Слишком живые звёзды 2 - Даниил Юлианов

языке, когда приходилось смачивать губы. Они дрожали от холода. Всё вокруг дрожало от холода. Была бы здесь настоящая Катя, она мигом бы согрела Женю своим теплом.

– Сними с меня эту вонючую футболку. И эти чёртовы джинсы тоже.

– Хватит. – Голос старался вырваться из шёпота. – Хватит притворяться. У тебя хреново получается. Ты не Катя и не Кристина. Покажи своё настоящее лицо, если не боишься.

На какое-то время повисло молчание. В темноте слышались гулкие удары сердца непонятного существа, но не человеческие, имеющие иной ритм. Казалось, оно качало по организму не кровь, а что-то вязкое, потому что каждый, абсолютно каждый удар отдавался тяжестью. Женя ощущал её, слушая не менее тяжёлое дыхание. Воздух втягивался в лёгкие с трудом и выходил точно так же, хоть морозный ветер и проносился по комнате.

– Покажи мне своё лицо, хватит уже прятаться!

В нос ударил аромат пива. Уши пронзил звук открываемой банки, на поверхность которой начала вытекать пена. Где-то вдали открылась подъездная дверь, послышался смех пьяных подростков – вечный спутник спальных районов. И когда Женя почувствовал, как костяшки пальцев резко покрылись чужой кровью, его сердце замерло.

Он понял, кто выглянет из тьмы.

– Сколько раз я тебе, сучёнку, говорила, не получать замечания? – Женя вжался в спинку кровати, пока голос становился ближе.

И ближе.

И ближе…

– Сколько раз я тебе, сучёнку, говорила, не получать замечания? Сколько раз…

– Хватит, пожалуйста, хватит!

– …я тебе, сучёнку, говорила, не получать замечания?

– Не надо! – Слёзы хлынули из глаз, зубы впились в нижнюю губу. По подбородку потекла кровь. – Пожалуйста, прекрати! Я не выдержу!

Но уже было поздно. Мать возвращалась. Она всегда возвращается.

– СКОЛЬКО РАЗ Я ТЕБЕ, СУЧЁНКУ, ГОВОРИЛА, НЕ ПОЛУЧАТЬ ЗАМЕЧАНИЯ?!

В темноте резко просочилось её лицо – ужасное, обезображенное гневом, настоящее. Его проявил льющийся из ниоткуда свет, но Женя знал, что это за свет. Точно такой же был в переулке, той ночью, что стала отправной точкой всего происходящего. Ту драку освещала на удивление ясная луна. И именно её сияние ложилось на лицо матери. Глубокие морщины уродовали кожу, впадшие карие глаза вызывали отторжение, а от искривлённых в крике губ, скрывающих кривые жёлтые зубы, хотелось убежать. Она выбралась из воспоминаний, выбралась из кошмара. Непонятно как, но выбралась. Всё здесь смешалось. Все фрагменты прошлого, все осколки настоящего, все зарисовки будущего. Всё это находилось сейчас здесь, в этой комнате, в эту минуту.

Мать приблизилась. Из-за тьмы выглянули её оголённые плечи.

– Ты всегда был одной большой проблемой, Женечка. – Он с такой силой вжимался в спинку кровати, что та коротко скрипнула, поддавшись под весом. – Возьми пример со своего отца. Вот он настоящий мужчина!

– Замолчи! – Крик смог бы вырваться наружу, если б грудь не сдавило, когда волосы матери коснулись лица. – Пожалуйста, отойди от меня! Я… Я… – Он не закончил. Его слова превратились во всхлипы.

– Сдайся, Женя. Сложи свои крылья. Хоть раз послушай свою маму, и всё будет хорошо. Я тебе обещаю.

Он зарыдал как ребёнок, больше не в силах сдерживать себя. Быстро подтянул к себе ноги и, всё ещё голый, обнял их, уткнувшись лицом в колени. В этот момент он был похож на маленького, загнанного в угол птенчика, не на какого-нибудь орла. Маленького птенчика, которого никто не любит. Маленького птенчика, задыхающегося собственными слезами.

