Суд времени. Выпуски № 01-11 - Сергей Кургинян

Сванидзе: Спасибо.

Кургинян: Вы хотите назвать ее абсурдом? Называйте.

Сванидзе: Спасибо. Мы прекращаем сейчас голосование нашей телевизионной аудитории. И начинаем голосование в зале. Итак, вопрос, который стоит перед голосующими: «Коллективизация это преступная авантюра или страшная необходимость?»

Голосование закончено, прошу вывести результаты на экран.

«Преступная авантюра» — 64 %

«Страшная необходимость» — 36 %

Сейчас короткий перерыв, после которого мы огласим результаты нашего телевизионного голосования.

Сванидзе: В эфире «Суд времени». Мы завершаем наши слушания. Я убежден, что результатом коллективизации стала необратимая деградация нашего сельского хозяйства. Но, и что важнее, и что страшнее, столь же необратимая деградация, или просто уничтожение российского крестьянства. Перефразируя Сталина, уничтожения крестьянства как класса. Класса самого массового, самого работящего, базового краеугольного класса России. Вместе с крестьянством погибла его культура, его этика семейная и трудовая. Что касается индустриализации, то она даже в самых успешных своих проявлениях вышла кособокой, милитаристской и бесконечно далекой от человека. Это мое личное мнение.

А теперь прошу объявить результаты нашего телевизионного голосования.

Результаты голосования страны вы видите на экранах:

«Преступная авантюра» — 22 %

«Страшная необходимость» — 78 %

05. События осени 93-го года — выход из тупика или крах демократического проекта в России

Часть 1

Сванидзе: Здравствуйте. У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания исторические события, персонажи, проблемы, их связь с настоящим. Судить историю вы будете вместе с нами. У вас, нашей телевизионной аудитории, есть возможность голосовать. Такая же возможность будет и у сидящих в зале.

Сегодня наша тема — это часть недавнего прошлого, новейшей истории России. Осень 1993-го года. Путч, то есть переворот. Одни считают, что это переворот антиельцинский, антикремлевский, подавленный. Другие — что переворот ельцинский, кремлевский, успешный. И те, и другие считают переворот антигосударственным, антидемократическим и даже фашистским.

Главный вопрос нашего процесса: «События осени 93-го года — это выход из тупика или крах демократического проекта в России?»

Мы запускаем наше голосование для телеаудитории. Номера телефонов вы видите на ваших экранах.

Обвинителем на нашем процессе выступает Сергей Кургинян, политолог, президент международного общественного фонда «Экспериментальный Творческий Центр».

Сторону защиты представляет писатель Леонид Млечин.

Сначала я прошу вывести на экран материалы по теме наших слушаний. Прошу.

«4 октября 1993-го года ровно в 9.20 утра шесть танков Т-80 открыли огонь по Белому Дому. Двенадцать выстрелов по зданию Верховного Совета знаменовали начало новой истории России. Черный октябрь 93-го года стал кульминацией конституционного кризиса. Основной Закон отдавал всю полноту власти Съезду народных депутатов и серьезно ограничивал в правах президента. Действовать в тандеме у двух ветвей власти не получилось. Как считают многие политологи, не последнюю роль в конфликте сыграло противостояние президента Ельцина и председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова. В условиях экономического кризиса страна попала в политический тупик. Президент сделал ход первым. 21-го сентября Борис Ельцин подписал указ за номером 1400. Документ предписывал Верховному Совету и Съезду народных депутатов прекратить свою деятельность. Конституционный суд уже на следующий день признал указ неконституционным. Это решение по закону означало конец президентства Ельцина. Сторонники, с которыми президент обсуждал скандальный указ, спустя годы признавались, что в тот момент соответствие Конституции волновало их меньше всего. Основной закон, принятый в Советском Союзе, не отвечал новым реалиям. К тому же не предусматривал процедуры принятия новой конституции.

После объявления президента о подписании указа к Белому Дому стали стягиваться митингующие. До апогея конфликта оставалось чуть меньше двух недель. За это время в городе происходят локальные столкновения защитников Верховного Совета с милицией, захват мэрии Москвы, попытка захвата телецентра Останкино. По официальным данным в те трагические дни погибли 125 человек. По неофициальным — в несколько раз больше. Стоил ли конфликт двух ветвей власти жизни защитников Белого Дома, и какой была бы история в случае победы Верховного Совета?»

Сванидзе: До начала прений у меня вопрос к Кургиняну и Млечину. Почему до сих пор не стихают страсти по этому поводу? В чем дело? Предоставляю слово стороне защиты. Леонид Млечин, пожалуйста.

