Слишком живые звёзды 2 - Даниил Юлианов

висящими простыми бледными рисунками. Идея (как и многое в их доме) принадлежала Максиму. Над звёздами находились обычные лампы, и стоило лишь выключить общий свет и включить «специальные» лампы, как их сияние проходило только через покрытые стеклом отверстия, сделанные в форме звёздочек. Миша, конечно, не знал об атомах и электронах, способных на это чудо. Он просто понимал, что перед сном над кроватью загораются звёзды, и блеск в его глазах в эти моменты всегда радовал Катю.

Ты вырастешь настоящим мужчиной, я обещаю.

Когда Миша разделся (нет, мама, я сам! Я уже большой!) и забрался под одеяло, Катя зажгла звёзды, взяла с полки книжку, не так давно купленную ею в книжном магазине, но успевшую стать у Мишей самой любимой. Конечно, там же были пираты! У её сына было три главных страсти: динозавры, пираты и космос. А в этой тоненькой книжке, с ярким названием по центру обложки «Капитан Крюк и его друзья против армии Рекса» были и пираты, и динозавры. Для полного счастья не хватало только танцующих инопланетян да летающих космонавтов. Бред, конечно, но Мише нравилось, а большего – пока учителя литературы не начали штурмовать мозг – и не нужно было. Слушая эти незамысловаты истории, Миша загорался подобно маленькому огоньку, и от этого Кате становилось хорошо.

Хорошо от той любви, что витала между ними в эти минуты, перед самым сном.

Она села на краешке кровати и открыла книжку, продолжив читать с того момента, где они раньше остановились. Особенно интересные моменты Миша просился прочитать сам, и тогда руки мамы передавали волшебную книжку в руки сыну, улыбка которого перекрывала свет ночника. На какое-то время они окунулись в вымышленный мир смелых пиратов и глупых динозавров, дрейфуя по волнам Атлантического океана. Катя смеялась, когда Миша пародировал голос капитана Крюка – басовый и грубый, как у настоящего пирата! Миша сам всё время смеялся, и за полчаса чтения они продвинулись лишь на две страницы, но какими весёлыми они оказались! Слёзы на щеках высохли, а переживания выветрились из головы, пусть и ненадолго. Катя вновь была мамой и, общаясь с Мишей, она забыла о Максиме, о том, что он сделал, об ужасных фотографиях в его телефоне и сигаретах, впервые побывавших в её рту за долгие годы. Хоть на полчаса, но вся эта грязь исчезла, уступив место пиратам, динозаврам и смеху.

Пока Миша улыбался, она могла дышать.

Когда его глаза стали закрываться, Катя убрала книжку и нагнулась над кроватью, убрав волосы за спину. Она поцеловала чистый лобик и для большей защиты от монстров чмокнула ещё и кончик носа Миши, уже прочти провалившегося в сон.

– Я люблю тебя, мама.

– Я тоже люблю тебя, дорогой. – Катя погладила его по голове, чувствуя, как глаза вновь начинает чуть пощипывать. – У нас всё будет хорошо, не волнуйся. Мы с тобой – одна большая крепость.

– И папа.

– Да… папа тоже наша крепость. – На мгновение она замолчала, уставившись в одну точку. – Да ещё какая. Ладненько, приятных снов. Ночник оставить включённым?

– Нет. – Голос Миши был сонным, но со следующим предложение в нём значительно прибавилось бодрости: – Я ничего не боюсь! У нас же есть папа, а он защитит нас от всех монстров!

Катя не ответила. Она лишь ещё раз поцеловала своего сына и пожелала спокойной ночи, после чего выключила ночник, заставила звёзды потухнуть и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Когда она услышала за спиной щелчок, то медленно выдохнула. Не потому, что так советовали делать психологи, нет, просто воздух в лёгких стал слишком горячим. А ещё…

Чёрт. Ей вновь захотелось курить.

Уже через несколько секунд Катя стояла на кухне, закуривая новую сигарету. Чистая пепельница, что так долго стояла нетронутой в самой глубине кухонного шкафчика, теперь была усыпана чёрными окурками, расползавшимися по стеклу. Небо над городом ещё больше потемнело, звёзды – настоящие звёзды – стали появляться на полотне мира, хотя, конечно, были ночи и яснее. Машины до сих пор сновали друг за другом, но теперь их стало меньше, потому что многие водители уже наверняка сидели дома, со своими жёнами, со своими семьями.

Семьями… опять это слово.

Катя думала, что успела всё выплакать до того, как продолжила читать про Капитана Крюка, но, как оказалось, ошиблась. Кровь прилила к лицу с молниеносной скоростью, захватив с собой слёзы. Снова люстра, снова размытые пятна… Миша плакал вместе с ней, Миша смеялся вместе с ней, он чувствовал настроение мамы как никто другой. И это было прекрасно. Он мог легко отдаться веселью спустя несколько минут после плача. И если улыбался он, улыбалась и Катя. Это связь, ничто другое.

Наверное, каждая мама связана со своим ребёнком какой-то невидимой нитью. Может, это шестое чувство, может, что-то другое, не знаю. Но определённо что-то есть.

Она ни за что не отдаст Мишу. Если развод будет – а он будет, измену она не простит, – то за своего сына Катя будет бороться до последнего. Хвала нашему законодательству – большинство прав на стороне матери, потому что (вот ведь шутка, да?) многие отцы в России оказываются мудаками, способными лишь присунуть и высунуть. Впихнуть, так сказать, «невпихуемое». И Максим, похоже, был одним из таких, даже несмотря на всё то, что он сделал для Кати и Миши.

Он изменил, и на этом точка. Один этот поступок перечёркивал всё хорошее, что принесли годы до брака и после. Одна ошибка (я ещё не знаю, как долго он её трахает) перекрыла всю их семейную жизнь. Катя не сможет обнимать человека, зная, что тот её предал – однажды или нет, без разницы. Факт оставался фактом: Максим – предатель.

– Тварь. – Она выпустила из лёгких дым и посмотрела на детскую площадку, расстилавшуюся далеко внизу. Там не было уже ни одного ребёнка, ни одной матери. Только один подросток выполнял упражнения на турниках и брусьях, иногда заглядывая в свой телефон, наверняка проверяя, не пришло ли новое сообщение. Может, от девушки, может, от друга – Катя не знала. Сейчас она могла только курить и пытаться ни о чём не думать, но когда стараешься ни о чём не думать, на поверхность всплывают те мысли, от которых больше всего хочется избавиться.

Всё было враньём. Любовь, о которой он ей рассказывал в лучах красивого заката. Его счастливая улыбка во время свадьбы, когда тот день казался им обоим самым счастливым в жизни (конечно, до рождения Миши). Интересно, хранил ли тогда Максим верность или он уже спустил свой член с привязи? Боль… казалось, она заполняет всё тело, и ни одно лекарство на свете