Почти смешная история и другие истории для кино, театра - Эмиль Брагинский

Крутилина. Внимание всем сотрудникам! (Ее слова разносятся по всей территории.) Говорит директор Дома Крутилина. Поздравляю вас, товарищи! В 15 часов 03 минуты к нам прибудет на кратковременный отдых Особо Важный Гость. Гостю требуется обеспечить абсолютный покой по схеме № 11. В Главный корпус допускаются только те лица, которые внесены в список № 11. Остальным сотрудникам находиться в зоне Главного корпуса категорически запрещается. В случае надобности каждый из вас может быть вызван по спецсвязи. Все выходные дни отменяются. Начальнику охраны Тюбикову Всеволоду Ивановичу предупредить стрелка военизированной охраны № 3 и сторожевую собаку № 3 о неполном служебном соответствии в связи с беспричинным лаем на ночной вахте. (Выключает пульт или что-то другое и задумывается).

Сцена третья

Последние минуты ожидания. В гостиной Ася, она уже в кружевном переднике и кружевном чепце, внесла и поставила в вазу прелестный букет. Крутилина тут же.

Крутилина. Пересчитала цветки?

Ася. Зачем?

Крутилина. Господи, какая ты темная! (Пересчитывает сама, считает быстро.) Тринадцать-четырнадцать! (Возмущенно повторяет.) Четырнадцать!

Ася. Ну и чем плохо?

Крутилина. Не знаешь, что цветков должно быть нечетное количество?

Ася. Какая разница-то?

Крутилина (терпеливо). Примета такая — четное, оно не к добру! Сбегай, принеси еще один цветок!

Ася. А гость, он что, суеверный? Ему ведь по должности и по направлению мыслей не положено быть суеверным?

Крутилина. Не болтай лишнего! Иди беги!

Ася. Чем меня на оранжерею гонять, давайте, я выну один цветок!

Крутилина (ахнула). Тогда ведь тринадцать получится — чертова дюжина!

Ася. Ладно, помчалась я… (Исчезает.)

Откуда-то возникает Тамара.

Тамара. Наш садовник ошибиться не мог, может, эта Ася нарочно, когда несла, один цветок выкинула, может, это провокация политическая?

Крутилина. Все может быть, все… (Уходит.)

Тамара следует за ней. С другой стороны в гостиной появляется Тюбиков. Нажимает в стене невидимую кнопку.

Тюбиков. Даю пробу! Раз-два-тридцать два… Девушки загорают на палубе.

Голос издалека. Заяц грызет тигра. Клава любит Петю, а Петя живет с Катей.

Тюбиков. Шестьдесят восемь — кушать просим. (Переходит в другую часть комнаты, снова нажимает невидимую кнопку.)

Даю пробу! Клава любит Петю, а Петя живет с Катей.

Голос издалека. Шестьдесят восемь — кушать просим!

Тюбиков. Проба закончена.

Уходит как раз в тот момент, когда в гостиной, ведомый Крутилиной, появляется Особо Важный Гость — Георгий Никитич. Идет неторопливо, держится спокойно и с достоинством, одет просто, но эта простота от весьма дорогого портного.

Крутилина (в роли гида). Это, Георгий Никитич, наша большая гостиная. Зовется «Уют сердца». Налево, к вашим услугам, гостиная поменьше, в ней видеосалон, зовется «Уют души».

Георгий Никитич усаживается в кресло.

Георгий Никитич. Вы свободны!

Крутилина. Будут распоряжения?

Георгий Никитич. Воды со льдом!

Крутилина. В воду капнуть лимона, грейпфрута?

Георгий Никитич (сухо). Воды со льдом…

Крутилина. Простите, Георгий Никитич! (Снимает телефонную трубку.) Воды со льдом в большую гостиную!

Голос из трубки. Капнуть в воду лимон, апельсин, вишню?

Крутилина (резко). Сказано — воды со льдом! (Кладет трубку.)

Георгий Никитич. Как я от вас устал!

Крутилина. Простите, Георгий Никитич!

Георгий Никитич (вежливо). Да не простите, а наконец оставьте меня одного!

Крутилина поспешно ретируется. Георгий Никитич вытянул длинные ноги, задумчиво смотрит в пространство, полон мыслей, сразу видно. Ася несет поднос, на подносе хрустальный бокал, рядом серебряное ведерко со льдом и маленькие щипцы. В другой руке у Аси цветок, и она на ходу втыкает его в вазу.

Ася. Добрый день! С приездом, Георгий Никитич! (Тот благосклонно кивнул.) В бокал один кусочек льда или два?

