такое преступление.

– Но ведь он терял почти все, что имел, – возразил Гэвин. Она упорно продолжала отрицательно качать головой, а затем перевернулась на спину и уставилась в темный потолок.

– Покушение на моего отца… Нет, это слишком притянуто за уши, слишком невероятно, хотя твое подозрение и падает на этого человека. Если даже сделать такое предположение, то как он мог решиться уничтожить половину всех людей в замке и в том числе женщину, которую любил?..

– Использовал в постели, Джоанна, – уточнил он. – Священник использовал ее, но мы не знаем, каковы были его истинные чувства к этой девушке и были ли они вообще. Вполне можно предположить, что он мог так поступать и с любой другой женщиной из прислуги в замке.

Джоанна, лежавшая на подушке, внезапно повернулась к нему, и взгляд ее мерцающих глаз проник прямо в его сердце. Приподнявшись на локте, он нежно погладил ее лицо.

– Ты – единственная женщина в моей жизни, Джоанна, – сказал он охрипшим от волнения голосом. – В моем прошлом никогда не было и в будущем не будет никого, кто был бы так близок моему сердцу и моей душе.

Она погладила его по лицу и тихо произнесла:

– Я люблю тебя, Гэвин. И хочу, чтобы ты всегда помнил то, что я тебе сейчас сказала.

– Сейчас? – Он решил ее слегка поддразнить, опуская слова, которые, как он знал, она хотела услышать. – Разве ты планируешь возненавидеть меня с завтрашнего дня?

Она толкнула его рукой в больное плечо, повалила на спину и заглянула в глаза Гэвина с игривой воинственностью.