Царские дети и их наставники - Борис Борисович Глинский

из произведений иностранных писателей. Заметив эту хитрость, Мердер и Жуковский отменили правило об исправлении отметок и объявили, что собственные работы будут засчитываться не еженедельно, а по полугодиям. Таким образом, соблазн к обману был устранён, и великому князю с товарищем не оставалось ничего другого, как ежедневно уже заботиться о заданных уроках.

Главным образом было обращено серьёзное внимание на то, чтобы наследник не злоупотреблял своим положением и не обижал своих товарищей. Каждый раз, когда он позволял себе несправедливость по отношению к ним, был вспыльчив или резок, Мердер и Жуковский останавливали его выговорами, делали строгое замечание и разъясняли всю несправедливость его поступка. Нужно, однако, заметить, что и маленькие друзья его не давали себя особенно в обиду и ставили на вид отсутствие товарищества великому князю.

— Вы не знаете, — воскликнул однажды Александр Николаевич, обращаясь к наставникам, — какое доказательство дружбы мне дал сегодня Виельгорский! Господин Жилль сказал, что ему никогда не приходится по вторникам и пятницам аттестовать Паткуля отлично. Я ему ответил на это, что знаю причину тому: Паткуль терпеть не может этих уроков потому, что один заниматься не любит. Когда мы остались одни, Виельгорский заметил мне, что дурно выдавать товарища и передавать то, о чём его не спрашивают.

Этот маленький урок товарищества, преподанный Виельгорским наследнику, показывает, что правы были лица, на попечение коих возложено было воспитание, когда, в видах пользы великого князя, установили его совместное обучение со сверстниками. В этом сообществе он почерпал драгоценные правила дружбы, равенства и справедливости.

На полугодовых экзаменах, в присутствии самого государя, дети не посрамили своих наставников и всеми силами старались отличиться перед Николаем Павловичем и заслужить его царское «спасибо».

IX

После одного из таких экзаменов, когда наследник особенно отличился, государь, обратившись к Жуковскому, милостиво сказал ему:

— Мне приятно сказать вам, что я не ожидал найти в сыне таких успехов. Покойная матушка писала мне об этом, но, зная ее любовь к внуку, я полагал, что она была слишком к нему снисходительна. Все у него идёт ровно, все, что он знает, — знает хорошо, благодаря вашему «плану» учения и ревности учителей; примите мою искреннюю благодарность. [6]

— Экзамен доказал вашему величеству, — отвечал Жуковский, — что в состоянии сделать великий князь. Я вижу сам, что экзамен был хорош, но по рапортам, которые ваше величество получить изволили, вы могли видеть, что из двадцати шести недель у великого князя было отличных всего две, за учение и поведение. У Виельгорского — пять, а у Паткуля — одна. Это доказывает, что эти господа, как в учении, так и в поведении, имеют мало настойчивости, единственное качество, которое достойно уважения и без которого невозможно им дозволить приобрести прилежанием и поведением права на обещанные им суммы для бедных. Мы будем, однако же, просить ваше императорское величество сделать им какое-нибудь удовольствие.

— Охотно соглашаюсь; но надеюсь, что в остальные шесть месяцев эти господа покажут более постоянства и заслужат обещанную награду.

После этого разговора Жуковский обратился к детям со следующей речью, которая отлично обрисовывает нам симпатичный и светлый облик наставника, а также выясняет те правила, которые он преподавал своим маленьким ученикам, как основание всей их будущей жизненной деятельности.

— С прошедшим годом, можно сказать, окончилось ваше ребячество, — сказал он. — Наступило для вас такое время, в которое вы можете готовиться быть людьми, то есть стараться заслуживать уважение. До сих пор, по ребячеству, вы не могли еще понимать, что такое уважение; оно не есть одобрение за один или несколько отдельных хороших поступков, но — одобрение за постоянно хорошую жизнь и в то же время уверенность, что эта хорошая жизнь всегда такою и останется. Теперь мы начнём заниматься историей; она будет для нас самым убедительным доказательством, что уважение приобретается одними постоянными добродетелями. Вы, великий князь, по тому месту, на которое назначил вас Бог, будете, со временем, замечены в истории; от этого ничто избавить вас не может; она скажет о вас своё мнение пред целым светом и на все времена, — мнение, которое будет жить в ней и тогда, когда вас и нас не будет. Чтобы заслужить уважение в истории, начните с детства заботиться о том, чтобы заслужить его в кругу ваших ближних. Теперь ваш свет заключён для вас в учебной вашей горнице и в жилище вашего отца и государя: здесь все вас любят, всё живёт для вас, вы для нас — прекрасная, чудная надежда. Знаю, что вы верите нашей любви; будучи уверены в ней, думаете о том, чтобы ее стоить. Знайте, какова будет ваша жизнь здесь, в маленьком вашем свете, перед вашим семейством, перед вашими друзьями, такова она будет и после, перед светом и целою Россией. Что будем думать о вас мы, то, со временем, будет думать о вас Отечество. Мы начали любовью к вам, но, по этой же любви к вам, мы обязаны вас судить строго. Отечество прежде начнёт судить вас строго и потом уже станет любить вас, если вы это заслужите. Чтобы строгий суд Отечества мог, со временем, обратиться в любовь, думайте о том, чтобы наша любовь обратилась в уважение, а на это одно средство: владейте собою, любите труд, будьте деятельны, тогда будете иметь все, ибо за ваше сердце мы вам отвечаем смело. То же, что я говорил великому князю, могу сказать Виельгорскому и Паткулю, с той, однако, великой разницей, что их будущая обязанность маловажна в сравнении с обязанностями великого князя. Но обязанность — быть достойным уважения — для всех одинакова. До сих пор вы еще не могли понимать совершенно, для чего вы здесь и что значит для вас быть товарищами великого князя. Теперь вы уже это понимать способны. Государь, приблизив вас к своему сыну, благоволил тем объявить свою надежду, что будете ему полезны, будучи