Георгий Никитич. Один. Тебя как звать?

Ася. Ася.

Георгий Никитич. Ася — это теперь редко. Роман есть такой.

Ася. У Тургенева.

Георгий Никитич. Я читал.

Ася. Могу идти?

Георгий Никитич. Нет. (Отхлебывает глоток воды.) Американцы перед едой пьют воду со льдом. Профилактика. Только вот от чего никто не знает. Ты здесь давно работаешь?

Ася. Первый день.

Георгий Никитич. Повтори!

Ася. Первый день, Георгий Никитич!

Георгий Никитич. Это хорошо, это, можно сказать, удача. Значит, ты еще не заплыла. Я бы поехал в простой дом отдыха, для наших простых открытых людей, но мне по рангу не положено. А в таких вот местах слова сказать не с кем. Одни лизоблюды и стукачи. Я буду с тобой общаться!

Ася. Как скажете, Георгий Никитич!

Георгий Никитич. Я ведь людей совсем не вижу. У меня вокруг одни только лица. Поняла?

Ася. Нет.

Георгий Никитич. Ну, ответственные лица, более ответственные, менее… и совсем ответственные, и все в галстуках. С утра пораньше и все в галстуках. Теперь поняла?

Ася. Извините, не очень.

Георгий Никитич. У нас не бывает житейских расспросов — почем картофель на рынке или где купить компьютер? Поняла?

Ася. Вы простите, Георгий Никитич, я официантка.

Георгий Никитич (чуть улыбнулся). Это я догадался, Ася. Думаешь, как я живу?

Ася. Не знаю.

Георгий Никитич. Честно скажи!

Ася. Честно? Честно — вы очень хорошо живете!

Георгий Никитич (печально). Ограниченно живу, одиноко! Жизнь где-то там, за окнами. А я в кабинете, на окнах шторы Конечно, иногда выезжаю за рубеж. Не часто. Раза два в год, ну, три. Вокруг, скажем, Париж. Ты была в Париже?

Ася. Нет.

Георгий Никитич. Зря. Париж заслуживает. Ну вокруг Париж. А я где-то заседаю, на какой-нибудь рю или пляс. И произношу слова. Толпа веселится, а я еду в машине. На улицах парижанки, с ума сойти, тебя переодеть — ты тоже будешь парижанка, ты красивенькая!

Ася. Спасибо.

Георгий Никитич (вздохнул). Я один говорю, а ты делаешь вид, что тебе интересно. Так, что ли?

Ася молчит.

Давай, смелее!

Ася. Так, Георгий Никитич!

Георгий Никитич. Ты на самом деле смельчак! Смельчак ты потому, что обаяшка. Муж есть?

Ася. Нету.

Георгий Никитич. Правильно. Зачем смолоду закабаляться. Сюда ты чего пошла, в казенщину?

Ася. Меня выдвинули. И почему не заработать?

Георгий Никитич. И никаких тайных причин или поручений?

Ася. Никаких.

Георгий Никитич. Разговор не получается у нас.

Ася. Извините, но я не умею разговаривать с такими важными людьми.

Георгий Никитич. Тогда будем молчать.

Ася. Я пойду?

Георгий Никитич. Я ясно выразился, употребил множественное число. Будем молчать, оба!

Пауза.

Георгий Никитич достает из кармана блокнот, ручку, что-то пишет, вырывает листок из блокнота и передает Асе, при этом прикладывает палец ко рту, молчи, мол! Ася прочитывает записку. Иронически-запрещающим жестом Георгий Никитич призывает ее не проявлять эмоций. Неожиданно встает, подходит к Асе, поднимает, опять предупреждая жестом, чтобы молчала, и… сажает на стол.

Ася совсем растерянна. Георгий Никитич снова вырывает листок из блокнота, снова пишет записку, снова передает Асе… Ася читает и недоверчиво мотает головой — не может этого быть!

Георгий Никитич утвердительно кивает, мол, именно так, я точно знаю!

Теперь Георгий Никитич, тоже без слов, тоже мимикой и жестом показывает Асе, чтобы она вернула записку. Ася отдает записку, но Георгий Никитич также безмолвно напоминает, что записок было две. Ася послушно возвращает и вторую записку. Теперь Георгий Никитич добывает из кармана зажигалку, пододвигает к себе пепельницу, складывает в нее записки, поджигает, а когда они превращаются в пепел, ссыпает пепел в руку, а затем в карман. Смотрит на Асю и смеется. Ася не смеет смеяться. Она лишь улыбается. И тут в гостиной появляется взволнованная до крайности доктор 3обова.