Битвы за корону. Прекрасная полячка - Валерий Елманов

— Вот и следующий расход долой, — радостно улыбнулся я и вновь весело подмигнул Меньшому-Булгакову, ошарашенно глядевшему на меня и не знающему, что думать.

— А… пошив? — спохватился Мнишек.

— Ну они же не голыми ходят, приодели их товарищи, — напомнил я. — А этим товарищам мы и выдадим ткани в качестве компенсации. Захотят — и их страждущим отдадут, а нет — пускай себе оставят. — И перешел к следующему вопросу. — Итак, нам осталось последнее. Ну-ка, ну-ка, послушаем дьяка приказа Большого дворца…

Василий Нелюбов вид имел важный, да и животик успел нарастить — впору иным боярам позавидовать. С трудом склонившись перед нами в поклоне, отчего лицо в момент раскраснелось, он без околичностей заявил:

— Касаемо снеди в дорогу да закупки пропитания в пути, тут с таким гаком цены указаны, что… — И Нелюбов, не найдя нужных слов, развел руками.

— Они шляхтичи — благородная кровь! — озлился Мнишек.

— Так что с того?! — простодушно возразил тот. — Пузо-то у них все равно одно, и про запас его не набьешь. Нет, ежели кажный день с самого утра пировати да проезжать не более десятка верст, как раз хватит, да и то лихва останется… А ежели мне веры нетути, извольте дьяков моих выслушать — они все до полушки сочли.

Он повернулся, властно кивнул, и вперед выступили его дьяки, представляющие один — Сытенный двор, другой — Житный, третий — Хлебенный, Коровий, Кормовую избу… Словом, по всем направлениям. Но цифрами они забрасывали нас недолго — ясновельможный пан угрюмо махнул рукой, остановив их, и поучительно заметил членам Опекунского совета, но глядя на меня:

— Не следует забывать, что русские блюда шляхте претят. Здесь приправляют столь горьким маслом и так нечисто стряпают, что ничего нельзя кушать. А кроме того, разве можно равнять шляхту с хлопами, кои всю зиму перебиваются капустой да огурцами, редькой да репой, и…

— А шляхтичи у тебя язычники или христиане? — осведомился я, устав от выкаблучиваний Мнишка, которые мне порядком надоели.

Тот опешил.

— А при чем тут… — начал он, но я бесцеремонно перебил:

— Да при том, что ныне на дворе Великий пост, как у нас, так и у латинян.

— Дак ежели они токмо постное вкушать станут, тогда и двадцатой доли из указанного серебра за глаза, — встрял второй счетовод-дьяк.

— Ну и чудесно, — кивнул я. — Итак, мясо, яйца и молочное убираем, и можно считать. Только, чур, не скупиться ни на репу, ни на редьку, ни на огурцы. Пусть вдоволь едят. Да не забудьте отнять стоимость того, что им дадут с собой из московских кладовых.

— А на сколь седмиц рассчитывать? — осведомился Булгаков.

— Сочти, сколь до рубежей верст, да раздели на… полсотни, — после некоторого раздумья предложил я. — Вот тебе и количество дней в пути.

— Полсотни верст слишком много, — проворчал Мнишек. — Десяток, не больше.

Ну никак не желал смириться ясновельможный, что деньги уплывают у него сквозь пальцы.

— Ну какой десяток, — укоризненно заметил я, процитировав его самого: — Они же шляхтичи, благородная кровь, а не бабы брюхатые. Нет, полсотни, не меньше.

— Ну хотя бы пускай удвоят цены, — взмолился Мнишек. — Хлопы в деревнях, видя, что перед ними иноземцы, всегда норовят содрать втридорога.

Дьяки вновь выжидающе уставились на меня — удваивать или нет.

«Еще чего, перебьются», — закусил я удила и заявил:

— Ничего удваивать не станем, а поступим проще, отрядив с ляхами для закупок в пути по подьячему из разных изб приказа Большого дворца. Опекунский совет не возражает?

Бояре важно закивали, я удовлетворенно кивнул и распорядился:

— Все. Теперь считайте.

— Погодите! — отчаянно выпалил ясновельможный. — А далее-то им как? Иным недалече, но кое-кому добираться аж до Варшавы с Краковом. Неужто мы так и бросим их?!

— Припасов с собой на дорогу дадим, — встрял дьяк Кормовой избы.

— Точно! — просиял я и благодарно улыбнулся дьяку.

— И все?!

— Ну хорошо, — устало отмахнулся я, довольный, что решили основное. — Тем, кому далеко ехать, выдадим по… алтыну.

— Как?! Три гроша?! Хотя бы по тридцать злотых, никак не меньше.

И снова началось финансовое сражение. Нет, ей-богу, если б пана Мнишка отправить куда-нибудь на торжище, цены б мужику не было. Вон как разошелся: усы торчком, глаза горят, щеки от азарта разрумянились. Поневоле залюбуешься. Да и я со стороны, наверное, выглядел так же. Словом, сошлись два еврея на ярмарке. Остальные только глазами хлопали.

