Почти смешная история и другие истории для кино, театра - Эмиль Брагинский

— Где пропадала, соседка?

— В командировке была, в Ярославле! — мгновенно нашлась Ириша.

— Чего ж ты в командировку с машинкой?

— Художник ездит с мольбертом, — ответствовала Ириша, — вор с отмычкой, я с машинкой. Я без нее как без рук!

— А что в кальсонах разгуливаешь? — не унимался сосед.

— Это, между прочим, последний крик и последний шик! И, между прочим, шьют его у нас, в Ярославле!

— Этого кальсонного шика у меня, — сострил сосед, — полный шкаф.

Ириша толкнула дверь своей комнаты.

Комната была небольшая, обставленная скромно, но даже с некоторым изыском. Однако сейчас в комнате царил полный кавардак. Потому что комнату оккупировала семья: муж, молодая жена, ровесница Ириши, и двое маленьких детей.

— Извините, вернулась! — сказала Ириша. — Подруга, у которой я жила, ремонт начала. Не могу же я жить, когда на меня побелку льют!

— А больше тебе некуда податься? — спросил муж. Ириша покачала головой.

— Разместимся! — весело пообещала жена. — Помнишь, Иришка, как мы в детдоме, сколько народу в одной комнате…

— Нам бы еще пробыть… месяц, а? — И муж просительно поглядел на хозяйку.

Ириша обомлела, однако попыталась не выдать своего замешательства.

— Всего-то?… Месяц я запросто буду печатать на кухне. Поставлю машинку на мой столик… — и виновато улыбнулась. — Без приработка не проживешь…

— А как же соседи? — робко спросила подруга.

— Перебьются…

Осень пришла сразу, в один день. Еще вчера кипело солнце, и от обволакивающего тепла млела очередь за мороженым. А сегодня люди, одетые по привычке в летнее, жались от ветра и холода поближе к домам, а деревья вздрагивали и расплескивали по ветру листья.

Зоя Павловна торопилась, куталась в легкое пальтецо, порою двигалась бочком, прячась от ветра, пока наконец не вошла в долгожданный подъезд.

Ириша привычно восседала на своем секретарском кресле.

— Алло… Нету Николая Корниловича… Я вас узнала, Александр Петрович, нету его, уехал…

Зоя Павловна появилась в приемной смущенная, чувствовала себя неловко.

— Приемная Коробкова, — сказала в трубку Ириша и совершенно спокойно приветствовала Зою Павловну: — Добрый день, Зоя Павловна, хотя не слишком добрый — на улице гнусно. Если вы к Николаю Корниловичу — ничем не могу помочь. Он уехал…

— Здрасте, Ириша, я, собственно, к вам…

— Ко мне? Какая неожиданная неожиданность!

В приемной появилась курьерша.

— Минуточку! — сказала Ириша Зое Павловне и повернулась к курьерше. — Вот, возьмите… — передала почту. — А это отнесите к Александре Максимовне. — И снова обратилась к Зое Павловне: — Слушаю вас!

— Тогда так нехорошо вышло… Наверное, я…

— Минуточку! — перебила Ириша и в трубку сказала: — Приемная Коробкова… Анна Вениаминовна?… Рада вас слышать… Появится только завтра… Буду рада вас видеть, Анна Вениаминовна…

— Наверное, я… погорячилась… — виновато закончила Зоя Павловна.

— А я зла не держу! — улыбнулась Ириша. — У меня на зло времени нет! И потом, родители так были счастливы.

— Может быть, ты вечером зайдешь? — робко попросила Зоя Павловна. — Народу соберется немного. У меня… словом, день рождения…

— А зачем я вам нужна, на самом деле? — вдруг резко изменила тон Ириша. — Опять потерялся ваш футбольный друг?

Зоя Павловна ответила сухо:

— Нет, у меня сегодня на самом деле день рождения!..

— Я вас, конечно, поздравляю! — поприветствовала ее Ириша. — Но я, конечно, к вам не приду!

— Обиделась, значит?

— На обиды у меня тоже времени нет! — и в трубку: — Приемная Коробкова…

Потом Зоя Павловна опять спешила по улице, ежась под ветром.

Продрогшая, влетела с улицы в клуб и сразу натолкнулась на начальницу.

— Здрасьте… По-моему, раньше таких перепадов погоды не было…

— Раньше все было! — возразила директор клуба. — Нашли пьесу?

— Ищу…

В фойе было полно старшеклассников, и один из них спрашивал глазастую девушку в мини школьной юбке:

— За что нас сюда пригнали?

— Чехов. Потом сочинение будет.

— Так можно же глазами прочесть. Если б Чехов узнал, что по нему задают сочинение… Чем здесь изнывать, давай слиняем в кино?

— В натуре! — ответила вполне интеллигентная девушка. И оба, бочком-бочком, стали продвигаться к выходу.