Млечин: Это один из самых страшных, самых трагических, самых печальных эпизодов новейшей истории. Это был момент выбора, но это был выбор страшный, выбор, на который пришлось пойти и который закончился трагически. Защита берется доказать, что, к сожалению, закончилось это трагически потому, что общество в немалой степени не захотело осознать, что оно живет новой жизнью, а существовавший в ту пору Верховный Совет не понимал реальности, Верховный Совет пытался помешать развитию страны. Это была одна сторона дела, а другая состоит в том, что в Белый дом со всей страны сбежались бандиты, и в городе начался мятеж. И те кадры, которые мы сейчас видели, эти страшные кадры были в ту пору единственной возможностью остановить гражданскую войну. Но споры об этом будут продолжаться, потому что погибли люди, и это всегда предмет для попытки разобраться, почему это произошло и можно ли было этого избежать.

Сванидзе: Спасибо, Леонид Михайлович. Пожалуйста, сторона обвинения, Сергей Ервандович.

Кургинян: Мне кажется, что дело в том, что люди чувствуют какие-то тонкие вибрации в происходящих сейчас процессах и что у них, ну, как бы есть какой-то запрос на понимание своей исторической судьбы. Вот там, в 93-м году, что-то произошло с проектом, с исторической судьбой, с идеалами, вот с тем, куда дальше двигаться. И люди хотят понять, они-то тогда вышли на какую-то магистральную дорогу или они залетели в какой-нибудь тупик, и в этом тупике сейчас сидят, и как из него тогда выбираться. Ну, представьте себе, что в какой-нибудь … призывали все время к цивилизованной стране и ко всему прочему. Ну, представьте себе, что в какой-нибудь цивилизованной стране стали бы расстреливать, я не знаю, в Израиле Кнессет или какой-нибудь там парламент. Просто не договорились друг с другом, выкатили и танками по этой штуке. Или говорили все время, что «слеза ребенка», «один человек — это так много, это так важно». Ну, взяли так вот расстреляли сколько-то людей — и все. А главное — еще люди хотят понять: за что? Это была плата за что? Что такого драгоценного случилось, за что надо было заплатить сотнями человеческих жизней и растаптыванием только что намечавшегося принципа «право выше всего». Я очень переживал, когда ГКЧП случилось и все, что там срывалось во время ГКЧП. Но я думал: «Ну, они поступили неправовым образом, ну, хорошо, они будут за это наказаны». Но тут-то, тут-то право было на другой стороне. И возникает вопрос: «За что тогда их? И что это означает исторически и куда нам надо двигаться?»

Сванидзе: Спасибо, Сергей Ервандович. Итак, стороны зафиксировали свои позиции. Сейчас мы объявляем короткий перерыв и после этого приступим к слушаниям.

Итак, в эфире «Суд времени». Рассматриваем события осени 1993-го года. Переходим к слушаниям по существу. Мой первый вопрос к обеим сторонам: «Были ли нужны стране ельцинские реформы?»

Я предоставляю слово стороне обвинения. Прошу вас, Сергей Ервандович. Ваш тезис и вопросы Вашему свидетелю, которого Вы представляете.

Кургинян: Мой тезис заключается в том, что ельцинские реформы — это весьма сомнительное благо, в высшей степени неабсолютное. Но говорят: цель оправдывает средства. Но цель-то в чем? Это первое. И второе: все-таки мы будем жить всегда по принципу «цель оправдывает средства»? И, наконец, третье: а так ли были все эти люди антидемократичные, антиреформистские? Я прошу, прежде всего, чтобы вывели на экран показания Руслана Имрановича Хасбулатова, одного из действующих лиц этой истории.

Сванидзе: Прошу вас доказательства со стороны обвинения на экран.

Материалы по делу.

Руслан Хасбулатов (Председатель Верховного Совета РФ, 1993 г.): «Что следовало в этих условиях делать? Надо было, в соответствии с решениями, которые были приняты еще на съезде, созвать круглый стол и добиваться общего согласи, что мы, собственно, и стали делать. Итогом работы этого круглого стола был уникальный компромисс. Мы достигли согласия о том, как, на каких принципах осуществлять дальше экономическую реформу. Нет, и вдруг разгорается, с президентской стороны раздаются призывы, что вот действующая конституция плохая, ее надо срочно менять. А для того, чтобы менять, видите ли, надо, чтобы Верховный Совет ушел в отставку. Мы говорим: „Ну, хорошо, если вы хотите перевыборов, то давайте, мы будем переизбирать власть, и президента переизберем, и парламент переизберем. А так вот, ни с того, ни с сего… в чем провинился-то парламент?“ Разве он принес вот эти беды к этому периоду, к 93-му году, неисчислимые, когда половина населения уже была безработица, инженеры и учителя копались в помойках, а миллионы детей — беспризорники. Я говорю: „Разве мы не говорили, что эту политику нельзя вести такими методами?“»