Том 1. Стихотворения 1892-1909 - Валерий Брюсов

1904

Духи огня

Потоком широким тянулся асфальт.Как горящие головы темных повешенных,Фонари в высоте, не мигая, горели.Делали двойственным мир зеркальные окна.Бедные дети землиНавстречу мне шли,Города дети и ночи(Тени скорбей неутешенных,Ткани безвестной волокна!):Чета бульварных камелий,Франт в распахнутом пальто,Запоздалый рабочий,Старикашка хромающий, юноша пьяный…

Звезды смотрели на мир, проницая туманы,Но звезд — в электрическом свете — не видел никто.

Потоком широким тянулся асфальт.Шаг за шагом падал я в бездны,В хаос предсветно-дозвездный.Я видел кипящий базальт,В озерах стоящий порфир,Ручьи раскаленного золота,И рушились ливни на пламенный мир,И снова взносились густыми клубами, как пар,Изорванный молньями в клочья.И слышались громы: на огненный шар,Дрожавший до тайн своего средоточья,Ложились удары незримого молота.

В этом горниле вселенной,В этом смешеньи всех сил и веществ,Я чувствовал жизнь исступленных существ,Дыхание воли нетленной.О, мои старшие братья,Первенцы этой планеты,Духи огня!Моей душе раскройте объятья,В свои предчувствия — светы,В свои желанья — пожары —Примите меня!

Дайте дышать ненасытностью вашей,Дайте низвергнуться в вихрь, непрерывный и ярый,Ваших безмерных трудов и безумных забав!Дайте припасть мне к сверкающей чашеВас опьянявших отрав!Вы, — от земли к облакам простиравшие члены,Вы, кого зыблил всегда огнеструйный самум,Водопад катастроф, —Дайте причастным мне быть неустанной измены,Дайте мне ваших грохочущих дум,Молнийных слов!

Я буду соратником ваших космических споров,Стихийных сражений,Колебавших наш мир на его непреложной орбите!Я голосом стану торжественных хоров,Славящих творчество бога и благость грядущихсобытий,В оркестре домирном я стану поющей струной!Изведаю с вами костры наслаждений,На огненном ложе,В объятьях расплавленной стали,У пылающей пламенем груди,Касаясь устами сжигающих уст!Я былинка в волкане, — так что же!Вы — духи, мы — люди,Но земля нас сроднила единством блаженств и печалей,Без нас, как без вас, этот шар бездыханен и пуст!

Потоком широким тянулся асфальт.Фонари, не мигая, горели,Как горящие головы темных повешенных.Бедные дети землиНавстречу мне шли(Тени скорбей неутешенных!):Чета бульварных камелий,Запоздалый рабочий,Старикашка хромающий, юноша пьяный, —Города дети и ночи…Звезды смотрели на мир, проницая туманы.

19 февраля 1904, 1905

В сквере

(Erlkönig)[20]

— Что ты здесь медлишь в померкшей короне,Рыжая рысь?Сириус ярче горит на уклоне,Открытей высь.Таинства утра свершает во храме,Пред алтарем, новоявленный день.Первые дымы встают над домами,Первые шорохи зыблют рассветную тень,Миг — и знамена кровавого цветаКинет по ветру, воспрянув, Восток.Миг — и потребует властно ответаЗов на сраженье — фабричный гудок.Улицы жаждут толпы, как голодные звери,Миг — и желанья насытят они до конца…Что же ты медлишь в бледнеющем сквере,Царь — в потускневших лучах золотого венца?

Рысь

Да, я — царь! ты — сын столицы,Раб каменьев, раб толпы,Но меня в твои границыПривели мои тропы.

Здесь на улицах избитаВашей поступью трава,Здесь под плитами гранитаГрудь земная не жива.

Здесь не стонут гордо сосны,Здесь не шепчет круг осин,Здесь победен шум колесныйДа далекий гул машин.

