Царские дети и их наставники - Борис Борисович Глинский

примеру, но выбрали для себя более безопасные места.

Кроме этих развлечений, дети ловили в Павловских прудах рыбу, стреляли в цель, катались вперегонку на лодках. Иногда они ездили в кадетский лагерь после развода, играли с воспитанниками в мяч; предпринимали они иногда и прогулки в экипажах на крестьянские пасеки, где Мердер давал им разъяснения об устройстве ульев и о жизни пчёл.

Так проводили дети каникулярные дни отдыха, когда, по расписанию, они были свободны от занятий; в остальные же дни они правильно, в размеченные часы занимались науками и готовились к предстоявшим, в присутствии государыни Марии Феодоровны, экзаменам. Мердер был очень доволен своими маленькими воспитанниками, и так аттестовал их в своём дневнике, который имел обыкновение вести изо дня в день:

«Я чрезвычайно доволен Виельгорским: благородное его поведение, милая детская веселость, искренняя дружеская привязанность к великому князю Александру Николаевичу и Паткулю, всегдашняя бодрость и необыкновенная точность в исполнении обязанности внушили к нему любовь и уважение обоих товарищей и родили в них похвальное чувство соревнования. Великий князь, от природы готовый на все хорошее, одаренный щедрою рукою природы всеми способностями необыкновенно здравого ума, борется теперь со склонностью, до сих пор его одолевавшеюй, которая, при встрече малейшей трудности, малейшего препятствия, приводила его в некоторый род усыпления и бездействия. Я теперь почти уже не имею надобности беспрестанно его понуждать. Он теперь только начинает убеждаться в истине, что весёлость и чистое удовольствие сердца — имеют источником точное исполнение обязанностей. Вот неоценимая польза, которую приносит великому князю товарищ его, Виельгорский. Великий князь любит Паткуля и любим взаимно; но Паткуль не любит заниматься, даже в играх не имеет ничего постоянного. Впрочем, он — доброго сердца, одарён хорошими способностями, в особенности памятью, и он может их усовершенствовать, ежели приобретёт более постоянства в исполнении обязанностей и будет находить только в этом удовольствие».

В июле месяце начались, согласно «плану учения», в присутствии государыни Марии Феодоровны полугодовые испытания и продолжались четыре дня. Из русского языка, общей грамматики и физики экзаменовал Жуковский, из французского языка и географии — Жилль, из Закона Божьего — протоиерей Павский, из арифметики и географии — Коллинс, из языков немецкого, английского и польского — Эртель, Альфри и Юрьевич.

Государыня осталась чрезвычайно довольна успехами, оказанными в перечисленных предметах великим князем и его товарищами. Она не только хвалила учащихся за ответы, излагаемые с живостью, точностью и ясностью, но одобряла постоянное их внимание.

Чтобы устранить всякую тень пристрастия, экзаменационные баллы ставились ученикам следующим образом. Сделан был ящик и в нем три отделения, в которые опускался белый шарик, если экзаменующийся давал удовлетворительные ответы на несколько предложенных сряду вопросов; если же кто был не в состоянии дать удовлетворительного ответа и отказывался от заданного вопроса, тому не опускалось вовсе шарика; если же кто отвечал неосновательно, тот получал черный шар, уничтожающий один белый.

По такому порядку великий князь и Виельгорский получили из физики по 21 баллу, а Паткуль — 17, из общей грамматики — Виельгорский — 24, Александр Николаевич — 23, а Паткуль 21 балл. По окончании испытаний оказалось, что наследник и Виельгорский идут достаточно ровно, но третий их товарищ отстаёт.

О результате экзаменов Жуковский сообщил государыне Александре Феодоровне, причём написанное по этому предмету письмо он нарочно, в видах назидания, прочёл великому князю:

«Не могу не отдать справедливости великому князю, — писал Жуковский, — он во все время был чрезвычайно внимателен; доказал, что может владеть собою; выражался с живостью, ясностью, — словом, хотел сделать, что должно, — и сделал.

Я поблагодарил его от всего сердца. Но в то же время я должен был сказать ему, что четыре дня, в которые прекрасно была исполнена должность, весьма мало значат в целом счёте его жизни; что он не должен слишком много радоваться, если те дни, которые им предшествовали, не таковы, как эти… Я радуюсь нашим экзаменам. Они короче познакомили меня с великим князем. Я теперь гораздо больше на него надеюсь, вижу, что он имеет ум здравый; что в этом уме все врезывается и сохраняется в ясном порядке; вижу, что он способен к благородному честолюбию, которое может повести его далеко, если соединится с ним твёрдая воля; вижу наконец, что он способен владеть собою, почему и имею право надеяться, что он, как скоро поймёт всю важность слова, будет уметь владеть собою… В этом отношении не могу не сказать, что великий князь заслужил за экзамен полное одобрение ваше и государя императора. До сих пор он только знал, что все мы, которые окружаем его, которым государь и вы с такою доверенностью поручили его, любим его искренно, что его счастье составляет существенную цель нашей жизни; он это видит на опыте, но теперь он почувствует, что наша любовь для него недостаточна, что ему должно стараться, наконец, заслужить и наше уважение; оно даётся только за постоянство в добре… Кажется, можно теперь за него поручиться. Кажется, можно предсказать, что мы в будущий экзамен, похвалив его за хорошие ответы, прибавим к этой похвале и другую, гораздо важнее: похвалу за

и  ».

Жуковский нарочно подробно остановился в письме на рассмотрении качеств наследника, а также отметил, чего ему недостаёт и к чему он должен стремиться. Письмо было им прочитано своему царственному ученику и должно было подействовать — как на чувство его честолюбия, так равно и на сыновнее чувство любви к родителям. Великий князь узнавал отсюда, чем он может доставить истинное удовольствие государю и государыне и на какие стороны своего характера ему надлежит обратить особенное внимание.

VIII