Но у двери дежурила преподаватель. Она смерила учеников спокойным, равнодушным взглядом.

— Пожалуйста, в зрительный зал!

— Сегодня столько зрителей, — волновалась исполнительница главной роли, — я места себе не нахожу.

— Ваше место будет на сцене, — утешала ее Зоя Павловна, — и не надо нервничать, хороший спектакль, вот на него и ходят…

Зеленый «Москвич» приближался к зданию клуба. Герман Сергеевич оставил машину возле входа и направился внутрь.

Выражение лица у него было недовольное. Однако пройти внутрь было непросто.

— Давно началось. У вас что, билет?

— К Зое Павловне…

Пропустили. Однако опять не дали войти в зал.

— Здесь обождите. Нельзя входить во время действия. Раньше надо было приходить! — Дежурная, как и все, кто имеет такую возможность, обожала читать нотации.

— Брысь от меня! — Герман Сергеевич совершенно спокойно шагнул к залу. Но дежурная кинулась наперерез.

— Ладно, ладно, ну? — не стал развивать конфликт Герман Сергеевич. Сел на стул возле стены и принялся ждать.

Из зала доносились смех и отдельные реплики…

Когда спектакль закончился, двери зала широко распахнулись и оттуда вывалилась толпа школьников. Герман Сергеевич попробовал было войти, но не тут-то было. Школьники исчезли, и только тогда Герман Сергеевич пробрался в зрительный зал, но зал уже был пуст.

Герман Сергеевич пошел разыскивать Зою Павловну, ходил по каким-то коридорам, у кого-то спрашивал, пока наконец не очутился в комнате, где находились, не сняв костюмов и грима, актеры и еще многие неведомые ему люди.

Герман Сергеевич, раскрыв дверь, замер в нерешительности, но Зоя Павловна приметила его и громко воскликнула:

— Это мой друг Герман Сергеевич!

— Который из министерства… — весело добавила начальница. — Входите, позволяю!

— Ничего… — махнул головой Герман Сергеевич, — потом… — и затворил за собой дверь.

Он медленно шел обратно, как вдруг в коридоре Зоя Павловна догнала его.

— Что ж вы опять сбежали, бегун? У меня сегодня, между прочим, день рождения!

— Это хорошо! — своеобразно поздравил Герман Сергеевич. — Я, конечно, присоединяюсь… одним словом, понятно…

— Пожалуйста, вернемся! — пригласила Зоя Павловна. — И уберите ваш похоронный вид! Что-нибудь в Вологде? — спросила она обеспокоенно.

— Вологда в порядке.

— Тогда что-нибудь с Алешенькой? — перепугалась Зоя Павловна.

— Нет, он тоже в порядке! — успокоил Герман Сергеевич и вышел на улицу. Зоя Павловна, как была в легком платьице, выскочила за ним.

— Тогда почему?

Герман Сергеевич решился.

— Уезжают они… — поведал он с болью. — Сына берут главным врачом на курорт. Деньги другие. Пока что на три года.

— На три… — эхом отозвалась Зоя Павловна. — Уезжают… Я не смогу видеть… Нет, какой ужас!.. Это невозможно…

— И значит, — чуть-чуть, одними уголками губ, невесело улыбнулся Герман Сергеевич, — я вам больше не нужен!

— Не нужен! — тихо повторила Зоя Павловна.

— И вся идея с женитьбой… лопнула…

— Да… это так…

— Выходит, все! — подвел черту Герман Сергеевич.

— Все…

— Ну и не поминайте лихом!..

— И вы тоже не поминайте этим… лихом… — повторила Зоя Павловна, и только тут Герман Сергеевич заметил, что Зоя Павловна окончательно замерзла и плечи у нее даже подрагивают.

— Вы что ж это пальто не захватили или там куртку?

Герман Сергеевич снял пиджак и набросил на плечи Зое Павловне.

— Если что, — сказала Зоя Павловна, — так вы звоните!..

— Зачем? — напрямую спросил Герман Сергеевич.

— Незачем… — напрямик ответила Воя Павловна.

— Ну? — сказал на прощание Герман Сергеевич. — Ничего, нормально, все путем…

Он медленно отпер машину, залез в нее, не оглядываясь, завел двигатель. И, не оглядываясь, поехал. Про пиджак он забыл.

Зоя Павловна стояла не двигаясь и смотрела ему вслед. Она тоже не замечала, что на ней пиджак Германа Сергеевича…

1985 г.

Лакейские игры

Всю жизнь я пишу не только для кино, но и для театра. И нет для меня большей радости, чем тихонько войти в зрительный зал, когда идет моя комедия, к услышать смех или же уловить напряженную тишину. Мои пьесы написаны в той же интонации, что и сценарии — добрые, веселые, где-то грустные…