Но во мгле былого века,В годы юности моей,Я знавал и человекаЗверем меж иных зверей.

Вы взмятежились, отпали,Вы, надменные, ушлиВ города стекла и сталиОт деревьев, от земли.

Что ж теперь, встречая годыБеспощадного труда,Рветесь вы к лучам свободы,Дерзко брошенной тогда?

Там она, где нет условий,Нет запретов, нет границ, —В мире силы, в мире крови,Тигров, барсов и лисиц.

Слыша крики, слыша стоны,Вашу скорбную вражду,В мир свободы, в мир зеленыйЯ, ваш царь, давно вас жду.

Возвращайтесь в лес и в поле,Освежить их ветром грудь,Чтоб в родной и в дикой волеВсей природы потонуть!

1905

Конь блед

И се конь блед и сидящим на нем,

имя ему Смерть.

Откровение, VI, 8I

Улица была — как буря. Толпы проходили,Словно их преследовал неотвратимый Рок.Мчались омнибусы, кебы и автомобили,Был неисчерпаем яростный людской поток.Вывески, вертясь, сверкали переменным оком,С неба, с страшной высоты тридцатых этажей;В гордый гимн сливались с рокотом колес и скокомВыкрики газетчиков и щелканье бичей.Лили свет безжалостный прикованные луны,Луны, сотворенные владыками естеств.В этом свете, в этом гуле — души были юны,Души опьяневших, пьяных городом существ.

II

И внезапно — в эту бурю, в этот адский шепот,В этот воплотившийся в земные формы бред,Ворвался, вонзился чуждый, несозвучный топот,Заглушая гулы, говор, грохоты карет.Показался с поворота всадник огнеликий,Конь летел стремительно и стал с огнем в глазах.В воздухе еще дрожали — отголоски, крики,Но мгновенье было — трепет, взоры были — страх!Был у всадника в руках развитый длинный свиток,Огненные буквы возвещали имя: Смерть…Полосами яркими, как пряжей пышных ниток,В высоте над улицей вдруг разгорелась твердь.

III

И в великом ужасе, скрывая лица, — людиТо бессмысленно взывали: «Горе! с нами бог!»,То, упав на мостовую, бились в общей груде…Звери морды прятали, в смятеньи, между ног.Только женщина, пришедшая сюда для сбытаКрасоты своей, — в восторге бросилась к коню,Плача целовала лошадиные копыта,Руки простирала к огневеющему дню.Да еще безумный, убежавший из больницы,Выскочил, растерзанный, пронзительно крича:«Люди! Вы ль не узнаете божией десницы!Сгибнет четверть вас — от мора, глада и меча!»

IV

Но восторг и ужас длились — краткое мгновенье.Через миг в толпе смятенной не стоял никто:Набежало с улиц смежных новое движенье,Было все обычным светом ярко залито.И никто не мог ответить, в буре многошумной,Было ль то виденье свыше или сон пустой.Только женщина из зал веселья да безумныйВсё стремили руки за исчезнувшей мечтой.Но и их решительно людские волны смыли,Как слова ненужные из позабытых строк.Мчались омнибусы, кебы и автомобили,Был неисчерпаем яростный людской поток.

Май, июль и декабрь 1903

Все напевы (1906–1909)

Поэту

Ты должен быть гордым, как знамя;Ты должен быть острым, как меч;Как Данту, подземное пламяДолжно тебе щеки обжечь.

Всего будь холодный свидетель,На все устремляя свой взор.Да будет твоя добродетель —Готовность взойти на костер.

Быть может, все в жизни лишь средствоДля ярко-певучих стихов,И ты с беспечального детстваИщи сочетания слов.

В минуты любовных объятийК бесстрастью себя приневоль,И в час беспощадных распятийПрославь исступленную боль.

В снах утра и в бездне вечернейЛови, что шепнет тебе Рок,И помни: от века из тернийПоэта заветный венок.

18 декабря 1907