В конце концов сговорились на трех злотых, после чего оба выжидающе уставились на остальных присутствующих. Те охотно закивали. А что скажут дьяки? Те считали быстро, и вскоре Власьев, заглянув в записи одного, затем другого, бодро доложил:

— Ежели лошадок с одежей долой, выходит, считая на проезд опосля, две тысячи триста… — Он запнулся. — Тута не сходится чуток, разнобой у них в один рубль, а у кого верно — не пойму. Пересчитать надо.

— Да бог с ним, с рублем, — беззаботно отмахнулся я. — Ну что, бояре? Думаю, потянет казна аж две с половиной тысячи рублей, а?

— Две триста, — поправил Афанасий Иванович.

— А мы паненкам по лишней редьке купим да по моченому яблоку, — улыбнулся я и вновь осведомился: — Так как, приговариваем?

Все дружно закивали, соглашаясь.

— Вот и славно. А чтобы сборы были побыстрее… Полагаю, старейшим боярам и ясновельможному пану не к лицу заниматься такими мелочами, а потому, с вашего дозволения…

И я, по очереди тыча пальцем в каждого из дьяков, принялся диктовать первоочередные задачи по налаживанию бесперебойного и четкого обслуживания «невинных страдальцев». По моим расчетам, отъезжающих должны обеспечить всем необходимым в течение трех дней. Желая обойтись без сбоев, я даже выделил в помощь каждому приказу и избе по три десятка гвардейцев. Да еще полусотню в качестве вестовых, чтобы они уже нынче объехали всех поляков, указанных в моем списке, для оповещения, где им выбирать коней и куда явиться для получения ткани на платье.

Покончив с этим, я посчитал, что заседание можно и закрыть. Однако не тут-то было. Едва мы отпустили дьяков, как встрял неугомонный пан Мнишек. Очевидно, осознание того, какая уйма денег уплыла мимо его кармана, продолжало терзать его душу, и он не выдержал. С трудом изобразив улыбку на лице, он затараторил, что, коль все так замечательно складывается и в казне осталось более ста шестидесяти тысяч талеров,[43] он хотел бы напомнить присутствующим об обязательствах покойного государя. Дескать, они до сих пор не выполнены ни по отношению к нему самому, ни по отношению к молодой вдове. Сделав паузу, он выжидающе уставился на меня.

Вот те раз! Вообще-то я далеко не самый старейший в этой компании. Разве что самый говорливый, да и то вынужденно. Лишь потом дошло — у него два голоса, и у меня теперь тоже. Если все они «за», автоматически получается большинство, вне зависимости от мнения остальных. Ну-ну.

— А с этим, ясновельможный пан, мы торопиться не будем, — вежливо ответил я, напомнив, что завтра тяжелый день в связи с захоронением тела государя в одной из стен Архангельского собора, а потому хлопот полон рот. К примеру, надлежит проверить, все ли меры безопасности приняты, поскольку народу в храме окажется ой-ой-ой и возможно всякое, и надо побеседовать со стрелецкими головами. Да и с духовенством тоже требуется перемолвиться.

На самом деле за церемонию я не беспокоился. Еще неделю назад по Москве был во всеуслышание объявлен день погребения, равно как и то, что присутствовать на церемонии, в связи с обилием желающих, смогут далеко не все из простого люда и ворота Кремля будут закрыты. Но, памятуя, как горячо любили его люди, Опекунский совет порешил дозволить находиться в храме представителям всех посадов, равно как черных и белых сотен, ну и десяти наиболее именитым гостям из торговой сотни. Более того, уже составили и списки тех, кого будут пропускать в храм.

Словом, за порядок можно не переживать. Но мне был необходим тайм-аут, свободные полдня, чтобы прикинуть, как лучше строить беседу с ясновельможным и побудить его послать гонца за брачным контрактом в Самбор.

Мнишек послушно закивал, соглашаясь, и даже как будто обрадовался этой отсрочке. Не иначе как решил попытаться договориться со мной заранее. Так оно и вышло…

Глава 22

ПРОЩАЙ, ШТИРЛИЦ, ИЛИ НЕСОСТОЯВШАЯСЯ СДЕЛКА

Ясновельможный пан дал мне ровно столько времени, чтобы я успел поесть, появившись на моем подворье через пять минут после того, как я навернул постных щей вприкуску со столь же постными пирогами. Правда, начинка в них имелась — грибная, ягодная, капустная и так далее, но с мясом не сравнить. Хорошо, что к ним можно было добавить мед и уйму фруктов, иначе встал бы из-за стола голодным, а так ничего, терпимо, и в свой кабинет я прошел относительно сытым. Но кофе выпить не успел — принесла нелегкая Мнишка.