Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этот раз никакой тишины не было. Слушатели хлопали вовсю – и по тому, как они били в ладоши, я понимал: аплодируют искренне. Я улыбнулся. Джибсен вскочил на ноги, и все вокруг него тоже вскочили. Это был великий момент. Секретарь Смитсоновского музея вышел на сцену и взял меня за руку. Все закричали еще громче, а он резко вскинул мою руку наверх, и в груди у меня что-то разорвалось. Аудитория ликовала, а он все держал мою руку в воздухе, точно у боксера на ринге, а я едва мог дышать, и ноги у меня подкашивались. А в следующую секунду рядом оказался Джибсен. Обхватив меня и поддерживая одной рукой, он повел меня со сцены. Голова кружилась – невероятно.
– Надо увести тебя отсюда, пока не разразился скандал.
– Что случилось? – удивился я.
– У тебя снова идет кровь, под смокингом. Не стоит никого пугать.
Посмотрев вниз, я увидел у себя на животе пятно крови. Джибсен вел меня сквозь толпу. Все окружали нас и что-то оживленно говорили.
– Позвоните мне, – выкрикнул кто-то.
– Простите, простите, нам надо идти, – твердил Джибсен.
Народ вокруг протягивал ему визитные карточки, и Джибсен собирал их одной рукой и засовывал на ходу в карман, второй рукой загораживая меня от толпы. Посмотрев вокруг из-под его руки, я увидел жуткое море сплошных улыбок и вспышку камеры, а потом, на самый краткий миг, мне померещился доктор Йорн, но Джибсен уже тащил меня прочь. Наверное, это была просто иллюзия – ведь масса ученых носят большущие очки и обладают лысиной. К тому же, доктор Йорн нипочем не надел бы смокинга.
Наконец мы добрались до вращающихся дверей и вышли в пустой коридор. Вслед нам эхом несся шум приема. Несколько официантов маячили неподалеку, наблюдая за нашим уходом. Все по-прежнему были в белых перчатках.
К тому времени, как мы забирали пальто, меня уже так шатало, что Джибсену пришлось прислонить меня к большой пальме в кадке. На другой стороне вестибюля я увидел Бориса. Он стоял у стены и приветствовал меня прежним салютом, но я был слишком слаб, чтоб ответить ему тем же.
Когда мы оба оделись, Джибсен вынес меня на улицу, под легкий дождик. Мне понравился скрипучий кожаный салон ждавшего нас черного автомобиля. Приятно все-таки быть почетным гостем, которого ждет специальный автомобиль. Слушая убаюкивающий шелест дворников, я следил за каплями дождя на окнах. Капля воды восхитительная штука – всегда выбирает путь наименьшего сопротивления.
Глава 13
Проснувшись на следующее утро, я обнаружил, что в Каретный сарай уже кто-то заходил – и оставил на столе поднос с завтраком. Содержимое подноса: миска с «чириос» (медовые с орешками), фарфоровый кувшинчик молока, ложка, салфетка, стакан апельсинового сока и аккуратно сложенная вдвое газета «Вашингтон пост».
Проведя инвентаризацию, я задумался, каким образом анонимный курьер, доставивший завтрак, узнал о моем почти философском пристрастии именно к медовым «чириос» с орешками, но, признаться, я не стал ломать голову слишком долго. Миска с хрустиками всегда взывает к вам с неодолимой силой. Я сдобрил их молоком и с головой погрузился в упоительный мир маленьких хрустящих колечек. Покончив с ними, я исполнил любимую часть ритуала: выпил оставшееся молоко, пропитанное сладким медовым привкусом – как будто волшебная корова надоила мне в миску волшебного молока.
Потом я прислонился к спинке кровати и стал дорисовывать утренний комикс – мне это всегда поднимало настроение.{179}
Посреди этого занятия я вдруг вспомнил события вчерашнего вечера, но представить себя, обращающегося с речью к целому залу с сотнями расфранченных гостей, не смог – сама идея казалась совершенно немыслимой и чужеродной. А может, это все – галлюцинация, порожденная обезболивающими таблетками? Может, мое подсознание само все выдумало: и Бориса, и одноглазую даму, и официантов в белых перчатках.
На полу валялся мой смокинг, а в нем мятая рубашка. Я смущенно поднял их и попытался прикрыть пятна крови на груди, сложив рукава смокинга через грудь к плечам. Вид получился, как будто человек-невидимка в смокинге сам себя обнимает.
Отступив на шаг, я любовался самообъятием человека-невидимки, когда в дверь кто-то постучал.
– Входите, пожалуйста, – крикнул я.
В двери показался молодой человек с удивительно пытливыми усиками. Он тащил несколько коробок.{180}
– Привет, мистер Спивет, – поздоровался он. – Вот ваши принадлежности.
– Ой, – сказал я. – Но откуда вы знаете… что мне нужно? Я ведь еще ничего не писал.
Мне вовсе не хотелось показаться высокомерным, но я отношусь к своим чертежным принадлежностям очень придирчиво. И хоть я был благодарен новым знакомым за старания, но вряд ли они могли отгадать, какие именно марки карандашей и секстантов я предпочитаю.
– О, у нас имелись кое-какие догадки. Серии «Жилло‑300», верно? Теодолит от «Бергера»? Мы уже видели вас за работой.
У меня отвисла челюсть.
– Постойте-ка! Это вы принесли мне медовые «чириос» с орешками?
– Что-что?