Женя рыдал в темноте, свернувшись клубочком в углу кровати.

Подглава 2Наша Катя громко плачет

Сигарета никак не хотела вставляться меж губ.

Катя сжала её чуть сильнее, но руки дрожали так, что фильтр скакал туда-сюда. Казалось, всё тело отказывалось ей подчиняться. Никогда прежде она не сталкивалась с таким ужасом, с таким…

…предательством.

– О Господи… – Она прислонилась лбом к окну и опустила веки. За закрытой дверью её звал Миша, но нет, она не могла выпустить его – пока рано.

Скоро вернётся наш папа.

Катя глубоко вдохнула. Выдохнула. Глубоко вдохнула. Выдохнула. Психологи часто советовали ей выполнять подобные упражнения, чтобы подавлять в себе гнев и успокаиваться. Вдыхай позитивную энергию, выдыхай негативную. Представь себя не губкой, а фильтром, пропускающим внутрь только всё самое лучшее. Может, кому-то это и помогало, но вспоминая эти дурацкие, дебильные фразы, Катя вновь заливалась гневом. Вдыхай позитивную энергию, выдыхай негативную. А что, мать вашу, делать, когда вообще не хочется дышать?!

Катя не могла ответить на этот вопрос. Ни на этот, ни на любой другой. Мозг, как и тело, отказывался работать. До сих пор подвластным оставалось только сердце, материнское сердце. Оно сжималось каждый раз, когда Миша кричал «Мама!», и судорожно трепыхалось, когда ручка двери (по росту он совсем чуть-чуть не дотягивался до неё) слегка позвякивала. Катя слышала, что он плачет. Слышала, как рыдает её ребёнок и боролась с собой, противясь желанию открыть дверь и обнять Мишу.

Неужели всё так обернулось?

Когда она зашла в квартиру, стрелки на её ручных часах показывали без десяти восемь вечера. Значит, сейчас была примерно половина девятого. Но время потеряло значение ещё утром, когда она полезла в карман Максиминой куртки. Он намывался в душе, и, быть может, со стороны это и выглядело некрасиво – жена берёт кредитку мужа, пока тот не видит, – но только не в их семье. Они оба уже давно договорились, что у них один общий счёт, благо денег хватало на всякие побрякушки. Конечно, на плечи давила ипотека, но и её вдвоём они вытягивали. Хочешь побаловать себя, дорогая? Конечно, бери карту! В следующий раз, милая, можешь даже не спрашивать. Мы же с тобой одна семья.

Семья…

Катя открыла глаза и посмотрела на пустую пепельницу, в гордом одиночестве стоящую на подоконнике. Несколько секунд растянулись на часы, после чего глаза вновь закрылись.

В их доме никогда не было проблем с деньгами. По крайней мере, холодильник всегда был заполнен, а если Миша просил купить ему игрушку, не приходилось отсчитывать дни до зарплаты. Максим приносил большую часть денег – прибыль с его бизнеса по продаже книг за последние три года выросла на двести пятьдесят процентов! Писателей в наше время хватает с лихвой – как плохих, так и хороших. Но книжный бизнес строится на том, чтобы и с тех, и с других можно было заработать приличную сумму. Катя же ненамного отставала по деньгам, но и её восемьдесят тысяч в месяц делали жизнь вполне комфортной, а отпуска – запоминающимися, полными ярких воспоминаний.

Вот только деньги не перекрывали чувства. В прошлом году – ещё до того, как Катя полезла в карман к Максиму – они изменились. Мужчины, может, не чувствуют этого, но женщины очень хорошо улавливают изменения в улыбках их партнёров, в их объятиях и в том, как они временами отводят взгляд.

В Максиме это начало проявляться постепенно.

Его движения в постели