Полное затмение - Андреа Жапп

– Уничтожить надо женщину. Это она отдает приказы. Однако она почти забыла, что действует на стороне зла.

Леоне почувствовал сомнения и нахмурил брови. Он медленно двинулся к маленькой часовне. Пламя свечей немного рассеивало темноту. Перед статуей безмятежной Пресвятой Девы, показывавшей миру божественного младенца, на коленях стояла женщина. Такая красивая, такая умиротворенная женщина, что она казалась средоточием бесконечной любви. Она не торопясь встала и, улыбаясь, протянула к нему свои руки. Она уже открыла рот, собираясь сказать, что он здесь желанный гость, как вдруг поток темно-красной крови обагрил ее подбородок и медленно потек по белому платью.

Леоне открыл глаза. Он едва узнал комнатку над конюшнями, служившую ему временным прибежищем, и с трудом сел на постели. Странно. Обычно этот упорно повторяющийся сон потрясал его так сильно, что он покрывался потом. Сердце бешено стучало, кровь пульсировала в жилах. Но сегодня ничего подобного не было. Его охватило необъяснимое спокойствие. Спокойствие, предшествующее сражению, когда все уже сказано, когда ничто не в состоянии изменить будущее.

Белокурая женщина с изумрудными глазами. Женщина, напоминавшая ангела. Падшего ангела. В памяти Леоне возникло ее прелестное лицо.

Из упорного предчувствия сон превратился в страстное послание.

Обнаженный до пояса Леоне умылся холодной водой. Он окончательно стряхнул с себя остатки сна. Позвав слугу, он приказал оседлать для него коня и приготовить еду на два дня.

Аньес читала в библиотеке. Она твердо держала свое слово и позволяла себе только гулять по парку.

– Мадам, одно очень срочное дело привлекло мое внимание. Я должен ехать в Шартр. Мне придется провести там несколько дней.

Аньес согласно кивнула головой.

– Если позволите, во время моего отсутствия Монж де Брине поживет в вашем замке.

Заинтригованная Аньес возразила:

– Рыцарь, я уже не ребенок, которого надо водить за руку.

– Они тоже не дети, мадам.

– Разумеется. Я должна поехать в Суарси, чтобы навестить моих людей, мсье. Я дала вам слово, что не стану выходить за стены замка. Но сейчас я прошу вас позволить мне посетить мануарий.

– Хорошо. Я разрешаю вам. Однако вы должны обещать мне, что ваша поездка ограничится только посещением мануария. К тому же вас будут сопровождать два жандарма графа.

– Обещаю вам. Клянусь честью.

На кухне Леоне быстро съел кусок сыра и ломоть хлеба, сдобренного жиром, затем сразу же вскочил в седло.

Падший ангел жил в Шартре. Он это почувствовал прежде, чем понял, что речь шла о женщине. Теперь он был в этом уверен. Не думать о ней как о женщине, поскольку он должен ее убить.

Во время всей скачки Леоне не отпускала смутная тревога. Он допустил грубейшую ошибку, позволив Аньес поехать в Суарси. Дороги были полны опасностей, даже если путешественника сопровождала вооруженная охрана. Разумеется, дама будет яростно сопротивляться, но что она сможет поделать с пятью-шестью разбойниками или их подручными? Конечно, жандармы станут защищать Аньес. К тому же никто не узнает, что она поедет в мануарий.

Неожиданно Леоне охватило желание вновь увидеть Клэре, пережить, пусть даже на несколько мгновений, момент абсолютного счастья, которое он испытал, когда нашел непонятный манускрипт. Его путь лежал недалеко от женского аббатства. Не раздумывая больше ни секунды, он повернул лошадь в его сторону.

Женское аббатство Клэре, Перш, октябрь 1306 года

Леоне спешился возле главных ворот Клэре незадолго до девятого часа. Его захлестнули воспоминания о прекрасной улыбке его тетушки и приемной матери, Элевсии де Бофор, бывшей матери-аббатисы, отравленной в этих стенах.

Изящная Элевсия, которая заливалась молодым смехом, когда, наступив на подол платья, с трудом удерживалась на ногах, обучая его премудростям игры в соул. Порой летними вечерами она показывала тонким пальцем на самую яркую звезду и говорила, закрыв глаза, полные печали и ласки:

– Пожелайте доброй ночи вашей матери, мой милый.

– А эта звезда и есть мадам моя мать?

– Разумеется, это моя сестра, моя Клэр, самая яркая из всех.

Элевсия умерла жуткой смертью в этом аббатстве, в котором она мечтала обрести покой. Леоне боролся с ненавистью, постепенно охватывавшей его. Элевсия де Бофор не потерпела бы этого.

Прижавшись лбом к потаенному окошку, Леоне долго убеждал привратницу-мирянку в непорочности своих помыслов и принадлежности к ордену госпитальеров.

– А где же ваш восьмиконечный крест?[111] – спросила недоверчивая привратница.

– Я путешествую инкогнито. Так решил мой орден. Прошу вас, нельзя ли мне переговорить с вашей новой аббатисой? – повторил рыцарь в двадцатый раз.

Привратница внимательно рассматривала его через решетку.

– Если бы не ваша правильная речь и походные сапоги, я приняла бы вас за нищего!

Стараясь не выдать своего отчаяния, Франческо де Леоне продолжал настаивать любезным тоном:

– Можете ли вы позвать вашу сестру-больничную, Аннелету Бопре? Она хорошо меня знает и сумеет развеять ваши сомнения.

– Нашу матушку?

– Аннелета?

– Ну да. Это наша матушка, слава Богу. Вот уж кого Он по праву взял под свое покровительство. Это ангел во плоти, нежный и сострадательный ко всем нам. Ангел, говорю я вам.

Столь лестный портрет вызвал у Леоне раздражение, которое ему с трудом удалось побороть. Он засомневался в том, что речь идет о той самой Аннелете Бопре, которую он так хорошо знал.

– Не будете ли вы так любезны известить ее о моем приезде? Прошу вас.

Привратница-мирянка прищурила глаза и поджала губы.

– Что ж… постараюсь.

Она с яростью захлопнула окошко, показывая тем самым, что разговор окончен.

Не прошло и трех минут, как калитка распахнулась словно от шквала ураганного ветра. Крупная женщина бросилась, словно молния, навстречу рыцарю:

– Боже милосердный, святая матерь Божья… Ах… какая радость… какое счастье… Рыцарь, ах… рыцарь…

Столь бурное выражение радости вызвало у Леоне улыбку.

– Матушка, я тоже счастлив, что наконец вижу вас. По правде говоря, я часто думал о вас… Мне не хватало вас. Я даже не мог надеяться, что вас выберут аббатисой Клэре.

– О! – зарделась от гордости бывшая сестра-больничная. – Я совсем не заслуживаю такой чести. Но проходите, проходите же! А то мы торчим у ворот, как два столба! Вскоре наша славная Элизабо принесет вам в кабинет легкий завтрак и бодрящий напиток.

Леоне шел за Аннелетой по бесконечным коридорам. Под сводами, такими высокими, что они терялись в полумраке, раздавалось эхо их шагов. Струйки пара, вырывавшиеся у них изо рта, перемешиваясь, взлетали ввысь. Франческо де Леоне невольно остановился перед просторным рабочим кабинетом, в котором он часто навещал свою тетушку. Аннелета грустно улыбнулась.