– Эээ… ничего. – Тут я вдруг вспомнил, что в кармане у меня всего два доллара и семьдесят восемь центов. – Знаете, не уверен, что смогу прямо сейчас за все заплатить.
– Смеетесь? По счетам платит Смити – по крайней мере, на это они годятся, – сообщил он.
– Правда? – поразился я. – Ух ты! И все забесплатно!
– Лучшая штука в жизни. Если вам нужно еще что-нибудь, просто напишите вот тут, на бланке заказа, и мы все доставим.
– А конфеты? – спросил я, испытывая границы своих возможностей.
– Можем и конфеты, – кивнул он и, составив коробки стопкой на столе, занес в комнату несколько больших папок. – Ваши работы, прямиком с запада.
– С запада?
– Ну да. Доктор Йорн переслал их через водораздел.
– Вы знаете доктора Йорна? – поразился я.
Молодой человек с усиками улыбнулся.
Я начал просматривать одну из папок. В ней содержались мои самые последние работы. Я думал, их еще никто не видел, кроме меня. Там было начало моей великой монтанской серии: наложение на старые миграционные тропы бизоньих стад современной системы автомагистралей; рельеф возвышенностей и плодородных почв; экспериментальная раскладная таблица, демонстрирующая постепенное превращение расположенных вдоль железной дороги маленьких ферм и ранчо в исполина сельскохозяйственной промышленности.
Мои карты. Мой дом. Я коснулся калечного наложения, провел пальцем по тонким карандашным линиям, тронул место, где мне пришлось стирать неточную линию. Вспомнил, как поскрипывал мой чертежный стул, когда я наклонялся вперед. Ох, оказаться бы дома! Я ощутил запах варящегося в кофеварке внизу отцовского кофе, богатый аромат зерен с легкой примесью формальдегидных паров из кабинета доктора Клэр.
– С тобой все в порядке?
Подняв взгляд, я обнаружил, что молодой человек пристально смотрит на меня.
– Да, – смущенно пробормотал я, торопливо вытирая щеки и складывая работы обратно в папку. – Отлично. Все выглядит хорошо и отлично.
– Да уж, – заметил он. – Не хотел бы я тебя видеть, когда доставят все твои блокноты.
– Мои блокноты?
– Именно, – подтвердил он. – Йорн устроил, чтобы все переправили сюда. Включая книжные полки и прочее.
– Что-что? – поразился я. – Всю мою комнату?
– Я видел фотографии твоей комнаты. Клевая. Прям натуральный штаб. Но будь осторожен – а то глазом моргнуть не успеешь, они уже захотят устроить из твоей комнаты выставку. Я б на твоем месте послал их куда подальше. У них лапы загребущие – тянут ко всему, где хоть какой-то драйв. Видать, где-то по дороге забыли, что наука – это новаторство и опасности, а не заигрывания с публикой.
Я молчал, пытаясь представить себе, как доктор Йорн опустошает мою комнату неведомо для родителей. Уж конечно, они бы заметили! Уж верно, по крайней мере, Грейси показала им записку из банки с печеньем!
– Да, тебе тут парочка писем, – сообщил молодой человек.
Он протянул мне два конверта обычного размера и третий – побольше, из оберточной бумаги. На первом стоял адрес:
М-ру Т. В. Спивету
Смитсоновский институт
Каретный сарай
Вашингтон, Колумбия, 20013
Я узнал почерк доктора Йорна. И заметил еще, что штемпель на письме датирован двадцать восьмым августа – тем самым днем, когда я покинул Монтану. Я уже собирался разорвать конверт, когда молодой человек протянул мне серебряный вскрыватель для писем.
– Спасибо, – поблагодарил я. Мне еще не приходилось пользоваться такими приспособлениями – почему-то это придавало акту открытия письма официальность.{181}
Дорогой Т. В.!
Знаю, что все происшедшее стало для тебя настоящим шоком. Я как раз собирался рассказать тебе, что отправил твои работы в комитет по присуждению премии Бэйрда – но не хотелось давать тебе напрасных надежд. Обычно проходит несколько лет, прежде чем комитет хотя бы рассматривает твою заявку. Но так уж оно вышло, и они связались со мной сразу после звонка тебе, а когда я вам перезвонил, тебя уже не было!
- Путешествие на Сладкую планету, или Торт для мамы - Ксения Ис - Детские приключения / Детская проза / Прочее
- Собрание сочинений в 6 томах. Том 1. Эмиль из Лённеберги и др. - Астрид Линдгрен - Детские приключения
- О девочке Мире и важности чистых зубов - Александр Сергеевич Кувватов - Прочая детская литература / Детские приключения / Детская фантастика
- Лола – любящее сердце - Изабель Абеди - Детские приключения
- Хонорик — победитель привидений - Владимир Сотников - Детские приключения
- Пугало гуляет в полночь - Роберт Лоуренс Стайн - Детские остросюжетные / Зарубежные детские книги / Детские приключения / Ужасы и Мистика
- Маленькие истории про Александра - Лаана Вович - Прочая детская литература / Воспитание детей, педагогика / Детские приключения
- Маленькие друзья и большие сердца - Елена Терешкова - Прочая детская литература / Детские приключения / Прочее
- Матвей и Лиза. Первое космическое путешествие - Сергей Матвеев - Прочая детская литература / Детские приключения / Детская фантастика
- Наш маленький двор. Наш огромный лес - Майя Сиволобова - Детские приключения